Фантастика, 2004 год - Сборник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но эти… которые ко мне приходили… Иные… Они существуют реально, или мне всё привиделось? Может, это шизофрения?
– Откуда ж мне знать? Может, и не адские духи это. Может, и впрямь люди, соблазнившиеся и соблазняющие других. Важно ведь не то, Димитрий, что эти Иные сами про себя думают. Важно, что они от Церкви Божией таятся. Они не за Христом идут, а какой-то своей, отдельной дорогой. Но путь мимо Христа - это путь в пропасть. Жалко их… Наверняка ведь и добро им не чуждо… и к общему благу они стремятся. Только не там, не так… И потому ты правильно решил, чадо. Подальше тебе надо от них держаться. Сила их… говоришь, ни крест не действует, ни молитва, ни таинства? Значит, или очень сильно им диавол помогает, или… или не от диавола эти способности. Но ведь и не от Господа - иначе Он засвидетельствовал бы Своё присутствие, коснулся бы сердца твоего… и разом оставили бы тебя и страх, и сомнения. А раз сие не от Бога, то и не для нас, верно?
– А как же это? - Дмитрий прикоснулся к груди. - Эта их метка? Надо же её как-то снять!
Старец перекрестился.
– Не может нечистый дух в человека войти, если тот сам ему дверь не откроет. Разве что с Божьего попущения, как с некоторыми подвижниками иногда случалось. Но и в том нет греха. Ты эту печать принимать отказался, на своём стоял. Они ведь силой её налепили. Стало быть, и не сокрушайся о ней. Помолимся, святой водой окропим - и будешь ты чист от осквернения. А что увидят эти люди через своё колдовство - о том не думай. Думай о том, как верным Христу остаться.
– Батюшка! - Дмитрий сомневался, надо ли это говорить, но потом всё же решил. - Вот эта женщина… Иная… Елена. Которая считает себя христианкой. Жалко мне её. Вы о ней тоже помолитесь, ладно?
– Помолюсь, - кивнул старец. - И о тебе помолюсь, и о ней… обо всех о них…
– А дальше-то мне как? Что делать-то?
Старец вновь замолчал. Казалось, он к чему-то прислушивается, хотя в келье было удивительно тихо. Шум с улицы почему-то не проникал сюда, хотя бревенчатые стены - не лучшая звукоизоляция.
– Ты, Димитрий, - улыбнулся старец, - пока поживи у нас. Потрудись во славу Божию, помолись… Душа твоя отдохнёт от борьбы, разгладится… А дальше уж не знаю, дальше доверимся Господу. Он знает, как управить. Да пребудет Благодать Его с тобой.
Старец поднялся с табурета, благословил Дмитрия. И коснувшись губами сухой, морщинистой ладони, тот вдруг почувствовал, как обжигают глаза слёзы.
– Глафира! - позвал старец, и в келью сейчас же просочилась давешняя женщина. Под дверью, что ли, ждала? Строго взглянув на Дмитрия, она торопливо перекрестилась на образа.
– Да, батюшка?
– Вот, Глафира, раб Божий Димитрий немного поживёт у нас в монастыре, трудником. Проводи его к отцу Анатолию, пускай тот обо всём распорядится. С Богом!
10.
Электричка была битком. Ещё в Твери хлынувшая в двери толпа за считанные секунды заняла все места, а на ближних станциях заполнились и проходы. Пятница. Впереди выходные, вот и едет народ в Москву. Что же вечером будет!
Дмитрию удалось сесть у окна, по ходу. Высоко поднявшееся солнце слепило глаза, но этого он не замечал. Мрачно было внутри и холодно. Не в электричке - в душе.
А как всё хорошо начиналось! Приняли его дружелюбно, выделили место в общей спальне. Определили на рытьё котлована, под фундамент будущего гостевого корпуса. Ни на что иное он не был способен - ни плотницкого, ни штукатурного дела не знал, тонким искусством электромонтажных работ не владел совершенно. Значит - копать.
Народ вокруг подобрался молчаливый, по большей части значительно старше его. Многие, как выяснилось, ездят сюда уже несколько лет, спасаются от мирской суеты. Кто-то намеревался сделать и следующий шаг - стать послушником.
Дмитрий о таком не думал. Он вообще старался не глядеть в будущее. "Довлеет дневи злоба его"… Ритм монастырской жизни затягивал. На рассвете, в седьмом часу, утреня в храме, затем трапеза - постная, но обильная. И - к лопате. Экскаватора тут почему-то не водилось.
Обедали, слушали чтение Житий Святых, отдыхали. Потом - снова в бой с рыжей, неподатливой глиной. Вечерня, ужин, молитвенное правило на сон грядущим. Рай! Ну, или, по крайней мере, санаторий. Распрямляется измятая душа, вбирает в себя благодать. А главное - никаких тебе Иных. Не достанут!
Санаторий продолжался полтора дня - остаток среды и весь четверг. А поздно вечером - уже все улеглись - позвонила Аня.
Вовремя успела - батарейки в телефоне хватило лишь на минуту разговора. Он, лихорадочно собираясь в среду, конечно же, забыл зарядное устройство.
Но и минуту хватило, чтобы взорвать душу. Аня, видимо, уже отревелась, сейчас она говорила сухо, отрывисто. Сашка. Сбило машиной. Шли с бабушкой в магазин. Множественные переломы, тяжёлое сотрясение мозга. Лежит в Русаковской больнице, в реанимации. Врачи темнят, советуют надеяться… Водитель скрылся. Ищут.
А потом телефон отключился. Дмитрий даже не понял, услышала ли Аня его хриплое "выезжаю"?
Легко сказать. На чём? Первый автобус пойдёт только в шесть утра, а пешком идти - это к полудню до Твери доплетёшься. Да и всё равно ночных электричек на Москву в расписании не значится.
Он, конечно, кинулся в скит к старцу - но куда там! Тётки-стражницы держали оборону точно двадцать восемь панфиловцев. Вы с ума сошли! Почивает батюшка! Ну и что? У всех чрезвычайные обстоятельства. Сюда с простыми обстоятельствами не ездят. Насилу удалось их хотя бы записку для старца Сергия принять. Торопливо набросал несколько строчек, объяснил, что стряслось, попросил молиться за младенца Александра.
Лечь спать - это было совершенно немыслимо. Умом понимая, что надо, что завтра ему потребуются все силы, Дмитрий ложиться не стал. То начинал молиться, то просто сидел неподвижно, хрустя сцепленными в замок пальцами. Гулкая пустота разверзлась в голове. Холодная, словно межзвёздный вакуум.
А в половине пятого, когда чернильное небо сверкало льдинками звёзд и лишь на востоке едва-едва наметилось голубоватое посветление, он вышел из монастырских ворот. До автобусной остановки минут сорок, но вдруг придёт раньше? А вдруг изменилось расписание? А вдруг?
Автобус пришёл вовремя, и он успел на электричку восемь двадцать. И даже сумел сесть. Но пустота внутри лишь разрасталась, со скоростью света летела по всем измерениям его вселенной.
– Не занято?
Плотненький усатый крепыш вопросительно указал на место напротив Дмитрия.
– Свободно, - равнодушно ответил тот, и лишь потом удивился - как же так? Почему пустует сиденье? Куда делась необъятных размеров тётка, обложившаяся столь же могучими сумками? И почему стоящие в проходе не замечают? Почему они скучающе отводят глаза?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});