Дэниел Мартин - Джон Фаулз

Она повезла меня по магазинам, в потрясное место в Санта-Монике. Одежда — как специально для меня. Удовольствия это мне доставило много больше, чем я ожидала, может, оттого, что в магазине её знали и все наперебой старались нам угодить. Я всегда делаю вид, что презираю тряпки и не люблю их покупать, а на самом деле это вовсе не так. Кейт начинала мне всё больше нравиться. Конечно, была какая-то дистанция между нами, она очень уж много распространялась об Англии, излагая свои туристские взгляды на неё, но как-то чувствовалось, что можно показать ей настоящую Англию и она поймёт. У неё прелестные зеленоватые глаза, пристальный взгляд. Загар, о котором можно только мечтать. На год моложе, чем я. Немножко похожа на израильскую девушку-сабру.316 Наследие матери-итальянки (к мафии — никакого отношения, утверждает она). Довольно миниатюрна, щёчки-яблочки и чуть мальчишеская девичья фигурка. Длинные, очень тёмные волосы, почти чёрные. Может быть холодноватой, может — очень тёплой, у неё красивый рот. Всё это я пишу для тебя. Тебе она понравилась бы.

Спросила о тебе, очень тактично: собираешься ли ты сюда вернуться? Я сказала — не собираешься. И пошёл общий трёп об отношениях с мужчинами много старше нас. О браке, о работе, о Женском освободительном. Что-то такое у неё было с одним из преподавателей, когда она училась на втором курсе, она рассказывала довольно подробно, видимо, ожидая, что я отвечу ей тем же; но я не поддалась (всё это происходило в так называемой английской чайной, в Санта-М.), и разговор закончился на том, что правил в этом отношении не существует, единственное, чего не следует делать, это — притворяться… она правда понравилась бы тебе, Дэн, хотя она просто типично калифорнийская бедная богатенькая девочка, на дюжину планет удалённая от нищей и ободранной Европы, пытающейся сводить концы с концами. Она освежающе аполитична. Не притворщица и относится точно как мы к студийным клакёрам, рекламщикам и всякому такому. К жульнической игре, к которой здесь сводится погоня за успехом. Я обнаружила, что сто лет уже не болтала с девушкой, которая мне нравилась бы, смотрела бы на вещи, как я. Она была так открыта, откровенна, она ведь единственная дочь (у неё два брата, один учится в Йельском университете, другой работает у папочки, в нью-йоркской конторе)… говорила о том, что не так здесь, на Побережье… но всё это ты можешь прочесть между строк.

Часов в шесть Кейт отвезла меня домой. Родители давали какой-то обед, и она должна присутствовать… я тоже могу, родители просто жаждут со мной познакомиться, но занудство будет ужасное. Так что — в другой раз. И десяти минут не прошло с моего возвращения в «Хижину», как зазвонил телефон. Стив. Концерт Ашкенази в центре города. У него два билета. Не хочу ли я воспользоваться одним из них? Казалось, это только что пришло ему в голову, и он ведь познакомил меня с Кейт, и я теперь знала (или думала, что знаю), как обстоят дела между ними и что я никак не вмешиваюсь в их отношения. А ещё — я купила платье, которое следовало обновить. И не хотелось провести вечер в одиночестве. Мной овладело беспокойство. Лос-Анджелесская лихорадка. Притирайся или проваливай.

Но больше всего, подлый предатель, это было из-за тебя. Из-за того, что так рассердило меня пару дней назад. Интерьер в Топайте, Стиву всыпали по первое число. Это сработало, Билл был доволен, отвёл меня в сторонку, чтобы сказать, как он рад. И я постаралась отдать Стиву должное — в конце концов, это его эпизод, и он выдал всё, что знал и умел; так что я сказала Биллу что-то вроде того, как здорово у Стива получается, хоть он и не первый, выбранный на эту роль. Я увидела, как Билл на меня глянул, и поняла, что он напрочь об этом забыл. И сказала: вы же мне сами об этом говорили. Он шлёпнул себя по лбу. И спросил: «Так Дэн тебе так и не признался?» Ну ладно, может, так и надо было — поначалу отнестись ко мне как к балованному ребёнку, улещать, уговаривать. Но я после этого тебя просто возненавидела на несколько дней. Не могла даже заставить себя говорить об этом по телефону. И это не довод, если ты мне скажешь, что, спроси я тебя об этом напрямую, ты бы сказал. Если бы ты вёл себя по-честному, ты бы сказал мне после того, как всё между нами произошло. Я бы тогда поняла. Но теперь ощущение создалось такое, что ты сам используешь голливудские методы, которые, по твоим словам, так ненавидишь: глупых актрисуль надо водить за нос, не важно, что ты им наврёшь, лишь бы лучше играли. Такое заставляет вообще во всём усомниться, это-то ты можешь понять?

