Не страшись урагана любви - Джеймс Джонс

— Мне все равно. Я рад принять приглашение в первое плавание от имени Лаки и себя.

— Но ты должен принять десять процентов, — настаивал Бонхэм. — Это не какая-то дерьмовая сделка, понимаешь. Мы заработаем. — Здесь он замолчал и подозрительно осмотрел пустой бар. — Слушай. Я еще кое-что тебе расскажу. — Он снова осмотрелся. Никого, только Сэм полирует стаканы в другом конце бара. Но Бонхэм все равно заговорил шепотом. — Как бы ты посмотрел на участие в спасательной операции со мной? Половина на половину.

— Где? — спросил Грант.

— Там, в Ганадо Бей. Я обнаружил место кораблекрушения. Несколько дней тому назад. Сразу как вы улетели. В день, когда сам улетал.

— Ты о чем, какое-то сокровище?

— Не-а, — презрительно ответил Бонхэм. — Никто и никогда не находил таких «сокровищ», кроме Тедди Такера. Медные пушки. Бронзовые пушки. Их двенадцать. Валяются на песке точно по контуру корабля. Я их видел.

— Где?

— На западном конце глубокого рифа, где ты нырял, за Га-Бей. Тыщу раз там плавал. Единственное, что можно предположить, это что течение снесло песок, который их покрывал. Бронзовые пушки середины восемнадцатого века.

— Но что если их снова занесет?

— Так тем лучше, — ухмыльнулся Бонхэм. — Тогда никто не найдет. Да там и глубоко. Кроме меня, там никто не ныряет.

— Они чего-нибудь стоят?

— Черт, одна бронза должна стоит шесть, восемь кусков. А как реликвии, может, еще больше. Мы разделим. Половина на половину. Только ты и я.

Грант ощутил легкую хитрость. Слишком уж все хорошо.

— Во сколько это мне обойдется?

— Ни гроша. О, нам, наверное, придется нанять судно с достаточно мощной лебедкой, чтобы их вытащить, но это чепуха. И они просто лежат на песке. Если их занесет, мы просто откопаем. Теперь я знаю, где они.

— Когда мы это сделаем?

— Когда скажешь. Мне теперь нечего делать до тех пор, пока шхуна не выйдет из дока. Мы могли бы сейчас это сделать, на этой неделе. На следующей.

— Сколько времени понадобится?

— О, неделю. Может, две. Не больше. Видишь ли, законы о найденном имуществ пошти што визде, вот так, чтобы правительство того места, где найдено, брало себе кусок. Половину. Обычно. Но мы б могли это запрятать, подождать, пока выйдет шхуна, отвезти в Мексику или в Штаты и продать на черном рынке. Дерьмо, а музеи все время покупают такое барахло на черном рынке.

— Я не хочу, чтоб меня поймали на нарушении законов, — сказал Грант.

Бонхэм пожал плечами.

— Тогда заявим. Мне плевать.

Грант думал.

— Ну, может, это сойдется с нашими планами, — наконец сказал он. — Мы думаем провести неделю-другую у Эвелин де Блистейн до возвращения домой.

— Да ну? — сказал Бонхэм. Вид у него был удивленный.

— Да. Почему же нет? — возразил Грант.

Бонхэм виновато покачал головой.

— Ни почему. А миссис Эбернати еще там? — добавил он.

— Да, в этом-то и дело. Слушай, — сказал Грант, чтобы сменить тему. — Почему же ты не вытащил пушки, чтобы заплатить за шхуну?

— Именно это я пытался сделать, — ответил Бонхэм, — пока не появился ты со своими деньгами, Черт, ты бы даже мог вернуть себе мой долг. Не сомневаюсь, если мы объявим властям.

— Я бы этого хотел, — задумчиво проговорил Грант.

— О'кей, заделаем.

— Это мысль. Просто ради опыта, если не для чего иного. — И вдруг сердце у него подскочило и упало. Черт, ну вот, он опять залез еще глубже в это проклятое, чертово подводное плавание.

