Дэниел Мартин - Джон Фаулз

Третий вклад

Написано во гневе.

Хмырь резко изменился, когда ты уехал. Ему даже удалось вполне убедительно сделать вид, что он мне сочувствует, когда он услышал эту новость. В тот вечер у него намечалась вечеринка, если у меня нет занятия поинтереснее… Он ясно дал понять, что там будет полно народу, это никакой не подходец с его стороны. Я не пошла, да мне и не хотелось. Но на площадке он стал вести себя получше, даже Билл это отметил. И между съёмками. Он даже сказал как-то на днях: было бы здорово опять вместе поработать. Может, он и пытался тогда застолбить участочек, но отчасти и правда говорил, что думал.

Думаю, теперь мне лучше называть его настоящим именем. Стив его зовут, если помнишь.

Я в нём находила столько достойных презрения черт, но кое-что в нём вызывало зависть: думаю, опять-таки его «американство». Этакая лёгкость, свобода поведения, небрежность, то, как его невозможно заставить замолчать или унизить. Даже то, что он на самом деле не принимает всерьёз своё актёрское мастерство (что бы он там ни говорил). Жизнь — забавная штука, он в целом — счастлив, у него есть его девочки, и «порше», и теннис, и его тело! Если честно — теперь он не только раздражает меня, но и как-то облегчает существование. Вот этого ты никогда не мог понять о нас, бедных актёришках: иногда между нами устанавливаются довольно добрые отношения, что-то среднее между тем, что мы играем, и тем, что мы есть вне всей этой бодяги. Потому что никто на самом деле не знает, каково это — быть всё время под оком камеры.

Это началось ещё до твоего отъезда. Я скрывала, потому что увидела — я понимаю его лучше, чем ты (несмотря на твоё подлое двурушничество, но об этом — чуть позже), и я знаю — этого ты в людях не любишь. Если они понимают что-то лучше, чем ты. И когда ты смылся, наши отношения становились всё лучше и лучше. Он теперь не так лезет из кожи вон, чтоб выглядеть ужасно умным, гораздо больше старается быть естественным. Самая капелька раздражения между мной и партнёром, которое мне обычно нравится, по-прежнему существует. Но теперь это лишь помогает, а не мешает.

Я догадалась, что он нашёл себе новую девочку; и в один прекрасный день она заявилась на площадку; это случилось на пятый день после твоего отъезда.

Ну да, я тебе про неё тоже не упоминала. Её папочка — какая-то большая шишка в юридических кругах, от него так и несёт сделками, земельными участками, корпорациями. Конторы в Сан-Франциско и в Нью-Йорке. Зовут её Кэтрин. Кейт. Очень сексапильна, сдержанна, но вежлива. Прошлым летом она побывала в Англии; мы поговорили об этом. Потом Стив сказал, они идут на новый фильм Феллини, может, я решу пойти с ними… я попыталась выведать, что она думает, мне очень хотелось пойти, но я не пошла бы, если бы ей было неприятно. Она вроде бы ничего не имела против. Я подумала, может, он ей говорил, что я чувствую себя одинокой, или стесняюсь, или ещё что. Не думаю, что всё было запланировано. Хотя могло бы. Но теперь это уже не важно.

Сначала мы заехали к нему — выпить. Оказалось, Кейт немного знает Эйба и Милдред: её родители тоже живут в Бель-Эре. Она закончила Лос-Анджелесский университетский колледж по специальности «английский язык» и драматическое искусство, но актрисой быть не собиралась. Она знает Стива «спокон веку». Они вместе учились в школе. Мы поговорили о нашей картине. Стив был очень мил, говоря о моей работе. Мы с Кейт поговорили о преподавании драматического искусства. Пошли в кино, посмотрели Феллини, пошли поесть. Она теперь нравилась мне гораздо больше. Казалось, она откладывает Стива с его страстными порывами на потом, и мы с ней в разговоре даже пару раз выступили единым фронтом против него — в шутку, конечно. Она вроде бы хорошо на него действовала. Отрезвляюще. Она слишком хорошо его знает, чтобы он мог позволить себе всегдашние рискованные шуточки о политике или об актёрской игре. Они не касались друг друга, впечатление было такое, что они давно женаты или — что они брат и сестра. Скорее последнее.

Обед закончился, я пробормотала что-то про такси: я ведь думала, они вернутся к нему. Но нет, он отвезёт её домой, в Бель-Эр… и меня заодно. Я всё ещё думала, они просто соблюдают приличия. Подбросят меня домой, а потом поедут к нему. Но я и тут ошиблась. Её дом оказался ближе, и он сначала повёз нас туда. Она пригласила нас зайти, выпить напоследок, но мне даже не пришлось отговариваться: Стив отказался за нас обоих: полночь, надо выспаться. Он вышел, поцеловал её недолгим поцелуем. Она наклонилась к моему окну и повторила приглашение: приходи в любое время, как будешь свободна — посидим, можем вместе пойти за покупками, съездим на прогулку — всё, что угодно.

Через две минуты Стив и я были у ворот дома Эйба и Милдред. К этому моменту мной уже владели подозрения, и я твёрдо решила не дать ему даже возможности отказаться от предложения зайти и выпить напоследок. Как только машина остановилась, я поблагодарила его за проведённый вместе вечер и собралась выйти.

