Звезда Любви - Юлия Леонова

А Ангелина Леонтьевна ликовала.

— Это определенно оно! — восторженно сверкая глазами, говорила она за завтраком. — Mon cher, — обратилась она к супругу, — Долли нужен новый гардероб. Бог мой! Сам Поль Шеховской! Ты хоть понимаешь, что это значит?!

— Умерьте свой пыл, ma chИrie, — отложив в сторону газету, ответил ей супруг. — Откуда Вам знать, может, помимо нас, туда приглашена половина Петербурга.

— Да нет же, как Вы не понимаете! Он приглашал ее танцевать.

— И что? — раздраженно заметил Степан Аркадьевич. — Это еще ничего не значит.

Анатоль Аркадьевич, допив свой кофе, аккуратно поставил чашку на стол.

— Я полагаю, ты не прав, — обратился он к Степану Аркадьевичу, — это приглашение выглядит, по меньшей мере, странным.

— Маменька, папенька, — Даша ощутила, как слезы отчаяния наворачиваются на глаза, — прошу Вас… Маменька, умоляю Вас, откажитесь, напишите, что я занемогла!

— Долли, — Ангелина Леонтьевна удивленно воззрилась на свою младшую дочь, — и речи быть о том не может! Мы поедем, и я прямо сейчас отвечу на приглашение.

— Дашенька, душечка, — ласково улыбнулся ей отец, — оставь нас, пожалуйста.

Кинув на отца умоляющий взгляд, Дарья поднялась из-за стола и торопливо покинула столовую. Поднимаясь по лестнице в свою комнату, она вновь вспоминала тот злополучный вальс. Теперь ей чудилась насмешка в мягком тоне, каким говорил с ней князь, казался неуместным его снисходительный взгляд, раздражало то, что он забыл о ней сразу же, как только вернул в общество матери — все это, по ее мнению, говорило о том, что она ему безразлична, но он по какой-то непонятной прихоти решил вовлечь ее в какую-то странную игру, смысла которой она не понимала и оттого боялась попасть впросак. Довольно! И так над ней уже потешается добрая половина Петербурга.

Но в тоже время Долли понимала и свою матушку. Она была самой младшей из пятерых детей Балашовых, две старших сестры и два старших брата уж давно были устроены в жизни, и довольно неплохо устроены. Теперь настала и ее очередь, и матушка так торопится вывести ее в свет, чтобы, наконец, вздохнуть свободно. Но как объяснить maman, что она не стремится к такой жизни? По крайней мере, пока, — ведь ей всего семнадцать!

Более всего на свете Дарье сейчас хотелось оказаться в родовом имении, уединиться в своей светелке и думать забыть о чопорном Петербурге с его балами и раутами, которые она возненавидела с первого дня своего пребывания в столице. Она чувствовала, что по какой-то причине не пришлась ко двору, — с ней не спешили заводить знакомства молодые люди, девицы ее возраста ее сторонились, по секрету между собой обсуждая ее не слишком удачный дебют. Оттого внимание князя Шеховского к ее более чем скромной персоне не могло не показаться ей странным и даже пугающим, — впрочем, как и сам князь. Чего ей ждать от его сиятельства? Что за странная прихоть? Как объяснить приглашение в фамильное имение Шеховских? Дарья терялась в догадках, и мысли, приходившие ей в голову, были одна мрачнее другой.

Одно было понятно: она зачем-то понадобилась князю, но с какой целью, Даше не могла даже предположить. Она не допускала даже мысли о том, что могла понравиться ему, как то полагала ее маменька, считая такое предположение смехотворным. Шеховской мог выбрать любую из великосветских красавиц, но почему-то в тот вечер обратил внимание только на нее, станцевав с ней тот единственный для них обоих вальс. О, как унизительно было после танца ловить на себе недоумевающие взгляды и только догадываться о том, какие мысли роятся в головах представителей самых знатных фамилий столицы, донельзя удивленных более чем странным выбором его сиятельства.

Меж тем Степан Аркадьевич обвел взглядом оставшихся за столом родственников. Анатоль Аркадьевич вновь опустил взгляд в тарелку, решив, что это не его дело. Брат просил его принять их на сезон в столице, и он его просьбу удовлетворил, а в остальном — это семейное дело Балашовых-младших. Конечно, будь здесь за столом его дражайшая супруга, она наверняка приняла бы сторону Ангелины, но Маша не любила вставать в столь ранний час. Что же до Степана Аркадьевича и Ангелины Леонтьевны, то, проводя большую часть времени в провинции, Балашовы-младшие привыкли подниматься рано, впрочем, как и сам Анатоль.

— Ну-с, сударыня, — повернулся к своей супруге Степан Аркадьевич, видя, что от брата помощи ждать не приходится, — я ни в коей мере не хочу Вас обидеть, ma chИrie, но посудите сами: Вы же не станете отрицать, что наша Долли отнюдь не может претендовать на звание фаворитки сезона. Она довольно мила, но не более!

— Но, Стива, — капризно протянула Ангелина Леонтьевна, — тебя не было с нами в тот вечер у Шеховских. Доверься моему женскому чутью. Я знаю, о чем говорю.

Степан Аркадьевич поморщился. Как же он ненавидел этот тон и это обращение.

— Неужели мнение самой Долли ничего не значит для Вас? — поинтересовался он.

— Долли еще слишком молода, чтобы судить о том, — отмахнулась Ангелина Леонтьевна. — Прошу тебя, не противься. Мы примем это приглашение.

— И все же я нахожу это, по меньшей мере, странным, — ворчливо добавил Степан Аркадьевич, сдавая свои позиции в этом споре.

— Когда-то мы были весьма дружны с княгиней Шеховской, — вздохнула madam Балашова. — Я думаю, Софи решила возобновить знакомство.

И Ангелина Леонтьевна вновь унеслась мыслями в свою далекую юность, когда и она сама, и юная Софи, единственная дочь генерала Галицкого, были впервые представлены великосветскому Петербургу. Софья еще до конца сезона получила предложение от самого желанного холостяка Петербурга, князя Шеховского, и с благословения родителей пошла под венец. С тех пор минуло более тридцати лет, но Ангелине Леонтьевне казалось, что все это было только вчера.

Последнюю неделю в Петербурге царила оттепель, предвещая скорый приход весны, но в день отъезда в Павлово небо с утра нахмурилось и сыпало мелким колючим снегом, хотя было довольно тепло. Оттого выпавший снег тотчас превращался в жидкую грязь под колесами экипажа, который то и дело застревал в размытых колеях. Поездка, которая в хорошую погоду заняла бы не более двух часов, растянулась на полдня. Достигнув фамильного имения Шеховских уставшие путники, выбравшись из кареты, с изумлением созерцали величественный особняк.

— Стива, — шепнула Ангелина Леонтьевна, — ты только подумай: может статься так, что наша Долли со временем станет здесь хозяйкой.

— Я бы не тешил себя такими фантазиями, — подавив тяжелый вздох, ответил Степан Аркадьевич и подал руку дочери, которая за всю дорогу до имения Шеховских не проронила ни слова, только тяжело вздыхала, укоризненно глядя на него.