Солнце мертвых - Алексей Атеев

Лицо Андрея вытянулось.

– Так, значит, это сказка, – разочарованно полуспросил-полуконстатировал он. – А я думал…

– Но ведь довольно интересная сказка. Вон как вас захватила.

Каковенко невозмутимо молчал, попыхивая своей сигарой. Его сизый нос, словно стрелка барометра, то поднимался, то опускался в такт затяжкам. Выжидательная тишина повисла над скамейкой.

– Я и не ожидал другой реакции на свой рассказ, – после паузы спокойно произнес водопроводчик. – Было бы куда странней, если бы вы безоговорочно поверили мне. Все верно. Конечно, вы можете сказать: а покажи-ка нам, милейший гражданин Каковенко, тот колодец и кольцо, с которого ты отворил вход в подземелье. Показать-то я могу, но не уверен, существует ли по сей день это кольцо. Правда, после того, как я выбрался оттуда, к колодцу этому никогда больше не приближался. Словом, доказательств моему рассказу нет. Так вы думаете?

Казаков молча пожал плечами.

– Нет, господа! – с неожиданным жаром воскликнул старый водопроводчик. – Доказательства-то как раз и есть. Позвольте, я продолжу. Сразу же после того случая я ушел на пенсию. Времени, как вы сами понимаете, у меня было много, вот и занялся я на старости лет кое-какими исследованиями. Перво-наперво меня интересовало, существует ли в действительности старое кладбище, или это всего лишь плод моей расстроенной фантазии. Оказывается, существовало! – Произнеся эту тираду, старый водопроводчик опять замолчал и запыхтел своей сигарой.

– Допустим, кладбище существовало! – с горячностью начал Андрей. – Ну и что из того?..

Казаков дернул его за рукав: не перебивай, мол…

– Итак, кладбище существовало, – не обращая внимания на реплику юнца, невозмутимо продолжал Каковенко. – Более того, оно, как оказалось, возникло задолго до закладки первых кирпичей в фундамент нового социалистического города. Ой как задолго! Второе. Кладбище это было непростое. С ним были связаны странные предания, жуткие легенды. И не только с кладбищем. Недалеко от него стояла деревушка Лиходеевка. Да вы знаете. Ее остатки сохранились и поныне.

Так вот, в этой деревушке проживало якобы племя колдунов.

– Так-так, – спокойно отозвался Казаков. – Очень интересные сведения. Где вы почерпнули все эти истории?

– Неважно. Продолжаю. Лет десять назад, уже когда город был построен, старое кладбище снова дало о себе знать. В том самом доме номер тринадцать, возле которого находится упомянутый мной колодец, произошли весьма странные события.

– Какие же?

– В одну из осенних ночей дом подвергся нападению нечистой силы.

– Ага-ага…

– Именно нечистой!.. В доме происходили явления, которые сейчас называют полтергейстом. Сама собой передвигалась мебель, раздавались странные звуки, а потом из-под земли во дворе дома повылазили гробы с мертвецами.

– Ну конечно!..

– Вы не смейтесь. Факты эти вам будет несложно проверить. Кстати, в той давней истории принимали участие ваши коллеги – сотрудники милиции. К сожалению, мне не удалось выяснить их имен. Впрочем, вся эта история была тщательно засекречена. Ни одного из ее непосредственных участников в городе не осталось. Куда они делись, также не удалось узнать. Хотя я всеми силами пытался это сделать. Нету никого. Всего десять лет прошло, и ни одного очевидца. Конечно, имеются жители дома номер тринадцать. Но они либо не хотят говорить на эту тему, либо ничего не помнят. Возможно, им промыли мозги. Я не удивлюсь, если так оно и было.

– Вы утверждаете, что у событий, которые, следуя вашему рассказу, случились совсем недавно, всего каких-нибудь десять лет назад, практически нет очевидцев; позвольте спросить, откуда вы все узнали? – невинным тоном поинтересовался капитан Казаков.

– Просветили! – запальчиво воскликнул водопроводчик.

– Значит, это всего лишь слухи?

– Иногда слухи бывают единственным достоверным источником информации.

– Возможно, – произнес равнодушно Казаков и поднялся. – Спасибо за красочный рассказ, Николай Яковлевич, мы, пожалуй, пойдем.

Ничего не ответив на прощание, Каковенко остался сидеть на скамейке, попыхивая своей сигарой.

Казаков и Андрей неторопливо брели по пыльному тротуару. Было все так же жарко. День клонился к вечеру, из распахнутых окон пахло домашней стряпней, и Андрею внезапно захотелось есть. Видимо, те же мысли одолевали Казакова, потому что он сглотнул слюну и предложил:

– Давай где-нибудь перекусим.

Метров через сто прямо на улице расположилось нечто вроде крошечного ресторанчика. Молодой человек со смоляными кудрями и томными телячьими глазами меланхолично переворачивал шампуры над раскаленным докрасна мангалом… Время от времени он поливал шашлыки какой-то жидкостью, отчего над ними вздымалось в бледно-голубое небо облако чада. Рядом с мангалом стояли три столика, два из которых были пусты.

За третьим сидели два молодых человека, одетые, несмотря на жару, в кожаные куртки. Они о чем-то перешептывались, иногда с угрозой поглядывая по сторонам, видимо, стараясь выглядеть «крутыми» ребятами.

– А не съесть ли нам по шашлычку? – сказал капитан, кивнув на мангал.

– Садыс, садыс! – закричал волосатый молодец и указал на свободный столик. – Коньяк пыт будишь?

– Пива! – односложно приказал Казаков.

Молодец скрылся в подсобку, и через секунду перед сыщиками стояли четыре банки ледяного импортного пива.

– Однако, наверное, дорого? – шепотом сказал Андрей.

– Не дороже денег, – равнодушно отозвался Казаков, снимая с шампура куски дымящегося ароматного мяса. Он подцепил один на вилку и сунул в рот.

– Сырое мясо, – сказал он, обращаясь к шашлычнику.

– Что ты, что ты! Горячий сырой не бывает, – с притворной строгостью произнес тот, закатывая глаза.

– А черт с ним, пиво зато хорошее.

– Пей на здоровье!

– Что вы все-таки думаете о рассказе этого Каковенко? – осторожно поинтересовался Андрей.

– Ты ешь, – отозвался капитан. – Мясо вполне прожаренное, это я так сказал, чтобы этого красавца позлить. Хотя его, конечно, и не разозлить таким пустяком. Водопроводчика я примерно так же подзуживал, думал, что он скажет что-то существенное, однако просчитался. Все, что он нам наболтал, – вздор, вранье. Даже не вранье! Бред! Похоже, он сам себе в начале разговора поставил диагноз. «Делириум тременс» – белая горячка. Хотя, конечно, он не такой простой, каким хочет казаться. Вспомни. Сначала он изображал этакого «украинского хлопца». И речь свою пересыпал украинизмами. Да и блатную лексику использовал. Потом лексикон его полностью изменился. Речь стала грамотной, даже излишне литературной, напыщенной. Он явно старался произвести на нас впечатление.