Масонство, культура и русская история. Историко-критические очерки - Острецов Виктор Митрофанович

20-летнее царствование Его утомило, говорил Он, и единственное Его желание — довести Россию до победы. <0н предполагал удовлетворить насущные нужды путем земельного вознаграждения всех участников войны ... провести в жизнь земельную реформу Столыпина (...), создав особую комиссию по разработке широкой конституции, принимая во внимание все особенности русского уклада и быта, а в день совершеннолетия Наследника отречься от престола в Его пользу с тем, чтобы начало Его царствования ознаменовалось дарованием этой реформы, дабы Он в день своего Коронования был первым русским Царем, присягнувшим на верность конституции.

Государь считал, что народные массы, оздоровленные победоносной войной, проникнутые упоением победы и искренним патриотизмом, лучше, чем когда-либо воспримут дарованные им права, и конституционная Россия сделается еще более могучей, чем под скипетром Самодержавных монархов.» (с.28). Эти слова почти один-в-один, как эхо, отразились в акте отречения.

Таким образом, политические воззрения Царя лежали в конституционной плоскости. Самодержавие, по Его мнению, просто отжило свой век. И вопрос о введении конституционного правления, демократического по сути, был для него просто вопросом времени. Эта точка зрения нашла свое отражение и в тексте отречения и в приказе по армии от 8 марта 1917 года. Если принять во внимание собственные политические воззрения Царя, чего, почему-то не делается, тогда станет ясным, почему Он верил в Думу и в «общественность», эту вывеску масонского ордена в России. Почему не воспринимал записки правых, не слушал их предупреждений, не внимал их советам и отчего так легко поддался на давление и отрекся от престола и даже от Самодержавия, наказав брату править на основах, выработанных народными избранниками. Царь Николай II просто разделял в душе с масонской и еврейской «общественностью» уверенность в необходимости уничтожения Самодержавия. И если Он так долго противился требованию дать ответственное министерство и ввести конституционной образ правления, то только потому, что считал время войны не лучшим временем для перемены формы правления. Он был просто либералом, но пассивным по характеру, и от того не решался что-либо сделать радикального, пока Его к тому не принуждали революционные силы. Сошлемся еще раз на приведенное выше мнение Тихомирова о Николае II. Свидетельство Маркова подтверждается свидетельством доктора Кострицкого (см. ниже у Спиридовича, XIII, с. 440). Он и отрекся, будучи искренне уверенным, что Его уход от власти поможет сплотить народ и даст возможность Временному Правительству довести войну до победы. В каком мозговом тумане надо было жить все эти годы, чтобы написать эти слова отречения. Вместе с тем это означает, что масонство оказало на него глубокое влияние в смысле формирования его политических и религиозных воззрений. Не случайно, принимая решение об отречении, Он даже не проявил желания спросить мнение иерархов Церкви. Это решая-то судьбу всей России! А ведь были рядом и Митрополит Владимир, правда, сосланный в Киев, и митрополит Макарий, да и был рядом святейший Синод. Царь даже не вспомнил о них.

Отсюда же такая поразительная привязанность к «Николаше», то есть к великому князю Николаю Николаевичу, деятельному члену масонских лож, участнику заговора с 1905 года. Отсюда же из многочисленных родственников ближе всех Ему были евреи, масоны и либералы — Николай Михайлович и Александр Михайлович, женатый на Его родной сестре Ксении. Можно догадаться, о чем они все беседовали в юности и в молодые годы, как и зрелые. Некоторое представление об этом дают воспоминания вел. князя Александра Михайловича.

Отсюда и .вопрос о «темных силах», «заговорщиках» и «предателях», окружавших Царя и вынудивших Его на отречение, любимая тема многих публицистических сочинений, приобретает какой-то романтический оттенок пьесы Шиллера с маркизом Позой. Судьба Самодержавия была предрешена самим Царем и его мировоззренческими установками. А необъяснимая привязанность Николая II к такому нелепому учреждению в условиях России, да еще Самодержавной, как Гос. Дума, и сделала революцию реальностью.

