Столетняя война. Том III. Разделенные дома - Джонатан Сампшен

разрешить ему жениться на своей суженой на весьма необычных условиях. Сен-Поль согласился отказаться от оммажа королю Франции, принести оммаж Ричарду II за все свои владения и передать свои многочисленные крепости в Пикардии и Фландрии в распоряжение английского правительства. В течение пятидесяти дней после освобождения он должен был захватить город и замок Гиз, одну из главных крепостей Вермандуа, принадлежавшую его родственникам из дома Шатийон, и начать войну против французской короны с его стен и стен своих собственных замков в окрестностях. Для этой цели он должен был получить небольшую армию из 300 английских воинов при поддержке 300 наемников из Нидерландов под командованием изменника предыдущего поколения Тьерри Каноника Роберсара[520].

План потерпел неудачу, как и почти все подобные авантюры. Граф Сен-Поль был доставлен в Кале и освобожден в сентябре 1379 года. Но слухи об условиях его освобождения уже достигли ушей французских министров. В начале октября королевские чиновники захватили замки графа в Пикардии, а Ангерран де Куси ввел королевские гарнизоны в крепости Вермандуа. Граф и Роберсар добрались до Эно, где планировали начать вербовку наемников. Но Роберсар был арестован регентом Эно по просьбе французского правительства и заперт в замке Монс. Граф бежал обратно в Кале и вернулся в плен в Англию. В следующем году он женился на Матильде Куртене и сумел выплатить остаток выкупа. Но он был изгнан из Франции до смерти Карла V. "Возраст и зрелость, — говорилось, когда он был окончательно помилован, — смягчат его импульсивный дух"[521].

С возвращением графа Сен-Поля в Англию события перешли от фарса к трагедии. Английская армия для Бретани собралась в Соленте в октябре, но тут обнаружилось, что не хватает кораблей, чтобы перевезти даже уменьшившееся количество людей с их лошадьми и снаряжением. Скучающие и разочарованные люди подняли мятеж и занялись грабежом деревень и церквей Хэмпшира, в то время как офицеры адмиралов прочесывали порты Англии в поисках новых кораблей. К началу декабря было найдено около девяноста кораблей, большинство из которых были совсем небольшими, плюс тридцать пять более крупных судов, нанятых в Байонне и Нидерландах для перевозки лошадей. Но уже была зима, с длинными ночами и непредсказуемой погодой и морские капитаны Джона Арундела считали, что надвигаются шторма, и советовали ему подождать. Но на него давило сильное желание наверстать упущенное время. Арундел чувствовал, что прождал достаточно долго и 6 декабря 1379 года английский флот отплыл из Солента. На следующую ночь разразился шторм. Корабли были разбросаны по морю и унесены в Атлантику, а затем вернулись к берегам Ирландии, Уэльса и Корнуолла. По меньшей мере семнадцать кораблей, перевозивших войска, потерпели крушение у берегов Ирландии. Еще девятнадцать, груженных лошадьми, затонули у берегов Корнуолла. Сэр Хью Калвли, человек, которому было далеко за пятьдесят, выжил, держась за канат на сломанной мачте. Джон Арундела утонул, пытаясь добраться до берега. Сотни солдат и моряков погибли. Прошло несколько лет, прежде чем Англия как морская держава оправилась от этого удара[522].

* * *

Французские министры были озабочены своими собственными проблемами. Герцог Анжуйский все еще находился в Понторсоне, когда прибыл гонец с известием о серьезном восстании против его власти в Лангедоке. На фоне этого события разыгралась трагедия, которую в Париже только начинали осознавать. В течение многих лет Лангедок облагался более высокими налогами пропорционально своим ресурсам, чем любая другая часть Франции, за исключением, возможно, Нормандии. Он нес практически все бремя ведения войны против англичан в Гаскони и борьбы с компаниями рутьеров, действовавшими на окраинах региона. Ему также приходилось финансировать расходы на содержание Людовика Анжуйского, королевского принца с великолепным двором и международными амбициями. Налоговая база, из которой все это должно было финансироваться, стремительно сокращалась, поскольку последовательные переписи населения показывали резкое и постоянное снижение числа налогооблагаемых домохозяйств. В трех сенешальствах Лангедока их число сократилось с 84.000 в 1370 году до 31.000 девять лет спустя. Средневековые налоговые переписи, как известно, не отличались точностью, но, как бы то ни было, это примечательные цифры. Частично это падение было вызвано тремя основными факторами депопуляции: чумой, голодом и войной. Существуют также анекдотические свидетельства масштабной миграции в соседние регионы, которые облагались более низкими налогами. Но главным действующим фактором, вероятно, было прогрессирующее обнищание как города, так и деревни, в результате чего значительная часть домохозяйств оказалась ниже порога стоимости движимого имущества в десять ливров, после которого начиналась обязанность платить налог.

Перед лицом этой катастрофы герцог Анжуйский был полон решимости сохранить абсолютный уровень своих налоговых поступлений и резко повысил ставку налогообложения. В начале десятилетия Генеральные Штаты Лангедока собирались, как правило, два раза в год, назначая подымный налог (фуаж) по ставке, составлявшей около пяти франков с домохозяйства в год. В декабре 1377 года Генеральные Штаты, собравшиеся в Тулузе, были вынуждены установить новый фуаж в размере одного франка с домохозяйства в месяц, что более чем в два раза превышало традиционный уровень. Поскольку это совпало, как выяснилось, с фактической приостановкой крупномасштабных военных операций в Гаскони, оказалось чрезвычайно трудно добиться возобновления субсидии по той же ставке весной. Потребовалось не менее трех заседаний Генеральных Штатов, прежде чем Людовик Анжуйский добился своего. Даже тогда город Ним отказался дать согласие, пока герцог не бросил в тюрьму его представителей и не приостановил их консульство. Когда в октябре того же года Людовик Анжуйский потребовал продлить действие налога по прежней ставке на целый год, трусливые представители в Тулузе не осмелились возразить ему. Но напряжение, вызванное этими дебатами, ощущалось далеко за пределами церквей и дворцов, в которых заседали Генеральные Штаты, а городские толпы было не так легко запугать. Открытые признаки сопротивления множились. В апреле 1378 года в Ле-Пюи вспыхнули беспорядки, когда бальи и главный судья Веле обсуждали сбор налога с консулами города. В ноябре 1378 года, после того как из-за неурожая люди остались без средств к существованию, жители Алеса напали на ратушу. Они называли ее гнездом воров[523].

Вместо того чтобы умерить свои требования, Людовик Анжуйский в ответ попытался полностью отказаться от созыва Генеральных Штатов. Осенью 1379 года он потребовал продлить налог еще на один год. Были назначены уполномоченные, которые должны были убедить каждую общину в отдельности. Эти действия привели к тому, что недовольство в Лангедоке достигло нового накала. Несколько городов послали делегатов на север, чтобы выразить протест королю. Людовик Анжуйский, который был занят переговорами с бретонцами, отмахнулся от их жалоб. Он сказал своему брату-королю, что жалобы преувеличены и что он разберется с ними, когда у него будет время. Но как оказалось, времени у него не было. 21 октября 1379