Черный день - Алексей Доронин

Конечно, приятнее описывать крушение мира, сидя в теплой квартире и наслаждаясь всеми благами цивилизации. А писать про конец света после его начала — что может быть нелепее? Зато честно. Ни грамма выдумки, в отличие от графоманов, сочинявших страшилки на потребу публике.

Что можно сказать об «этом» конце света? Это не христианский апокалипсис, после которого всех ждет Страшный суд и Царство Божье. Тут ими и не пахнет. Это, скорее, языческие Сумерки богов.

Данилов взял лист бумаги и написал на нем одно слово — «Рагнарок». Вообще-то, правильнее «Рагнарёк», как в «Эдде», но тогда поди зарифмуй. Тут он понял, что чего-то не хватает. Скрепя сердце парень достал из стенного шкафа свечку и зажег ее. Ну не при фонарике же творить!

Фитилек загорелся ровно, и тусклый огонек показался его отвыкшим от света глазам необычайно ярким. Сложнее всего было написать первую строфу, а дальше все пошло как по маслу. Через четверть часа творение было готово. В этот момент Саша чувствовал себя если не Пушкиным, то доктором Живаго из одноименного романа.

РагнарокНадежды у нас больше нет,Человек человеку — враг.Бледнеет последний рассвет,Завтра землю укроет мрак.Предвещал много лет назадНашу участь седой пророк.Будет сечь нас железный град —Приближается Рагнарок.Все, что было, — исчезнет вмиг,С неба спустится древний страх,Захлебнется последний крик,Все, кто жил, — обратятся в прах.Все окутает черный дым,Гибель хлынет со всех сторон.Позавидуй сегодня им:Предстоит им кормить ворон.Твоя участь стократ страшней:Обречен в тишине вековТы скитаться среди теней,Избежав ледяных оков.Проклянешь ты тот день и час,Когда Смерть, помахав рукой,Сохранит тебя про запасИ не даст обрести покой.Предвещал много лет назадТвою участь седой пророк.Будешь смерти своей ты рад.Приближается Рагнарок…

Вот так. Недурно, хотя и не шедевр. Надо бы добавить кое-куда аллитерацию, но не лезет. Только Пушкин тут не при делах. Это похоже на Бальмонта, Гумилева или Брюсова. Серебряный век, декаданс.

Сашино настроение снова пошло в гору. Его обычное расположение духа можно было охарактеризовать как спокойно-подавленное. Сейчас оно ни выше, ни — слава богу — ниже не стремилось. Но он еще помнил времена, когда оно ни с того ни с сего вдруг как с цепи срывалось. Тогда стрелка в его внутреннем барометре начинала скакать как бешеная. Парень знал, что если суметь прервать качание этого маятника в его высшей точке, то можно целый день наслаждаться относительным покоем. Сделать это довольно трудно, но тут могла помочь вкусная еда и минимальный комфорт быта.

Под завывания вьюги за окном он и не заметил, как заснул прямо над «рукописью», свернувшись при этом калачиком, что могло показаться несолидным для человека его возраста и роста. Но Саше так нравилось. Он и раньше часто спал в позе зародыша, прижав ноги к животу. Видимо, это помогало ему переноситься в то время, когда он только готовился к встрече с этим миром. Дольше положенного срока на три недели, будто всеми силами он пытался оттянуть этот момент.

На восьмой день Данилов почувствовал себя окрепшим и готовым продолжить путь. Перед уходом он еще раз прошелся по квартире с фонариком и проверил все шкафы. До этого дня он был не в той форме, чтобы заниматься тщательным осмотром. «Я не вор, — в который раз говорил парень себе. — И не мародер. Я просто беру то, что мне нужно, на время, попользоваться».

Поиск принес свои плоды, хоть и невеликие. Предметов, полезных в быту выживальщика, в квартире не нашлось. Из теплой одежды — только старый свитер. В холодильнике повесилась мышь; зато в хлебнице нашелся засохший батон, в кухонном шкафчике — полбутылки подсолнечного масла, немножко меда на донышке литровой банки, а он полезен при простуде, килограмм гречневой крупы и бутыль уксуса. Мало ли, вдруг и он пригодится. Саша не побрезговал даже малиновым вареньем, покрытым сверху толстым слоем плесени, который можно было счистить. Не густо, но не пропадать же добру.

Укутавшись как немец под Москвой, Данилов вышел на лестничную площадку и захлопнул дверь, отрезая себе путь к отступлению. Только вперед. Спасибо этому дому, пойдем к другому. Без всякого сожаления он оставил позади место, где думал упокоиться навеки.

Из своей недолгой жизни Саша пока извлек только один вывод. Чтобы добиться хоть чего-то, нужно идти вперед, не оглядываясь и не задумываясь. Остановись на минуту, начни размышлять — и ты уже потерял темп, засомневался. Ты уже задаешь себе ненужные вопросы: «Долго ли еще?», «Куда я приду?», «Что ждет меня там?» и самый страшный — «Есть ли в этом смысл?»

А это первый шаг к тому, чтобы плюнуть, повернуть назад и вернуться к тому, с чего начал, — к нулю. Потому что смысл во всем, может быть, и имеется, но человеку, ввиду слабости его ума, он обычно недоступен.

Александр догадывался, каким будет конец его пути. Не жизненного, здесь он у всех один, а конкретного пешего перехода Новосибирск — Прокопьевск. Он догадывался и все равно продолжал идти. Ведь оставалось совсем немного. Каких-то двести километров.

За спиной у него смыкалась тьма, но впереди, он знал, его ждали ответы на все вопросы. Он помнил, чем закончилось дело в «Младшей Эдде» и в большинстве других мифов о конце света, и это вселяло в него тень надежды.

Глава 6

Тупик

Александр не раз находился на волосок от смерти, но этот волосок всегда оказывался на удивление прочным. Все вокруг рушилось и рассыпалось в прах, но старуха с косой по одной ей известной причине обходила Сашу стороной, ограничиваясь напоминаниями. Мол, я здесь, помню о тебе, так что будь паинькой и жди своего часа. Эти знаки были повсюду, но Саша давно не обращал на них внимания, перестав даже замечать их. Это ему удавалось до встречи с Провалом.

Данилов не убегал от смерти. Наоборот, могло показаться, что он делает все, чтобы ускорить встречу с ней. Он понимал, что весь его переход с самого начала был безумием в квадрате. С его запасом надо бы сидеть и не высовываться, пока небо не прояснится. Но что-то не позволило ему спокойно ждать. Ноги сами несли его на юго-восток, в Кузбасс, хотя он пытался придать этой тяге разумное обоснование.

Вспоминая все передряги, через которые он прошел, Саша видел, как судьба смеялась над теорией вероятности. Существовал один шанс из тысячи, что он дойдет хотя бы до этого места. Он дошел и продолжал двигаться дальше.