— Это в порядке опыта, — ухмыльнулся Бонхэм.

— И ты сделал это ради меня? Просто, чтоб дать мне половину?

— Почему же нет? Ты будешь работать. Половину. А это тяжело. И ты вкладываешь деньги, чтобы шхуна вышла, не так ли? — Бонхэм снова выпрямился. В двери появилась Лаки. — Но никому ни слова об этой операции. Даже Лаки. Не сейчас. — Они выпили еще по два раза, пока разговаривали, и Бонхэм смотрел на бар. — Э… у тебя хватит наличных заплатить за мое питье?

— Конечно. Я просто распишусь за него, — сказал Грант.

— Тогда до завтра. Хелло, миссис Грант, — вежливо произнес Бонхэм и приподнял белую капитанскую фуражку.

— Зачем он приходил? — спросила Лаки после его ухода. — Ни за чем хорошим, держу пари.

— Ничего, — ответил Грант. — Ничего особенного. — Но ложь ей вызвала неприятный привкус во рту. Так что позднее, за ужином, он ей рассказал обо всем, кроме спасательных работ. Ясно, что он рассказал ей о займе. Она спокойно выслушала. В этот вечер они ужинали одни. Одни? С Дугом, Рене, Лизой и француженкой Дуга. Но Бонхэма не было с ними, вот Лаки и казалось, что они одни.

Но Рене поднял вопрос о займе еще до того, как Лаки сумела что-нибудь сказать.

— Ты проста дашь их он? От так от? Ни гараний, ничто?

— Ну, нет. Не знаю. Может. Я имею в виду, я ничего не понимаю в банковских делах, интересах и прочей белиберде.

— Ну, не, слушать! Ронни, друг мой, ета сумасшествия, не? — сказал Рене. Затем он пожал плечами. — Ничего сибе. Ета ни бизнес. Не беспокоиться. Я пагаварить с он завтра. Ты завтра идти его встречать, а? Ета Бонхэм?

— Ну, да, Мне надо дать телеграмму в Нью-Йорк.

— Хокей. Я идти с тобой. Мы пагаварить.

— О'кей, Рене. Но он хочет, чтобы я принял десять процентов акций компании, знаешь ли.

— Ета другой. Ета хокей. Хорошо. Но ета не гарантия. Мы пагаварить с он.

Грант не ожидал такой быстрой и воинственной — если не воинственной, то агрессивной, — он не ожидал такой быстрой и агрессивной реакции от Рене. И он ожидал, что Лаки рассердится. Она не рассердилась. Она всегда считала, что сделанное — это сделанное, нравится оно тебе или не слишком, хорошо ли, плохо ли, но сделано, это факт, так она думала и об этом. Кроме того, это его деньги, он имеет право тратить их, как хочет.

— Может, я ошибалась в Бонхэме, — сказала она. — Я не знаю. Я ведь руководствуюсь чутьем. И фактом, что я ему не нравлюсь. Но я уверена, что он честен.

— Есть не вопроса честность, — возразил Рене. — Ета вопроса гарантия.

— Почему ты ему не нравишься? — спросила Лиза.

Лаки пожала плечами. Рене ответил:

— Возможна, ета потому, што бояться, што ты украсть у ниво Ронни? — ухмыльнулся он.

— Украсть его! — воскликнула Лаки. — Как это можно сделать? Я уже его получила. Я его жена!

Рене пожал плечами.

— Ета просто идея.

Лаки шаловливо пожала плечами.

— Ну, у меня есть кое-что, чего хочет Рон. Нечто, в чем он нуждается. И я, черт подери, точно знаю, что у Бонхэма ничего такого нет.

Все рассмеялись, Теперь и блондинка-француженка, несмотря на свою природную холодность, начала принимать Лаки. Нет, вовсе не долг был причиной их ссоры (хотя у него и впрямь не было таких денег, чтобы делиться), неприятности возникли следующим вечером, и их вызвали такие нелепые вещи, думал он позднее, и она тоже думала, что вся эта сцена была абсолютно глупой.