Глаза ребёнка - Ричард Паттерсон

Благодарю вас.

ГЛАЗА РЕБЕНКА

15–17 февраля

1

На следующее утро пришло время присяжным удалиться на совещание.

Для Паже потянулись томительные часы ожидания. Лернер произнес напутственное слово; присяжные выслушали его с мрачной торжественностью и, не произнося ни звука, вышли из зала, чтобы выбрать старосту. Публика заметно расслабилась; в зале была такая атмосфера, словно царившее до сих пор напряжение начало медленно вытекать из него; голоса казались приглушенными — людей будто придавила свалившаяся на них неопределенность. Паже было мучительно сознавать, что он никак не мог повлиять на происходящее сейчас где-то за стенами зала суда действо.

Вымученно улыбнувшись, он попрощался с Карло и Терри. Они вышли, избегая прессу и не сказав друг другу ни слова. Внезапно оказалось, что Паже с Кэролайн решительно некуда пойти, и она была почти благодарна, когда он предложил ей пообедать; что бы они ни чувствовали по отношению друг к другу, этот процесс в каком-то смысле объединил их — да и адвокат была просто не готова заняться другими делами.

Старательно избегая попадаться на глаза прессе, они приехали к «Сэму» — ресторан, известный блюдами, приготовленными из морских продуктов, — и уединились в отдельном кабинете. Кэролайн позвонила секретарю Лернера, после чего села за столик и, впервые за этот день позволив себе улыбнуться, задернула штору.

— Наконец-то можно и выпить, — произнесла она и заказала двойное виски со льдом.

Паже попросил принести ему «мартини». Они смахивали на двух заговорщиков, которые не столько нуждались в компании друг друга, сколько хотели избежать посторонних глаз. Мастерс выглядела уставшей.

Паже поднял бокал.

— Ты была великолепна, — сказал он. — И сегодня и вообще.

Кэролайн сделала изрядный глоток виски, потом промолвила, безучастно уставившись в свой стакан:

— Мне кажется, я потеряла Дуарте. Надеюсь, он не потащит за собой остальных.

В этом сухом замечании, которым юрист может обменяться с юристом, как в капле воды, отразилась тревога Кэролайн. Ее не могло остановить даже то обстоятельство, что Паже — ее клиент. Выступление Анны Велес дорого обошлось им обоим.

— Ты считаешь, что это я все испортил? — пробормотал Паже.

Она подняла на него взгляд.

— Я всего лишь твой адвокат, Крис. — Женщина пожала плечами. — И дело ведь не во мне. Вероятно, ты ничего не мог поделать — этого я никогда не узнаю. Просто мы уже слишком далеко зашли, слишком долго я старалась заронить в них сомнение — а был ли ты вообще там в тот вечер? — когда появилась эта мадам из приемного пункта, и все пошло прахом. Теперь я понимаю, почему ты настаивал на скорейшем слушании дела. Надеялся, что ее не найдут.

Паже молчал. Кэролайн решительно осушила бокал.

— Думаю, мне можно повторить, — заявила она. — Вряд ли они сегодня договорятся. А может, Дуарте еще и не будет старостой.

Паже допил свой «мартини», где-то в глубине души он чувствовал потребность объяснить ей все, но что-то заставило его сдержаться.

— Если присяжные не придут к единому мнению, — наконец произнес он, — Брукс назначит дополнительное расследование.

Кэролайн молча нажала на кнопку в стене; в кабинете появился видавший виды официант в очках, и она еще раз заказала выпить. Тот без слов понял, что спрашивать о закуске пока не стоит.

— Может, и нет, — сказала Кэролайн, когда официант ушел.

Паже улыбнулся; за смертельной усталостью они не заметили, что стали похожи на двух закадычных приятелей, которые могут подолгу молчать, чтобы потом снова подхватить нить разговора, как будто он и не прерывался. В остальном Паже было не до смеха.

— Они обязательно добьются повторного слушания, — ответил он. — Виктор проанализирует собственные ошибки и решит, что в следующий раз победа будет на его стороне.

Некоторое время Кэролайн рассеянно вертела в руках невзрачного вида черные часики, которые надевала исключительно на процессы.

— У Маккинли и так хватает неприятностей, — проговорила она. — Если мы всерьез займемся им и выставим в качестве свидетеля, я могу сделать так, что он будет выглядеть человеком, который утаивает правду, чтобы кого-то выгородить. Даже если это его и не напугает — а я сомневаюсь в его смелости, — Коулт может охладить его пыл.

Паже задумался.

— Думаю, такой вариант возможен, — сказал он. — Но ведь на него будет давить пресса.

