Сталин и заговор генералов - Минаков Сергей Тимофеевич

Встреча эта имела место, скорее всего, не позднее декабря 1927 г. Косвенными доводами в пользу такой ориентировочной датировки можно считать и неожиданное оживление всевозможных слухов вокруг фигуры Тухачевского, и особое к ней внимание. Так, в январе 1928 г. в Париже вышла небольшая книга П.Фервака «Михаил Тухачевский — вождь Красной Армии»1100 1101. Она по своему содержанию совершенно очевидно выполняла главную задачу — дать ответ заинтересованным политическим и военным кругам, прежде всего французским, равно как и французской общественности, на вопрос: кто такой и что такое М.Тухачевский? Тоща же начали распространяться слухи о намерении Тухачевского совершить военный переворот'1, а 21 марта 1928 г. в газете «Возрождение» в Париже появились получившие широкую известность в эмиграции деникинские «письма» к анонимному «красному командиру»1. Они, как мне кажется, позволяют получить некоторые представления о содержании переговоров М.Тухачевского с А.Кутеповым.

Вступая в переговоры с «красным командиром», А.Деникин писал: «Я совершенно согласен с Вами, что над Россией нависли грозовые тучи со всех сторон... Теперь уже открыто говорят о разделе России»1102 1103. Генерал оправдывал службу военспецов старой армии в Красной Армии их патриотическими мотивами. Шокируя многих своих читателей и прежних соратников, он при этом утверждал, что необходимо в случае войны поддержать Красную Армию, которая должна выступить на защиту родных очагов. Совершенно необычным и новым в предлагавшейся генералом политической тактике антибольшевистских сил русской эмиграции был призыв использовать в дальнейшем эту армию для свержения «коммунистической власти»'1.

Возможно, никаких «писем красного командира» не было. Это был публицистический прием, позволяющий выразить собственную политическую позицию в отношении определенных политических сил. Такую позицию выражал пользовавшийся достаточно большим авторитетом в эмиграции генерал А.Деникин. Это была его политическая позиция по отношению к Красной Армии, которую генерал представил как вооруженную салу, возглавляемую бывшими офицерами старой русской армии и как (возможно, именно в салу этого) воалощение «национально-патриотических сал» в СССР. Это вполне мог быть ответ «анонимному» для подавляющего большинства эмигрантов, но вполне определенному для Деникина «красному командиру» — Тухачевскому. Это был ответ генерала Кутепова, председателя РОВС, «вождя» бывшей Белой армии «вождю» Красной Армии Тухачевскому. Это могло быть неведомо большинству читателей «Возрождения», но он был понятен Тухачевскому, тем, кто его направал, и это был своего рода призыв к бывшим белым офицерам, призыв их бывшего главнокомандующего генерала А.Деникина. Из всего сказанного можно в общих чертах представить предмет переговоров между А.Кутеповым и М.Тухачевским.

Тухачевский должен был «разыграть национально-патриотическую карту» в контексте уже сложившегося за рубежом мнения о «националистическом» настрое комсостава РККА. Все это должно было выглядеть как действия военной элиты во главе с Тухачевским, рядом с которой — «национально настроенные» высокопоставленные большевики, готовые поддержать военный переворот. Этот переворот должен будет привести к «национальной диктатуре» в России во главе с Тухачевским. Именно тоща и появилась политическая «формула Деникина» о «двойной задаче Красной Армии», которой он придерживался и в 1938 году: сначала Красная Армия разгромит внешнего врага, а затем свергнет большевистскую власть. Логика убеждений, обращенная к руководству РОВС, была такова: как русские патриоты помогите Красной Армии. Не принимайте участия в интервенции против СССР, уговорите французское, английское, польское руководство воздержаться от вооруженного конфликта с СССР. В случае же войны с оружием руках выступите против врагов России. Одолев врага, Тухачевский при поддержке «национал-большевиков» совершит переворот, свергает коммунистический режим и установит «национально-военную диктатуру» в стране1. Доводы Тухачевского казались простыми, разумными, естественными в его устах: настоящие белые — патриоты. Если это так, то белые за рубежом и патриоты в Красной Армии вполне могут объединить свои усилия на «политической платформе» — защиты России от внешнего врага и установления в ней «национальной» военной диктатуры1104 1105.