Когда в июне 1917 года Меньшиков написал статью по поводу отречения Царя «Кто кому изменил?», то, как мы видим, он имел определенные основания обвинить в измене своему долгу Царского служения и Главы государства Самого Николая II. Обещание, данное Им при святом короновании хранить неповрежденной власть Самодержавную, было попрано еще в 1905 году.

С.Марков, осмысливая в эмиграции пережитое, пишет, характеризуя Николая II:

«Когда же грянула революция, Государь доказал, что Он в сущности Самодержцем не был, поддался оказанному на него давлению и отрекся от Престола, вместо того, чтобы приказать повесить на первой перекладине всех этих Гучковых, Шульгиных, Рузских и направиться во главе верных войск в Петербурге, где действительно самодержавной рукой восстановить порядок и тем доказать, что Он, действительно. Самодержавный монарх, и трон Его непоколебим ...» (с.28).

Конечно, в этих словах бывшего корнета много наивности, но важно, что это мнение современника, верноподданного, человека, романтически увлеченного желанием освободить царскую семью и воспитанного в лучших монархических традициях.

IX. Михайловский Г.Н. Записки. (М. 1993 г., кн. 1-2).

Автор, сын известного писателя Гарина-Михайловского, служил в годы Мировой Войны в Юридическом отделе Министерства Иностранных дел. Его дядя, Чарыков, некогда был товарищем министра иностранных дел, затем послом в Турции. По своим связям и через дядю, и через отца он в этой среде «избранных» был своим.

а) Относительно темы масонства и мнения на этот счет высшего чиновничества. Михайловский пишет, как однажды, уже после февральского переворота, когда шла гражданская война, он услышал поразившие его слова старейшего чиновника министерства, бывшего долгие годы товарищем министра Нератова, который, вероятно, и сам был масоном:

«Нератов однажды таинственно признался, что, по его убеждению, миром правит неведомая «пятерка» евреев-масонов ... заметив, что «русская интеллигенция никогда не поверит в закулисную мощь масонства.» (кн.2, с.232). Последнее признание едва ли не самое ценное и верное.

б) Многие министерства имели свои досье по масонству. Было такое и в МИД. В юрисконсульской части находилось «масонское дело». Это была, пишет он, «объемистая папка, заключавшая в себе дипломатическую анкету, произведенную в 1905-1906 гг. по поручению министерства нашими заграничными дипломатическими представителями. Анкета должна была в строго секретном порядке выяснить природу и современное политическое значение масонства. Этот вопрос в те годы очень интересовал русское правительство, и результаты были доложены государю[67] на Совете министров, а сама анкета почему-то хранилась в Юрисконсульской части, может быть потому, что ею очень интересовался Нольде.» (кн.1, с.171).

Б.Э. Нольде, начальник юрисконсульской части, был видным деятелем кадетской партии, масоном (см. Берберова Н.) и этот факт придает определенную пикантность сообщению Михайловского. Впоследствии Б.Э. Нольде просто украл это дело, когда уходил при Временном правительстве из министерства. Что там было, остается только гадать. Так, в сущности, исчезло большинство таких «дел», поскольку власть захватили масоны.

в) Слухи и предположения о готовящемся перевороте в Петербурге были после убийства Распутина, пишет автор мемуаров, всеобщими. В министерстве об этом «говорили совершенно определенно, называя даже день — 1 марта». Причем называли и главных участников заговора и членов будущего правительства: Гучкова, Милюкова, Родзянко. На вел. кн. Михаила Александровича указывали как на будущего Императора. Республиканский характер будущего переворота считался исключенным. Отсутствие наказания убийц стало, подчеркивает Михайловский, непосредственным поводом к подготовке переворота, так как общество все-таки рассчитывало на проявление власти. И было бы успокоено, если бы Царь сурово наказал убийц. Общество именно этого ждало от Царя. «Быть может, жестокая расправа с убийцами Распутина поддержала бы авторитет власти» — пишет Михайловский. Но, когда все наказание свелось к обычной полуопале,как «провинность против этикета», тогда недовольство захватило уже самые широкие круги общества. И не только недовольство против Николая II, но и против всей царствующей фамилии. Раздражало людей именно безвластие. Оно провоцировало бунт. Эта сторона дела иногда уходит от внимания историков. Общество сочло себя нравственно оскорбленным такой мягкостью по отношению к убийцам.