Невольничий караван - Карл Май

— Слоновий хобот? — недоверчиво переспросил Шварц. — Мне всегда казалось, что он должен быть довольно жестким.

— О нет! Он нежный и мягкий — ну точь-в-точь, как язык северного оленя. Но тут не только сам кусок важен, его нужно уметь приготовить. Жарят его на особом жире, который берется около слоновьих почек, такой, доложу вам, это жир, что и сравнить ни с чем его нельзя. Эх, хотелось бы мне, чтоб к нам сейчас прибежал хоть какой-никакой слон! Тогда вы сами бы отведали, о чем я вам пытаюсь рассказать.

— Да вы гурман! — улыбнулся Шварц. — Я уже готов поверить, что ради маленького кусочка мяса вы действительно согласились бы на встречу с целым стадом слонов. Довольно рискованное пожелание!

— А вы, кажется, боитесь?

— Нет, конечно, но представляю, какой переполох учинили бы здесь эти гигантские животные!

— Ну, когда они в добром расположении духа, с ними еще можно сладить, а вот если бы сюда забежал разъяренный слон, нам всем туго бы пришлось. Может, слышали, кого здесь «бродягами» величают?

— Да, так называют старых слонов-самцов, которые из-за своего злобного нрава не могут прижиться в стаде и вынуждены бродить везде в одиночку. Это очень опасные животные! Горе тому, кто неожиданно столкнется с одним из них, особенно на открытом пространстве!

— Да уж, это точно! Если б такой бродяга вздумал к нам заглянуть, он бы в два счета затоптал всех наших коров, одну за другой. А уж самое страшное — это когда такой слон от своего стада улепетывает. Уж тогда он все на своем пути с землей равняет, он прямо-таки ума лишается от ярости, и даже ежели вы самый распрекрасный стрелок на свете, лучше вам с ним не связываться, а удрать подобру-поздорову в ближайшие кусты, да и схорониться там, чтоб он вас, не дай Бог, не заметил.

— Вы говорите как человек, который испытал все это на собственном опыте.

— Да уж, было дело там, на реке Джур. Я тогда только что подстрелил птицу, ну и возился с ней, и мне помогали двое ниам-ниам. Тут вдруг у нас под ногами начинает дрожать земля, и раздается такой грохот, как будто… О, Господи, что это? Вы часом ничего не слышите?

Шварц прислушался и ответил:

— Такое впечатление, что где-то вдалеке гремит небольшой водопад. Но здесь вроде бы…

— Нет, это уж не водопад, а кое-что совсем другое. Эх, недаром говорят умные люди: «Не кличь лихо, пока оно тихо!» Только б нам успеть спрятать стада!

Серый вскочил, приложил руки рупором ко рту и, обращаясь к солдатам, которым было поручено присматривать за скотом, закричал:

— Эй, пастухи, уводите коров на равнину, как можно дальше! Слоны идут! Они всех растопчут!

Его зычный голос разнесся по всему лагерю. Солдаты повскакали со своих мест и схватились за оружие. Сторожа подбежали к животным и копьями погнали их прочь, туда, куда указывал Пфотенхауер, который все еще стоял на прежнем месте, размахивая руками, словно ветряная мельница.

Шум, который услышали Серый и Шварц, доносился из леса, видневшегося на другом берегу залива. Сейчас этот шум заглушили громкие крики впавших в панику солдат и пастухов. Пфотенхауер набрал побольше воздуху в свои могучие легкие и загремел, перекрывая стоявший над лагерем гомон:

— Тише, успокойтесь все, иначе мы погибли!

Действие этого приказа было мгновенным: люди разом умолкли, и на равнине воцарилась гробовая тишина.

Теперь грохот послышался снова, он стал уже вдвое сильнее и приближался с каждой секундой. Казалось, страшное землетрясение вот-вот расколет земной шар надвое.

— О, Боже, это действительно слоны! — в страхе закричал Отец Половины.

— Идет целое стадо! — подхватил Хасаб Мурад. — Мы должны спрятаться, пока они нас не настигли!

Он метнулся было в сторону кустов, но попавшийся ему на пути Отец Одиннадцати Волосинок схватил его за руку со словами:

— Если ты не боишься охоты на ловцов рабов, то сейчас тебе тем более нечего бояться. Слон — это ангел по сравнению с ловцом рабов.

Затем, обращаясь к Шварцу, Стефан по-немецки продолжал:

— Господин доктор, только что увидите вы, как я не боялся слона, огромного. Я даю ему пулю из ружья, моего, прямо в нос, хоботообразный.

Шварц не успел ответить на заявление словака: как всегда в подобных ситуациях, каждая секунда была сейчас на счету. С того момента, как Серый уловил отдаленный рокот, прошло около двух минут. Слоны были уже совсем близко. Земля сотрясалась от их топота так, как трясутся стены маленького деревянного домика, когда мимо проезжает сильно нагруженная повозка. Затем воздух прорезал громкий, пронзительный звук, как будто сто труб взревели одновременно; и вот из-за края кустарника показался четвероногий Голиаф с воинственно поднятым хоботом, хлопающими ушами и торчащим, словно оборонительное жало, маленьким смешным хвостиком.

Один бивень у слова отсутствовал, а тот, который имелся в наличии, был чудовищной величины и указывал на солидный возраст животного. Высота слона достигала более четырех метров.

При виде этого грозного великана суданцев объял непреодолимый ужас. Они побросали свое оружие и кинулись врассыпную с испуганным воем, который насторожил нежданного гостя. До сих пор разъяренный чем-то зверь не замечал ничего вокруг себя, но теперь он остановился и увидел небольшую кучку людей, неподвижно стоявших посреди быстро пустевшего лагеря. Слон описал хоботом широкую дугу, затем снова поднял его и с яростным ревом бросился в атаку.

Храбрецы, решившиеся оказать сопротивление страшному зверю, были не кто иные, как три европейца, Сын Верности и бравый Отец Смеха. Все остальные, в том числе и Отец Половины с Хасаб Мурадом, скрылись за ближайшими деревьями и кустами. Люди фельдфебеля, которые не могли убежать, так как все еще были связаны, вжались в землю и затаили дыхание, чтобы не привлечь к себе внимание слона.

Впрочем, был еще один человек, который не испугался вступить в схватку с опасным врагом. Речь идет, конечно, о Сыне Тайны. Как только животное выскочило из-за кустов, юноша бросился наземь и быстро пополз ему навстречу.

— Беги, ради Аллаха! — крикнул ему Сын Верности. — Он же растопчет тебя! Разве ты не видишь, это хахшил!

«Хахшил» означает по-арабски «бродяга», «шатающийся». Таким образом, зверь, который так внезапно вторгся в бывший лагерь фельдфебеля, был одним из тех страшных слонов-одиночек, о которых недавно вспоминал Пфотенхауер и Шварц.

— Да, так оно и есть, это хахшил, — подтвердил Серый. — Ваши пули ничего ему не сделают. И помилуй нас, Боже, если моя не окажется смертельной.

Люди стояли плечом к плечу и держали наготове свои ружья. Но стрелять они пока не могли, так как слон поднятым хоботом прикрывал то единственное место на своей голове, которое было у него уязвимым.