Однако позиция А. Деникина и А. Кутепова была категорически отвергнута председателем РОВС-и главнокомандующим

Русской армией П.Врангелем. «В печати в последнее время появилась переписка между Красным Офицером и генералом Деникиным и ряд статей, вызванных этой перепиской, — заявлял в своем приказе по армии 7 апреля 1928 г. генерал Врангель. — Главнокомандующий относится самым несочувственным образом к опубликованию этой переписки. ...Генерал Врангель находит, что сношения с представителями Армии, верно служащей власти, поработившей нашу Родину и удушающей русский народ, недопустимо и напоминает «братание» на фронте, которое наблюдалось в ужасные дни 1917 года. Опубликование упомянутой переписки вредно еще и потому, что в конечном результате она может посеять в умах сомнение в значении и смысле белой борьбы»1. Таким образом, готовность вести переговоры и склонность оказать содействие Тухачевскому со стороны Кутепова1106 1107 и Деникина по воле Врангеля как старшего начальника Русской армии белые, РОВС вынуждены были отказать Красной Армии в своей поддержке.

На первый взгляд, «миссия Тухачевского» окончилась неудачей, и главным препятствием ее успеху оказался главком Русской армии и председатель РОВС генерал Врангель. Не исключено, что само появление «ответа» генерала Деникина на «письма Красного Командира (или Красного Офицера)» в газете «Возрождение» 21 марта 1928 г. было уже следствием отказа

П.Врангеля поддержать позицию А.Кутепова. Это был способ выражения «белого» мнения, оппозиционного врангелевскому. Кутепов в силу дисциплинарного порядка сделать это не мог. Деникин, официально не являвшийся членом РОВС, в этом тане был вполне свободен.

Примечательно, что кампания по подготовке отставки Тухачевского с должности начальника Штаба РККА обозначилась в СССР после выявления позиции Врангеля и «ответов» Деникина в «Возрождении» в конце марта 1928 г. Тем не менее впечатление о неудаче «миссии Тухачевского» было ложным. На самом деле ее организаторы достигли тройной цели: во-первых, в руководство РОВС был внесен раскол и боевая решимость белого военного зарубежья была нейтрализована; во-вторых, была создана почва для «оперативной игры» ОГПУ с «легендой о заговоре Тухачевского»; в-третьих, сложились благоприятные условия для отставки Тухачевского и обозначилась перспектива радикальной «чистки» советской военной элиты.

Неготовность страны и армии к обороне, обнаруженная «военной тревогой», обострила конфликт в руководстве РККА. Следовало ответить на вопрос: кто виноват в небоеспособное™ Красной Армии?

Один из давних и достаточно близких сотрудников Тухачевского, в том числе и в Штабе РККА, Г.Иссерсон вспоминал: «Узкому кругу работников Штаба РККА было известно, что в 1928 г. он (М.Тухачевский) написал докладную записку о необходимости перевооружения нашей армии и развития военно-воздушных и бронетанковых cm. В записке Тухачевский говорил, что наша армия в техническом оснащении и развитии авиации отстает от европейских армий. Необходимо, писал он, немедленно приступить к ее полному техническому перевооружению, создать сильную авиацию с большим радиусом действий и бронетанковые силы из быстроходных танков, вооруженных пушкой, и перевооружить пехоту и артиллерию, дать армии новые средства связи (главным образом радиосредства) и новые переправочные имущества. Для решения этих задач нужно развивать нашу военную промышленность и построить ряд новых заводов. Далее давался расчет количества новых средств вооружения всех видов. Для того времени предлагаемые цифры были действительно грандиозными. В заключение Тухачевский указывал, что для осуществления этой программы потребуются большие ассигнования из государственного бюджета»1.