Не жизнь, а роман! - Юлия Викторовна Меллер

вопросов насчёт моей семьи. Обычно меня раздражает, когда кто-то пытается что-то выяснить, а ваша незаинтересованность меня обижает.

— Это всего лишь нежелание сближаться. Я чувствую, что это лишнее. Простите, но долгое время вся моя жизнь была на виду. Я до дрожи берегу сейчас свой уединённый мирок. Возможно, это выглядит так, что я прячусь ото всех, но это не совсем верно. Я безмерно рада тому, что могу разделить свою жизнь на общественную и глубоко личную. Мне нравится общество, и одновременно, я наслаждаюсь одиночеством.

— В ваше одиночество входит мама, папа, дети.

— Да, они не тревожат моё личное пространство. Ну, разве что мама бывает слишком навязчива, но с ней легко. Она своя.

— А я? Почему вы мне не даёте даже шанса стать своим? — и столько чувств было в этом простом вопросе, что Катерина искусственно пожала плечами, отворачиваясь от него, не желая показывать, что сопереживает.

— Нам же хорошо вместе! — Эмэри не мог смириться и ощущал себя обделённым.

Настраивался не навязываться, ждать, а сам не заметил, как стал зависим от неё и готов выпрашивать её внимание. Неужели любой влюблённый мужчина так же жалок, как он? Так же уязвим и терзаем сомнениями? Она ему нужна, она его женщина, но Катюша будто бы не видит этого, вернее, не хочет признавать.

— Простите, Эмэри, я как раз не допускаю нас до понятия «вместе». И поэтому мне хотелось бы уточнить, какая степень свободы у меня есть.

— Охрану я не сниму, — сказал так, чтобы она не думала возражать, а увидев, что она развернулась к нему и насмешливо смотрит на него, обиженно буркнул: — Вами заинтересовались мои конкуренты, и это может быть для вас опасно.

Катерина вмиг стала серьезной:

— Что им надо?

— Любые данные о работе вашего мужа. Их группа учёных шла с ним в ногу, но Грушевич отличился использованием неординарных материалов. Моему устройству позавидует любая ювелирная мастерская! — усмехнулся Морритт.

— Алмазы? — Катя пошутила, а Эмэри согласно кивнул.

— Алмазы, магниты, вода из горного источника. Я до сих пор не уверен, не издевался ли он надо мной, но его помощники подтверждают, что всё это действительно является составными частями машины.

— М-да, но неужели ваши конкуренты надеются, что Слава, опасаясь чего — то, передал мне важные документы?

— Я не могу сказать, на что они надеются, но они в тупике и хватаются за любую возможность.

— Это плохо. Спасибо вам, что пытаетесь защитить меня.

Благодарно проведя по его плечу рукой, она ушла.

Глава 4

Конкурент проекта "Время"

Сообщение о конкурентах Морритта сильно обеспокоило Катю. Если те люди возьмутся за неё, то им недостаточно будет её уверений, что никакой ценной информации она не хранит. Разве что может подтвердить, что устройство успешно сработало, но это их ещё больше раззадорит.

Она посмотрела на играющую с внуками маму и подумала, что надо её отправить с детьми в Россию под крыло отца, но та, уловив взгляд дочери, опередила её:

— Катюша, приезжает наша несравненная Лидия Павловна. Митюша просил проследить, чтобы она прошла обследование в глазной клинике и сделала себе операцию. Она жаждет вновь рассматривать меня с микроскопической точностью.

— Мама! — укоризненно бросила Катя, показывая глазами на мальчишек, но тут же у неё вырвалось собственное раздражение: — А в России этого нельзя сделать? — она устало опустилась в кресло.

Бабушку она любила, но мама всю жизнь конфликтовала со свекровью и сейчас она скажет, что уезжает.

— Ты же знаешь свою бабулю, она любит устраивать сложности. Порою мне кажется, что трепать мне нервы — это единственный её смысл в жизни!

— Мам!

— А я уезжаю! Нам с ней в одной стране тесно!

— Мам, возьми Сашу с Никиткой! Ты же хотела…

— Доченька, давай через месяц, — замялась мама, — мы с твоим отцом уже собрались в туристическое путешествие по Камчатке.

Катя с недоумением посмотрела на мать. Похоже, не зря повсюду валяются статьи о вреде солнца дамам в возрасте. Мальдивы по боку, да здравствуют комары в качестве обновителей крови!

— Значит, бабушка тут не причём?

— Она всегда при чём!

Катерина махнула на неё рукой и отправилась готовить. Бабушка до сих пор считала себя коммунисткой. Она когда-то с недовольством приняла выбор сына, так как невеста была родом из белогвардейцев со всеми прилагающимися последствиями в виде лагерей и выселения. Казалось бы, столько лет прошло, всех разоблачили, оправдали, у власти уже стоял Брежнев, а бабушка всё тыкала прошлым ничего не понимающей юной избраннице перспективного Митюши. А потом всё изменилось, и люди стали гордиться «голубой» кровью, а коммунисты превратились в погубителей страны. И снова неприязнь между свекровью и невесткой разрослась с новой силой.

— Мама, все люди как люди, а вы с бабушкой только народ смешите.

— Она первая начала.

— Ей в следующем году будет восемьдесят. Она просто старый человек, немного живущий в своих фантазиях. Ей тяжело в современном мире, а ты всё воюешь с нею за те убеждения, что вам обеим уже давно не нужны.

— Катюша, все равно не могу я с нею рядом быть! У меня уже рефлекс на неё. Мне ведь в голову не приходило, кто мои бабушка и дед, почему мы жили в Казахстане, а не в Санкт — Петербурге, хотя бы в закутке собственного дома. Это она всё раскопала и ткнула мне!

— Ладно, мам, зови мальчишек кушать.

Планы менялись. Может, хорошо, что мама уедет?

Дальше дни проходили в хлопотах. Дети, бабушка, её операция на глазах, а потом всё устаканилось. Неожиданно бабушка взяла все домашние дела на себя. Правнуки её слушались безоговорочно, но за этим Катя следила сама, напоминая сыновьям, что прабабушка старенькая и за ней тоже надо приглядывать. Впрочем, встречи с Эмэри стали редкими и освободилось достаточно времени, чтобы всё успевать.

Катерина продолжала присматривать для себя подходящую работу, необходимое обучение, а заодно с интересом поглощала информацию по тем ремёслам, что она завела в замке. Хотелось выяснить, почему она не смогла добиться идеальной прозрачности стекла, как всё-таки надо было делать зеркало. Как можно было усовершенствовать ткацкие станки или чем следовало обогатить бедную почву. А потом вдруг увлекалась и читала об Алиеноре, королеве Франции или Мелисенде, иерусалимской королеве, об их предках и потомках…

Чем больше проходило времени, тем чаще казалось, что прошлое было сном. Отпускали изнуряющие отношения с Бертраном, которого она всё же полюбила и испытывала к нему более взрослые чувства, чем к тому же Славику. Забылся радостный подъём души при встрече