Так что Стив приехал, и я пригласила его к себе — выпить по рюмочке перед отъездом. Было очень странно: казалось, он смущается и в то же время ему любопытно. Посмотреть, как я живу, а не расспрашивать об этом. Новое платье — «потрясающее». Твои синие цветы наблюдали за всем этим, но ничего не сказали. Стив был в костюме и при галстуке — шнурок «боло» с красивым зажимом, мне нравится. Впервые я увидела его довольно строго одетым.

Весь концерт прослушать не удалось: мы опоздали, и нас не впустили в зал до самого антракта. Я думала о том, что произойдёт, не стану притворяться, что нет. Знала — это назревает. Может, он и не сделает первого шага, но ждёт его от меня. И что я уже не испытываю отвращения при мысли об этом. Что это мне, пожалуй, даже нравится. Что я не хочу всерьёз втягиваться в это, да этого и не потребуется. Что чувствую себя чуть-чуть легкомысленной и чуть-чуть сексуально озабоченной. Почувствовала это ещё прошлым утром, у бассейна с Кейт. Как хорошо было бы оказаться там с мужчиной… такое настроение, когда всё равно, кто этот мужчина. Вместо того, чтобы как должно восхищаться всеми их Утрилло и Клее.317 Конечно, для Стива я была бы просто ещё одно выигранное очко, которым, стоит мне отвернуться, можно похвастать на публике. Ещё одна цыпочка, за которой он некоторое время гонялся и вот наконец нагнал. Но — зачем лицемерить? Мы уже спали вместе — перед камерой, симулировали близость, он целовал меня страстно, и не всегда лишь для камеры. Я тыщу раз чувствовала его тело, а он — моё. Казалось, что не так уж важно, если посмотреть, как это будет на самом деле.

Но оставался ты. Ты стал казаться мне… но я об этом уже говорила в прошлый раз. Если не говорить о моём последнем открытии — что ты ещё и кривая душа. Ты мог бы прилететь сюда, Дэн. Если бы тебе действительно была нужна я… а не воспоминание обо мне. Не хочу, чтобы это прозвучало слишком рассчитанно, но мысль о тебе и правда удержала меня, не дала сразу принять решение. Если бы ты тогда вошёл в зал или потом — в ресторан «Перино» (на расходы не скупились), у Стива не было бы ни малейшего шанса. Ты понимаешь — я пытаюсь объяснить, что я в тот вечер чувствовала (или представляю себе, что могла бы чувствовать, если бы действительно был такой вечер, если ты предпочитаешь такой вариант. Но его ли ты предпочитаешь? — задумывается она). Давай считать, что это — тест на окончательное изгнание бесов: хотелось посмотреть, имеет ли значение, если предаёшь человека, которого уважаешь. Посмотреть, а вдруг это поможет?..

И если по правде, я думала, каков Стив в постели, задолго до этого вечера.

Ты можешь подумать, что говорить больше ничего не надо. Но мы всегда были честны друг с другом, каждый по-своему. Я не претендую на копирайт.318 Это — подарок. Изменяй и добавляй всё, что тебе заблагорассудится. Или обвяжи чёрной ленточкой и забудь.

На самом деле всё было очень странно. Я решила, что, во всяком случае, не он будет меня соблазнять. Поступило неминуемое предложение заехать к нему, послушать музыку. Только музыку послушать, честно, — сказал он. Мы едем к нему, он ставит индийскую рагу и приносит мне из кухни ледяной чай и говорит, что оставит меня на минутку. Я смотрю, как он удаляется в ванную, потом снимаю с себя всё, что на мне было, и ложусь на кушетку, покрытую искусственной леопардовой шкурой. Впервые в жизни видела, чтобы человек так растерялся. Стоит и кивает. Я смотрю на него, а он всё кивает. Не может придумать, что сказать. Подходит ближе, руки в карманах пиджака, выглядит ужасно неуклюжим — другого слова не подберу. Я сажусь, опершись на руку, как на картине Гойи, и поднимаю тост стаканом чая — в его честь. Говорю:

— Поскольку мы оба завтра свободны.

(Завтра — воскресенье.)

Он говорит:

— Ты прекрасна.

И так долго на меня смотрит, что я начинаю думать, может, он импотент, или голубой, или ещё что. Так странно. Я действительно его смутила. Под угрозой оказался его мачизм или ещё что-то.

Я говорю:

— Не собираешься ко мне присоединиться?

Смотрю, как он раздевается. Узкая белая полоса от плавок. Мы целуемся, и сразу становится хорошо, эротично. Лампа в дальнем углу, индийская музыка, от него хорошо пахнет, с ним приятно. И так приятно чувствовать молодое, упругое, худощавое тело. Он целует всю меня, играет со мной, возбуждает. Он все книги про это прочитал, всё знает. Немного слишком заученно, но нельзя же требовать сразу всего. И всё время повторяет, что я прекрасна. Словно мантру читает, для себя, не для меня. Не могу поверить, что он всегда так нежен. Глажу его по голове и даю ему делать всё, что он хочет.