— У нашего приятеля Слокама тоже есть проблемы, — с улыбкой промолвила Кэролайн. — По крайней мере, какая-то часть прессы не станет особенно тревожить праха Рикардо.

Женщина посмотрела на него с плохо скрываемым недоверием. «Уж не думает ли она, — промелькнуло в сознании Паже, — что сидит за одним столом с убийцей?»

— Хочешь чего-нибудь поесть? — спросил он.

К пяти часам присяжные так и не появились в зале.

Паже забрал Карло с тренировки; он, насколько это было в его силах, старался, чтобы их жизнь — хотя бы внешне — текла как обычно. Но у дома уже поджидали газетчики и тележурналисты.

— Ненавижу, — буркнул Карло.

— В этом ты не одинок, — поддержал его Паже.

Они проехали прямо в гараж и оттуда поднялись в дом. Двери гаража закрылись под носом у двух операторов с камерами. «Вот, — горько подумал Паже, — не удалось заснять убийцу и растлителя несовершеннолетних».

Крис включил свет на кухне; после темной улицы свет показался неестественно ярким, напомнив о тех зимних вечерах, когда он готовил ужин, а Карло всегда был рядом: делал уроки или хрустел картофельными чипсами, разговаривал с отцом или смотрел что-нибудь по маленькому кухонному телевизору. Паже вспомнил, что завтра в это же время центральной темой новостей может стать вердикт суда. Он ощутил тесноту в груди; возможно, это был последний вечер, когда для них с сыном оставалась пусть слабая надежда на то, что их жизнь когда-нибудь вернется в нормальное русло. Утром Паже, как обычно, купил Карло картофельных чипсов.

— Почему бы мне не приготовить «пикката»? — сказал Паже.

— Давай, — ответил Карло; хотя он был явно не голоден, но не смог устоять перед любимым лакомством.

Паже занялся привычным ритуалом: разморозил курицу, добавил каперсов, нарезал лук. В этот вечер он не стал спрашивать Карло про домашнее задание.

Карло стоял, облокотившись на кухонную стойку.

— Так как ты думаешь — что они решат? — спросил он после минутного молчания.

«Что ответить ему? — размышлял он. — То, что сам был не в состоянии сказать ничего определенного или что, по мнению его адвоката, самое большее, на что она могла рассчитывать, это если присяжные не придут к единому решению?» Но потом, заглянув сыну в глаза, вдруг понял, что должен сказать Карло.

— Не знаю, — ответил он. — Но я знаю одно — ты по-настоящему помог мне.

Карло с надеждой посмотрел на него.

— Ты правда так считаешь?

Паже подумал о том, насколько Карло еще молод; самое жестокое сказать ему, что лгать было вовсе ни к чему и ложь, к тому же не слишком умелая, только помогла Виктору Салинасу.

— Да, — ответил Паже. — Одним из наиболее запоминающихся мест выступления Кэролайн было то, где она убеждала присяжных поверить тебе. Думаю, они этого не забудут.

Карло стоял, разглядывая кухонный стол; Паже почему-то вспомнил, как Кэролайн, обдумывая ответ, смотрела в стакан с виски.

— Я как-то сомневался, — произнес мальчик.

— А я нет. — Это было единственное, что Паже мог предложить сыну в утешение. Теперь, после выступления Велес, говорить ему, что он лгал, защищая невиновного, не имело смысла. — Твое выступление и то, что вы с Терри пришли сегодня, — это все, что вы могли для меня сделать.

Паже заметил, что Карло неловко об этом вспоминать; видимо, сын считал, что у Терезы были точно такие же основания сомневаться в его невиновности, как у него самого.

— Она сегодня придет? — спросил Карло.

— Попозже.

Карло молча кивнул. Паже понял, что сын намерен уединиться в своей комнате. В следующее мгновение Карло отвернулся и растерянно уставился в пустой экран телевизора.

Крис открыл шкафчик и достал пакетик картофельных чипсов, купленных утром.

— Вот, — сказал он. — Возьми-ка.

Прежде во время их близости Паже не мог думать ни о чем другом. Но сейчас рядом с Терри он вдруг представил, что никакого убийства не было, что двое их детей мирно спят у него в доме и что у них с Терезой будет общий ребенок.

На мгновение Крис поверил своей фантазии, и от этого их близость показалась особенно сладостной: движения приобрели необыкновенную плавность; с удивительной остротой он ощущал прикосновения ее груди, пряный запах волос и ритмичное, в такт ему, покачивание бедер. Когда он уже был в ней, то неожиданно представил, как она улыбается их детям. Потом, когда Терри лежала рядом, молчаливая и печальная, к Паже наконец вернулось чувство реальности.