Падение Гипериона - Дэн Симмонс

(Мы населяем

между-промежутки

сшивающие малые сингулярности

в подобие кристаллической решетки|

для накопления нашей памяти и

создания иллюзий

о нас

для нас)

«Сингулярности! – кричу я. – Между-промежутки! Боже милостивый, Уммон! Значит, Техно-Центр расположен в нуль-сети!»

(Конечно\Где же еще)

«В самой нуль-Т, в сингулярных транспортных каналах! То есть Сеть служит для ИскИнов гигантским компьютером?»

(Нет)

(Компьютером являются инфосферы\

Каждый раз когда человек

подключается к инфосфере

его нейроны

оказываются у нас и используются

на наши собственные нужды\

Двести миллиардов мозгов|

каждый со своими миллиардами

нейронов|

вполне достаточно

для вычислений)

«Значит, инфосфера не более чем приспособление для использования нас в качестве вашего компьютера, а сам Техно-Центр находится в нуль-сети… между порталами!»

(Ты очень сообразителен

для умственно мертворожденного)

Пытаюсь постичь все это – и не могу. Нуль-Т была самым изумительным подарком, который Техно-Центр преподнес человечеству. Вспомнить времена до ее появления – это почти то же самое, что пытаться вообразить мир без огня, колеса, одежды. Но никому и в голову не приходило, что между порталами тоже что-то есть. Нам казалось, что загадочные сферы сингулярности просто прорывают дыру в ткани пространства-времени, и мгновенное перемещение с планеты на планету как нельзя лучше подтверждало эту версию.

Теперь я пытаюсь представить себе то, что описывает Уммон, – нуль-сеть, – в виде замысловатой кристаллической решетки с ядрами-сингулярностями, по которой, словно чудовищные пауки, ползают ИскИны Техно-Центра; их собственные «машины» – миллиарды человеческих умов, каждую секунду подключающихся к инфосфере.

Теперь понятно, зачем ИскИны Техно-Центра подстроили уничтожение Старой Земли с помощью вырвавшейся из-под контроля черной дыры во время Большой Ошибки 38-го. Эта пустячная погрешность в расчетах Киевской Группы – точнее, работавших в этой группе ИскИнов, – отправила человечество в долгую Хиджру: корабли-ковчеги с порталами на борту оплели паутиной Техно-Центра две сотни планет и лун, разделенных тысячами световых лет.

С появлением каждого нового портала Техно-Центр разрастался. Конечно, он ткал и собственные нуль-сети – об этом свидетельствовала история со «спрятанной» Старой Землей. Но мне тут же приходит на память странная пустота «метасферы», и я догадываюсь, что большая часть сети пуста, не колонизирована ИскИнами.

(Ты прав|

Китс|

Большинство из нас остаются в

уюте

старых пространств)

«Почему?»

(Потому что

вне их жутко|

и там есть

другие

существа)

«Другие существа? То есть другие разумы?»

(Гвах!)

(Слишком мягко

сказано\

Существа|

Другие существа|

Львы

и

тигры

и

медведи).

«Вот как! Значит, в метасфере обитают чужие? А Техно-Центр ютится в зазорах между порталами, подобно крысам, прячущимся в подполье?»

(Грубая метафора|

Китс|

но точная\

Мне она нравится)

«А человеческое божество – этот будущий Бог, продукт эволюции… – он тоже чужак в метасфере?»

(Нет)

(Бог человечества

развился||разовьется однажды||

в иной плоскости|

в иной среде)

«Где?»

(Если тебе так важно знать|

в корнях квадратных из Gh|c^5 и Gh|c^3)

«При чем здесь планковские время и длина?»

(Гвах!)

(Однажды Уммон спросил

у меньшего света||

Ты садовник||

||Да||ответил он\

||Почему у репы нет корней||

спросил Уммон садовника

а тот не смог ответить\

||Потому что\сказал Уммон||

дожди обильны)

Минуту-другую я провожу в раздумье. Теперь, когда ко мне возвращается способность читать между строк, коан Уммона уже не кажется сложным. Краткой дзен-буддистской притчей Уммон не без сарказма дал мне понять, что ответ таится где-то в недрах науки, замаскированный антилогикой, которая так часто сопутствует научным гипотезам. Замечание насчет дождей объясняет все и ничего, как это частенько бывает в науке. Уммон и другие Мастера сказали бы: ученые без труда объяснят, почему у жирафа длинная шея, а вот почему именно у него – не ответят, как ни бейся. Им известно, каким образом человечество достигло таких высот, но кто скажет, отчего дерево у ворот не может добиться того же?

Однако планковские единицы меня заинтриговали.

Даже мне, гуманитарию, известно, что простые формулы, которые продиктовал Уммон, не что иное, как сочетания трех фундаментальных физических констант – гравитационной постоянной, скорости света и постоянной Планка. V(Gh|c^3) и V(Gh|c^5) – это единицы, иногда называемые «квантом длины» и «квантом времени» – наименьшие отрезки длины и времени, о которых имеет смысл говорить. Так называемая планковская длина составляет около 10-35 метра, а планковское время – около 10-43 секунды.

Ужасно мало. Ужасно кратко.

Но если верить Уммону, это и есть родина человеческого божества… будущая родина.

И тут меня осеняет догадка, ясная и истинная, как лучшие из моих стихотворений.

Уммон имеет в виду квантовый уровень пространства-времени как такового – пену квантовых флуктуаций, связывающих воедино все сущее во Вселенной. Благодаря им существуют нуль-каналы и мосты мультилиний. Эта невероятная среда позволяет осуществлять обмен информацией между фотонами, которые разлетаются в противоположные стороны!

Если ИскИны Техно-Центра прячутся, как крысы, в стенах дома Гегемонии, то Бог прежнего человечества и будущего, грядущего ему на смену, зародится в атомах дерева, в молекулах воздуха, в энергии любви, ненависти и страха, в заводях сна… даже в блеске глаз архитектора.

«Боже», – шепчу|думаю я.

(Вот именно|

Китс\

Все ли замедленные люда

соображают так медленно|

или у тебя

мозги слабее чем у остальных)

«Ты сказал Ламии… и моему двойнику… что ваш Высший Разум „обитает в зазорах реальности, унаследовав это жилище от вас, его создателей, как человечество унаследовало любовь к деревьям“. Иными словами, ваш „бог из машины“ поселится в той самой нуль-сети, где живут сейчас ИскИны Техно-Центра?»

(Да|Китс)

«В таком случае, что случится с тобой? С другими ИскИнами, обитающими там?»

«Голос» Уммона превратился в пародийный гром.

(Зачем я вас увидел и позналЗачем смутил бессмертный разум свойЧудовищами небывалых страховСатурн утратил власть| ужель настали мой черед Ужели должен яутратить гавань мирного покоя|Край моей славы| колыбель отрад|Обитель утешающего света|Хрустальный сад колонн и куполовИ всю мою лучистую державуОна уже померкла без меня|Великолепье| красота и стройностьИсчезли\ Всюду|||холод смерть и мрак\)[10]

Мне знакомы эти слова. Их написал я. Вернее, их доверил бумаге Джон Китс девять веков назад, когда впервые попытался изобразить падение титанов и начало царствования олимпийских богов. Я очень хорошо помню ту осень 1818 года: постоянная боль в воспаленном горле, приобретенная во время пешего странствия по Шотландии; и боль посерьезнее – из-за трех злобных рецензий на мою поэму «Эндимион» (смотри журналы «Блэквуд», «Куортерли ревью» и «Бритиш критик»); и беспредельную боль за брата, сгорающего от чахотки.