Сумеречный Взгляд - Дин Кунц

Какое-то мгновение мне казалось, что разбудил меня страшный сон. Затем до меня дошло, что причиной этого были голоса, проникающие сюда сверху через решетку сливного люка: голоса гоблинов, оживленно переговаривающихся на своем древнем языке.

Я протянул руку из своей норы и нащупал в темноте руку Райи, тянущуюся ко мне. Мы крепко сжали руки друг друга, прислушиваясь.

Голоса у нас над головой удалялись.

Там, в зале электростанции, раздавались звуки, которых я не слышал раньше: более сильный топот, более громкий лязг металла.

Не одним ясновидческим чутьем я ощутил, что идет второй обыск электростанции. За прошедшие девять часов они осмотрели весь комплекс от одного конца до другого, не пропустив ни одного коридора. Они обнаружили мертвого гоблина, которого мы допрашивали. Они нашли пустые ампулы из-под пентотала и использованные иглы, лежащие рядом с трупом. Может быть, они даже нашли следы нашего бегства по вентиляционным трубам и узнали, что мы вышли из этих туннелей в помещение электростанции. Не найдя нас нигде больше, они по второму кругу прочесывали этот зал.

Прошло сорок минут. Голоса наверху не смолкали.

Несколько раз мы с Райей расцепляли руки, но через минуту-другую соединяли их снова.

К своему ужасу, я услышал звук шагов, приближающихся к отверстию водостока. Снова несколько гоблинов собрались вокруг этой стальной решетки.

Сквозь решетку ударил луч света от фонарика.

Мы с Райей мгновенно отдернули руки и, точно черепашки, прячущиеся в панцирь, бесшумно протиснулись назад в свои трубы.

Лучи света, рассеченного решеткой, полосами срывали покров с пола вертикальной трубы передо мной — со стыка, где она соединялась с горизонтальными трубами, в которых укрылись мы. Немного можно было увидеть таким образом, поскольку перекрещенные прутья решетки сбивали и смешивали тени.

Фонарик со щелчком погас.

Все это время дыхание было зажато в моей груди. Я тихонько выдохнул, втянул свежий воздух.

Голоса не умолкали.

Через секунду послышался скрежет, лязг, тяжелый стук, затем царапающий звук — они подняли решетку с отверстия и сдвинули ее вбок.

Фонарик мигнул опять. Он казался ярким, точно прожектор на сцене.

Прямо передо мной, всего в нескольких футах от начала горизонтальной трубы, в которой я лежал, луч фонарика освещал дно вертикальной основной трубы с почти сверхъестественной детальностью. Луч казался горячим. Если бы в трубе была сырость, я ничуть не удивился бы, увидев, как она шипит и испаряется в его свете. Каждая царапина, каждое обесцвеченное пятно на поверхности трубы стали ясно видны.

Я следил за шарящим лучом в ожидании, затаив дыхание, боясь, что он может наткнуться на что-нибудь, что могли обронить я или Райа, когда тянулись друг к другу в темноте. Может быть, крошку хлеба с сандвича, который она передала мне. Одна-единственная белая крошка, высвеченная на пятнистой поверхности трубы, может означать наш конец.

С другой стороны медленно движущегося луча, в горизонтальной трубе, противоположной той, где был я, я заметил лицо Райи, смутно освещаемое отблесками фонарика. Она тоже взглянула на меня. Но, как и я, она была не в состоянии больше чем на секунду отвести глаза от ищущего луча, опасаясь того, что может открыться в любой момент.

Внезапно светящееся копье прекратило свое движение.

Я напряг зрение, чтобы рассмотреть, что именно остановило внимание гоблина, задержав его руку с фонариком, но не увидел ничего, что могло бы заинтересовать его или возбудить подозрение.

Луч по-прежнему не двигался.

Гоблины наверху заговорили громче, быстрее.

Я пожалел, что не понимаю их языка.

И все же мне показалось, что я знаю, о чем они говорят: они собирались спуститься вниз, чтобы заглянуть в ответвления трубы. Что-то необычное привлекло их внимание, что-то не то, и они собирались спуститься, чтобы поглядеть повнимательней.

Страх прошел по моему телу — словно задрожала струна арфы, и каждая нота этого глассандо была холодней, чем предыдущая.

Я представил себе, как отчаянно, с усилиями отступаю в глубь трубы, слишком стесненный в движениях, чтобы сражаться, а один из гоблинов скользит головой вперед, преследуя меня. Быстрый, как все эти демоны, он вполне сможет вытянуть руки с ужасными когтями и располосовать мне лицо — или выцарапать глаза из глазниц, или разодрать горло — в тот самый миг, как я буду нажимать на спусковой крючок. Наверняка я убью его, но и сам умру в страшных мучениях, как только произведу выстрел, который прикончит моего врага.

Когда он увидит меня, неизбежность собственной гибели не остановит гоблина от того, чтобы полезть в трубу. Я видел, насколько их тайное общество похоже на муравейник. Я знал, что для блага сообщества один из них без колебаний пожертвует собой, как муравей без колебаний отдаст жизнь, защищая муравейник. А если мне удастся убить одного, или пятерых, или десятерых из них, они будут продолжать лезть, загоняя меня все дальше вглубь, пока мой дробовик не заклинит или пока я не промешкаю с перезарядкой, и тогда последний из них убьет меня.

Луч фонаря снова пришел в движение. Он медленно проскользил вокруг дна вертикальной трубы. Затем еще один раз по кругу.

Вновь застыл.

В освещенной шахте лениво кружились пылинки.

Ну же, давайте, вы, ублюдки, подумал я. Давайте, вперед, пора кончать со всем этим.

Щелчок, и фонарик погас.

Я напрягся.

Неужели они будут спускаться в темноту? Почему?

Внезапно они тяжело опустили решетку обратно на место.

Все же они не намерены были спускаться. Они уходили, удовлетворившись тем, что нас не было в трубе.

Я с трудом верил в это. Я ошеломленно лежал, не дыша от изумления так же, как чуть раньше не дышал от страха.

Я протиснулся вперед в темноте и дотянулся до Райи. Она тянулась ко мне. Мы схватили друг друга за руки в центре вертикальной трубы, теперь темной, где всего несколько минут назад так настойчиво шарил луч карманного фонаря. Ее рука была холодна, как лед, но, пока я держал ее, тепло постепенно возвращалось к ней.

Я опьянел от радости. Хранить молчание было нелегко — мне хотелось смеяться, кричать, петь. В первый раз с тех пор, как мы покинули Джибтаун, я почувствовал, что туман отчаяния чуть рассеялся, и ощутил, что вдали забрезжил свет надежды.

Они обыскали свое убежище дважды и не нашли нас. Теперь они, возможно, и вовсе не найдут нас, потому что решат, что мы ускользнули. Уверившись в этом, они обратят свое внимание на другое. Через несколько часов — это время утвердит их в мысли, что мы улизнули, — мы сможем вылезти из водостока и уйти, заводя попутно детонаторы на зарядах, которые установили ранее.