Круглый год с литературой. Квартал третий - Геннадий Красухин

Маневич – автор сценариев фильмов «Педагогическая поэма», «Флаги на башнях», «Слепой музыкант», «Гиперболоид инженера Гарина». Разные были фильмы, но сценарии – сильные.

Умер 30 ноября 1976 года.

Сергей Иванович Ожегов, родившийся 22 сентября 1900 года, известен прежде всего своим «Толковым словарём русского языка», выдержавшим множество изданий. Правда, в 1992 году у этого словаря появился ещё один автор – Наталия Юльевна Шведова. Но к этому времени Сергея Ивановича уже больше 25 лет не было на свете (он умер 15 декабря 1964 года), а словарь соавторов сильно дополнен как по количеству слов, так и фразеологическими выражениями.

Был Ожегов одним из составителей «Толкового русского словаря» под редакцией Д.Н. Ушакова.

А кроме того Сергею Ивановичу принадлежат «Орфографический словарь русского языка», словари-справочники «Русское литературное произношение и ударение» и «Правильность русской речи». Он основатель и главный редактор сборников «Вопросы культуры речи», выходивших 10 лет – с 1955 по 1965.

Хочется поделиться отрадными воспоминаниями о созданной Ожеговым в Институте русского языка Справочной службе русского языка, отвечавшей на любые вопросы, связанные с грамотностью, с правильным употреблением русской речи. Мы в «Литературной газете» туда нередко звонили, и всякий раз получали доброжелательный, квалифицированный ответ.

Александр Афанасьевич Потебня, родившийся 22 сентября 1835 года, – выдающийся учёный-филолог, лингвист, литературовед, философ.

Был Александр Афанасьевич ещё и этнографом, защитил магистерскую диссертацию «О некоторых символах в славянской поэзии» (1861). На следующий год выпустил книгу «Язык и труд». Докторскую диссертацию «Из записок по русской грамматике» защитил в 1874 году.

Занимаясь вопросами лексикологии и морфологии, Потебня ввёл в русскую грамматическую традицию ряд терминов и понятийных противопоставлений. Так, например, он предложил различать «дальнейшее» (связанное, с одной стороны, с энциклопедическими знаниями, а с другой, – с персональными психологическими ассоциациями) и «ближайшее» (общее для всех носителей языка, народное, или, как ещё говорят в лингвистике, «наивное») значение слова. В языках с развитой морфологией ближайшее значение делится на вещественное и грамматическое.

Известен Потебня своей теорией внутренней формы слова, которая есть ближайшее этимологическое значение этого слова, сознаваемое носителями языка (например, слово «стол» находится в образной связи со словом «стлать»). Благодаря внутренней форме слово может приобретать новое значение через метафору.

Одним из первых в России Потебня изучал проблемы поэтического языка в связи с мышлением. Ставил вопрос об искусстве как особом виде познания мира.

Изучал Потебня украинские говоры и фольклор.

Несмотря на то, что он был горячим патриотом Украины, он скептически относился к идее о самостоятельности украинского языка и разработке его как литературного. Русский язык он рассматривал как совокупность великорусских и малорусских наречий. Общерусский литературный язык он считал достоянием в равной степени не только великороссов, но и белорусов и малороссов.

Скончался 11 декабря 1891 года.

В наше время Потебня издавался достаточно широко. Рекомендую такие его книги, как «Эстетика и поэтика» (1976), «Слово и миф» (1989), «Символ и миф в народной культуре» (2000).

23 СЕНТЯБРЯ

Майя Ганина – очень сложная и противоречивая личность, что отразилось и на её творчестве.

Майя Александровна Ганина родилась 23 сентября 1927 года. Я познакомился с ней в 1965 году, когда помогал ответственному секретарю журнала «Семья и школа» Петру Ильичу Гелазонии формировать литературный портфель редакции.

Позвонил Майе Ганиной, которая нравилась мне своей ранней прозой, был приглашён к ней домой на Кутузовском проспекте, где она вручила мне рассказ о живущем в Норвегии русском эмигранте, оставшемся там после освобождения их лагеря от гитлеровцев американцами. «Вы это не напечатаете», – твёрдо сказала она.

Однако мы это напечатали, что её несказанно обрадовало. Мы подружились.

Она дарила мне книги, которые содержали произведения разного уровня. Меня удивляло, что она этого не понимает. Я сказал ей об этом. Она усмехнулась: «А помнишь у Пастернака: «Но пораженье от победы ты сам не должен различать»?» Я ответил, что к критикам это не относится и что, на мой взгляд, ей не мешало бы прислушиваться к критическим мнениям.

Но Майя если и слушала критику на себя, то исключительно положительную. Едва критика обретала своё истинное значение в разборе её произведений, она отключалась.

