Маргарет Тэтчер. Женщина у власти - Крис Огден

В самом плохом положении оказался Альянс, получивший в 1987 году лишь 22 из 650 мест в палате общин. Он не смог даже повторить собственные результаты 1983 года. Главной причиной тому было исчезновение политического центра. Если четырьмя годами раньше существовала потребность в том, чтобы выставить центристскую альтернативу Тэтчер и Кинноку, только сменившему тогда Майкла Фута, то на этот раз такой потребности не было. Кроме того, в самом Альянсе не было ясности ни относительно существа его центристской линии, ни в вопросах руководства партией. По завершении избирательной кампании Альянсу предстояло либо навести порядок в собственном доме и добиться доверия к себе, либо погибнуть. И он погиб, когда либералы и социал-демократы не смогли договориться друг с другом об официальном объединении их партий. Не прошло и двух месяцев после выборов, как социал-демократы после острых дискуссий проголосовали за позиции, означавшие их консолидацию вокруг Дэвида Оуэна.

Оуэн был против полного слияния, опасаясь, что более многочисленная либеральная партия станет доминировать в таком объединении. Он продолжал резко расходиться с либералами в вопросах отношения к ядерному оружию. Не был он расположен и к тому, чтобы играть вторую роль в объединенной партии, которую ему скорее всего не удалось бы возглавить. Когда лидер либералов Дэвид Стил предпринял мощную и увенчавшуюся было успехом попытку добиться объединения своей партии с социал-демократами, Оуэн отказался от руководства последними и на время отошел в тень. В течение какого-то периода Стил возглавлял начавшийся было процесс объединения, но затем тоже покинул свой пост. В итоге вместо укрепления Альянса все эти попытки и политическая борьба, которой они сопровождались, лишь еще больше расшатали Альянс и лишили его последней привлекательности в глазах избирателей. После того как на место двух прежних лидеров — Стила и Оуэна — пришли никому не известные личности, Альянс практически канул в небытие.

У руля в лейбористской партии оставался Киннок. Он продолжал предпринимать усилия к тому, чтобы модернизировать партию, умерить ее радикальный облик и добиться принятия таких программных установок, которые смогли бы привлечь больше избирателей. Не уставая подчеркивать, что на прошедших выборах против Тэтчер голосовало в общей сложности больше англичан, чем за нее, Киннок в то же время признавал, что нужна глубокая переоценка всей стратегии лейбористов. «Нам нужна такая лейбористская партия, которая была бы привлекательна для широкого спектра общественности», — говорил он, давая начало далеко идущему пересмотру курса партии в вопросах экономической, военной политики и трудовых отношений. «Истина заключается в том, что у нас нет никакой собственной экономической политики», — признавал Дэнис Хили после поражения 1987 года. «Нам надо отказаться от нынешних позиций в вопросе о ядерном оружии», — добавлял Питер Шор, выражавший взгляды лейбористского центра. Стэн Орме, председатель парламентской фракции лейбористской партии, предупреждал, что, если партия не сместится к центру, «она проиграет следующие выборы и, возможно, никогда не сумеет вернуться к власти в стране» {3}.

Пока оппозиция занималась своими внутренними проблемами и поле для политических действий оставалось открытым, Тэтчер осенью 1987 года начала осуществление целого комплекса инициатив, наиболее радикальных после ее бюджетной инициативы 1979 года. Объектами глубокой перестройки должны были стать сферы образования, налогообложения, социального страхования, коммунальные службы, здравоохранение, адвокатура и даже система, в соответствии с которой пивные в Англии принадлежат пивоваренным компаниям. Это были серьезные заявки на содержание третьего срока полномочий премьер-министра.

Первой сферой, которой суждено было попасть в поле зрения правительства и под его нож, была система образования. Она функционировала на основании принятого еще в 1944 году Закона об образовании, и положение английского студенчества по сравнению с положением студентов в странах континентальной Европы с годами становилось все хуже. Это и был призван реформировать Закон о всеобщей реформе образования, сокращенно названный ГЕРБИЛ[28]. Джон Рай, бывший директор «Вестминстера» — одной из наиболее известных частных школ Великобритании, — выразил свое отчаяние такими словами: «Из всех развитых стран мира в наихудшем состоянии система образования содержится, по-видимому, у нас».

Рай не преувеличивал. Примерно один процент от общего числа учащихся — те, кто посещает престижные частные школы, называемые в Англии публичными, — получает великолепное образование. На университетском уровне эквивалентом таких школ являются Оксфорд и Кембридж. В совокупности они-то и создали высокую репутацию английской системе образования. Но общественная система образования находится в позорном состоянии и являет собой карикатуру на эту репутацию. В отчете общенациональной Инспекции школ за 1988 год тысяча из четырех тысяч средних школ Англии была признана находящимися в «неудовлетворительном состоянии». Доля учащихся, продолжающих после школы свое образование в колледже, в Великобритании ниже, чем в большинстве промышленно развитых стран мира. Десятки тысяч шестнадцатилетних выпускников школ ежегодно приходят на рынок труда плохо образованными и не имеющими никакой специальности. Лишь 14 процентов выпускников полных средних школ в Англии поступают в колледжи; в Соединенных Штатах — 59 процентов. Такое положение стало одной из причин того, почему после второй мировой войны Великобритании было трудно конкурировать на международной арене.

Тэтчер понимала, что в системе образования требует перемен все: от школьных программ до ответственности университетов за использование средств, выделяемых им правительством. Школьное обучение было бесплатным, но содержание программ контролировалось местными органами власти, Тэтчер хотела положить этому конец и добиться принятия единых общенациональных программ. ГЕРБИЛ был принят парламентом и стал Законом о реформе образования 1988 года. Это был поистине революционный шаг, означавший возврат к первоосновам, установление большего контроля центрального правительства над системой образования и приведение ее в большее соответствие с тем, как организована такая система в континентальной Европе. Родители получали больше прав в выборе школы для своих детей, а сами школы могли по собственному решению выходить из подчинения местным властям и получать ассигнования непосредственно от центрального правительства. Для школ, находящихся на государственном финансировании, устанавливались три уровня общенациональных программ. Финансирование высших учебных заведений ставилось под контроль специальных советов, назначаемых центральным правительством. Для профессоров, избранных после ноября 1987 года, ликвидировалось право пожизненного занятия этой должности в университете. Положения закона, касавшиеся начальной и средней школ, вызвали в стране и среди специалистов меньше разногласий, чем те, что распространялись на 52 университета, и в целом были встречены с одобрением. «Внизу», правда, высказывались опасения, что упор на преподавание английского языка, математики и естественных наук приведет к возрождению тех самых узкоутилитарных программ, которые когда-то были отвергнуты именно из-за их слишком прикладного характера. Высказывались и опасения, что предоставление родителям права выбирать школу, в которую будут ходить их дети, приведет к оттоку белых из школ со смешанным расовым составом учащихся.