Он сказал:

— Дженни, одну минутку. Ты не поверишь, но я хочу сказать, что этот вечер доставил мне истинное наслаждение.

Я сказала:

— Мне тоже. И мне понравилась Кейт.

— Я, видно, не с той ноги пошёл во время нашей первой встречи, верно?

Я сказала:

— Это не имеет значения. Может, даже пошло на пользу.

Я понимала, что разговариваю, как англичанка. Но всё это было совершенно не нужно. В словах не было необходимости: в конце концов, последние недели нам вместе работалось всё лучше и лучше. Он сидел, уставившись на руль машины. Есть некоторые ракурсы… эти его усы, волосы… вид обиженного Иисуса. Он играл, но мне стало его почему-то жаль. Я наклонилась, чмокнула его в висок и вышла из машины.

Когда я направилась к дому, я услышала, что он тоже вышел. На миг меня охватил ужас — вдруг он идёт за мной. Смешно, как мы боимся протянуть другому не руку даже, хотя бы палец.

Я оглянулась: он стоял там, возле машины.

— Смотрю, как ты дойдёшь до двери, — сказал он. — Местный обычай.

Конечно, я знаю, в Бель-Эре безопасно, и это было вовсе не нужно. Показная галантность. Но я почувствовала себя последней свиньёй.

Назавтра, когда представился первый же случай поговорить, мы вернулись к тому, какой это был приятный вечер. Я понравилась Кейт, он знает, я ей понравилась. Это явно придавало мне достоинства в его глазах. Я снова повторила, что она мне тоже понравилась.

Вскоре я получила выходной, пока они там подтягивали кое-какие хвосты и снимали сцены с одним Стивом. Может, это он дал ей знать; во всяком случае, Кейт позвонила и пригласила меня на ленч, предложив потом пройтись по магазинам. Я очень разумно вела себя в отношении новой одежды, так что сочла, что могу позволить себе пуститься во все тяжкие. Родителей Кейт не было дома. Мы поплавали, позагорали, съели салат. Поговорили о Стиве. Хотя были какие-то черты, которые она в нём принимала безоговорочно, ведь это входило составной частью в стандартный образ калифорнийского молодого человека (я бы никак не могла эти черты принять, хоть и не сказала об этом ни слова), она вовсе не была по уши в него влюблена. Она сказала, они слишком хорошо друг друга знают, чтобы из этого что-нибудь вышло. «Вроде брака или серьёзной прочной связи. Понимаешь, что я имею в виду?»

На самом деле я ничего не поняла. Предположила, что они раньше спали вместе, а теперь стали просто хорошими друзьями. Может, она просто даёт мне зелёный свет и хочет знать, в том ли направлении я двигаюсь. Но она вовсе не прощупывала почву. Сказала, что догадывается, как трудно играть с ним, что он недостаточно владеет техникой, чтобы «отыгрывать назад», если не удалось установить контакт с партнёром. А я сказала, что получается прекрасно, когда это ему удаётся. Всё очень дипломатично.

Бассейн у них огромный, а дом — что-то потрясающее. И картины на стенах такие же. Кейт провела меня по всему дому; вид у неё был этакой юной аристократки, утомлённой всем этим великолепием, без малейшего признака юмора, как это было бы с девушкой-англичанкой, ведущей гостью по родительской «антикварной лавке». Она даже как-то стеснялась всего этого, будто полагала, что дома, в Англии, я жила в замке а la Сен-Симеон и её дом впечатления на меня никакого не произведёт. Наверное, неправильно говорить, как это сделала я в прошлый раз, что американцы всё ещё гонятся за мечтой, ведь некоторые уже успели её догнать. Стив рассказал мне — потом, позже, — что прадед Кейт, ирландец родом, высадился на Эллис-Айленд с небольшим мешком в руке, в котором практически ничего не было. Что делает всё это ещё больше похожим на сказку. А выдержка у неё — тоже что-то потрясающее.

Она повезла меня по магазинам, в потрясное место в Санта-Монике. Одежда — как специально для меня. Удовольствия это мне доставило много больше, чем я ожидала, может, оттого, что в магазине её знали и все наперебой старались нам угодить. Я всегда делаю вид, что презираю тряпки и не люблю их покупать, а на самом деле это вовсе не так. Кейт начинала мне всё больше нравиться. Конечно, была какая-то дистанция между нами, она очень уж много распространялась об Англии, излагая свои туристские взгляды на неё, но как-то чувствовалось, что можно показать ей настоящую Англию и она поймёт. У неё прелестные зеленоватые глаза, пристальный взгляд. Загар, о котором можно только мечтать. На год моложе, чем я. Немножко похожа на израильскую девушку-сабру.316 Наследие матери-итальянки (к мафии — никакого отношения, утверждает она). Довольно миниатюрна, щёчки-яблочки и чуть мальчишеская девичья фигурка. Длинные, очень тёмные волосы, почти чёрные. Может быть холодноватой, может — очень тёплой, у неё красивый рот. Всё это я пишу для тебя. Тебе она понравилась бы.