Дружила она тогда с Г. Баклановым, Ю. Трифоновым, Б. Окуджавой, С. Рассадиным и другими достойными людьми.

Но вот в её жизни появился Юрий Сбитнев. Очередной муж. Мы и относились сперва к нему именно как к очередному: перебесится Майя, и они разведутся. Уж слишком, как мне казалось, не подходил ей по взглядам и жизненной позицией этот скучный, неинтересный писатель, секретарь Союза писателей РСФСР, юдофоб и гонитель талантливых людей. Ну, никак не укладывалось у меня в голове, что люди таких непримиримых жизненных позиций могут соединиться надолго.

Увы, они соединились надолго.

В 1983 году мы вместе ездили в туристическую поездку в Италию, где Майя подарила моей жене и мне книгу «Сто жизней моих», раскрыв которую в гостиничном номере, я понял, что читать её не смогу. То же самое сказала и жена, проглядев текст.

Больше мы с Ганиной не встречались. А она продолжала эволюционировать. Выступила на погромном съезде писателей РСФСР с погромной речью, где явственно зазвучали нотки антисемитизма. Подписала в 1990 году так называемое «Письмо 74», с его откровенно людоедскими заявлениями, типа: «Не замечателен ли сам по себе факт, что фабрикация мифа о «русском фашизме» проходит на фоне стремительной реабилитации и безоглядной идеализации сионистской идеологии? Эта идеализация равно касается нынче и советских, и зарубежных культурных, общественных деятелей еврейского происхождения – в том числе политических деятелей фашистского государства-агрессора Израиля. Эта чисто расистская идеализация дошла ныне до игнорирования едва ли не всей мировой общественности с её трезвыми оценками и выводами». И была в награду избрана так же, как муж, секретарём Союза писателей России.

Потом они с мужем переехали в Чеховский район Московской области, где жили постоянно. Там в больнице города Талежа 14 апреля 2005 года она умерла.

Лицеист пушкинского (первого) выпуска Модест Андреевич Корф.

Родился 23 сентября 1800 года. После окончания Царскосельского лицея сделал хорошую чиновничью карьеру. Уже с 1831 года управлял делами комитета министров, в 1834-м стал государственным секретарём, а в 1843 – членом Государственного совета.

В 1848 году его назначили членом негласного комитета по надзору за книгопечатанием, в 1855-м он стал его председателем. В 1856-м подал записку Александру II с ходатайством о закрытии комитета после русско-крымской войны «не только переставшего быть полезным, но и сделавшегося вредным».

В 1849-1861 году был директором Санкт-Петербургской публичной библиотеки, для которой сделал немало хорошего. В 1861-м назначен главноуправляющим II отделением Его Императорского Величия канцелярии. В 1872 году возведён в графское достоинство.

К своему товарищу по Лицею А.С. Пушкину относился хорошо. Так, узнав, что тот собирает материалы о жизни и трудах Петра Первого, пишет Пушкину:

«Лет пятнадцать тому назад, когда служба не поглощала ещё всего моего времени, мне хотелось ближе изучить Русскую историю, и это постепенно навело меня на мысль: составить полный библиографический каталог всех книг и пр. когда-либо изданных о России, не в одном уже историческом, но во всех вообще отношениях и на всех языках: труд компилятора, но который в то время приносил мне неизъяснимое удовольствие. Перебрав все возможные каталоги, перерыв все наши журналы, перечитав всё, что я мог достать о России и, воспользовавшись всеми, сколько-нибудь надёжными цитатами, – я собрал огромный запас материалов, впоследствии, однако ж, оставшихся без всякой дальнейшей обработки и частию даже растерянных. Последний наш разговор о великом твоём труде припомнил мне эту работу. Из разрозненных её остатков я собрал всё то, что было у меня в виду о Петре В.[еликом] и посылаю тебе, любезный Александр Сергеевич, ce que j’ai glané sur ce champ [то, что я подобрал на этой ниве, – фр.], разумеется, без всякой другой претензии, кроме той, чтобы пополнить твои материалы, если, впрочем, ты найдёшь тут что-нибудь новое. Это одна голая, сухая библиография, и легче было выписывать заглавия, чем находить самые книги, которых я и десятой части сам не видал. Впрочем, в теперешней моей выборке я ограничился решительно одними специальностями о Петре В.[еликом], его веке и его людях, не приводя никаких общих исторических курсов, и т. п. В этой выборке нет ни системы, ни даже хронологического порядка: я выписывал заглавия книг, так как находил их в своих заметках, и искренно рад буду, если ты найдёшь тут указание чего-нибудь, до сих пор от тебя ускользнувшего, а ещё больше, если по этому указанию тебе можно будет найти и достать самую книгу. Я охотно обратил на это несколько часов свободного моего времени и прошу ценить моё приношение не по внутреннему его достоинству, а по цели.