Фантастика, 2004 год - Сборник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всё правильно, конечно. Какие могут быть претензии? Старец действительно слаб здоровьем, старец чисто физически неспособен встретиться с каждым из десятков, а то и сотен ежедневных посетителей. Старца нужно беречь.
И значит, всё было зря. И ночной разговор с Аней, и утренний с Мариной Павловной. И полдня пути - электричкой да Твери, потом рейсовым автобусом, потом пешком, через лес. Теперь остаётся лишь зайти в храм, приложиться к иконам, поставить рекомендованную свечку. И обратно, в Москву. Если повезёт с расписанием, ночью уже будет дома. На лязг открываемой двери выглянет сонная Аня…
Он тогда не стал говорить ей всего. Неважно, сочтёт она его психом или, что ещё хуже, поверит - в любом случае это вонзится в неё отравленной стрелой. Конечно, муж и жена - едина плоть, и радости, и горести делятся пополам, но слишком уж было ему жалко свою Аню - такую слабую, робкую, явившуюся словно из позапрошлого века, из какого-то обветшалого дворянского гнезда… большие серые глаза-озёра, тонкие, "музыкальные" пальцы…
– Анюта, родная, - сказал он тогда, - мне необходимо съездить в монастырь. Хотя бы на недельку. Ты ж сама, наверное, замечаешь - со мной не всё в порядке. Очень трудная и непонятная ситуация. Уж извини, но деталей рассказывать не буду. Просто поверь мне - надо. Очень сильные демонские нападения. И почему именно со мной? Чем я заслужил? Но просто вот чувствую - надо съездить к старцу Сергию, может, хоть его молитва подействует. К нашему батюшке? Болеет он… в кардиологическом санатории, и будет там по крайней мере до середины октября. А отцу Георгию исповедовался… толку-то… Азбучные истины все мы говорить умеем, книжки те же самые читали… Но тут что-то уже другое необходимо… не из книжек. Ты уж поверь мне, я не стал бы срываться с места, не будь всё так серьёзно. В общем, молись за меня. Я очень тебя люблю и очень верю… Если что, звони, мобильный я беру.
Он ждал расспросов, он боялся их до одури - но Аня оказалась на высоте. Молча поцеловала его в лоб (получилось, правда, почти что в нос), перекрестила.
Труднее дался разговор с директрисой. Марина Павловна решительно отказывалась его понимать. Проблемы есть у всех, но кто работать-то будет? Заменить его абсолютно некем. Зайди речь об одном дне, максимум о двух - ну ещё туда-сюда, отгулы у него с летних дежурств остались. Но неделя! Невозможно!
Как он хорошо её понимал! Он и сам сказал бы слово в слово то же, поменяй их местами. Но ехать к старцу Сергию было необходимо. Теперь, после "регистрации"… после того, как эти колдуны поставили на нём магическую печать… нужна особая благодать Божия, чтобы избавиться от неё. Чувствовал он в городских храмах ничего не выйдет. Не поможет ни святая вода, ни молебен… Раз уж всей этой "иной" магии не страшны исповедь с причастием…
Он долго разглядывал вечером свою грудь. Грудь как грудь, поросшая рыжеватыми волосами. Не особо широкая, не вздутая буграми мышц… Никакой печати, конечно, обычным глазом не наблюдалось. А вот что видно из Сумрака… думать об этом Дмитрий не хотел. Ясно лишь, что, поставив ему метку, эти самые Иные вторглись в его душу… открыли туда широкую дорогу демонам. Даже что-то такое ему приходилось читать. Давно… в первые годы после крещения.
Насколько же тогда сильнее была его вера! Никакой Антон сотоварищи тогда и близко не сумели бы к нему подобраться! Отшила бы их благодать, подаваемая новоначальным. Но - обычное дело. Годы, суета, привычка… а порой и скука. Что раньше давалось так легко, играючи - теперь требовало чудовищного напряжения воли. Которая завяла, ослабела, научилась прогибаться под обстоятельства.
– Марина Павловна, - ответил он на все её резонные доводы. - Я ведь в любом случае поеду. Даже если ради этого мне пришлось бы уволиться. Чего, как вы понимаете, я вовсе не хочу. Но тут… рассказывать обстоятельства не могу, но поверьте, речь идёт о моей душе. В самом прямом смысле слова. Вы уж извините, что так вышло.
На миг ему явилась соблазнительная идея - "погладить" её сознание, повернуть в нужную сторону. Как тогда, с капитаном Кузьминым. Но тут же, покраснев, он прошептал краткую молитву. Тут и ёжику понятно, откуда подобные соблазны выплывают.
И - набитая электричка, беготня по тверскому автовокзалу в поисках нужного автобуса… за минуту до отправления сумел втиснуться. Значит, всё зря. Ну, если не считать это очередным уроком смирения. Ты думал, всё так вот просто и сразу? Прикатил - и все вокруг тебя забегали? Сколько народу хочет встретиться со старцем, и у каждого беда наверняка покруче твоей.
Он уже направился было в сторону Преображенского храма - там сейчас шла утреня - как сзади его тронули за плечо.
Старец Сергий стоял, сложив руки на объемистом животе. Седой, с длинными, до плеч, прямыми волосами. Серые глаза его смотрели внимательно - быть может, с едва уловимой улыбкой.
Дмитрий узнал его сразу, хотя до сей поры видел только однажды, в позапрошлом году, когда батюшка читал проповедь после воскресной литургии.
Сейчас, в простеньком подряснике, старец выглядел куда менее торжественно. Проще, ближе, по-домашнему.
– Ну, пойдём, чадо. - Он говорил с заметной одышкой. Видать, не врали тётки о его болезни. - Пойдём ко мне в келью, потолкуем. Тебя звать-то как, раб Божий?
– Вот и всё, батюшка, - закончил рассказ Дмитрий. - Что же мне теперь делать?
Старец не отвечал. Сидя на низком табурете, он перебирал четки, смотрел на крашенные суриком половицы.
Пахло ладаном, теплились по углам небольшие лампадки. И всюду были иконы большие, храмовые, и совсем маленькие, бумажные, какие продаются за всяким свечным ящиком.
Дмитрий вспомнил, как чёрной молнией метнулась им навстречу келейница.
– Что вы, батюшка! Нельзя! Прилечь вам надо! Вспомните, что доктор говорил!
– Можно, Глафира. И нужно. - Не тратя более слов, старец Сергий приглашающим жестом указал Дмитрию на дверь своей кельи.
И вот теперь он молчал. Беззвучно шевелил губами - не то молился, не то у него просто трясся подбородок. Дмитрий вспомнил, что батюшке - восемьдесят четвёртый год. Ровесник ухоженной шатенки Елены Николаевны.
– Да уж, чадо Димитрие, - проговорил он наконец. - Досталось тебе. Испытывает тебя Господь наш. Но помни, что никого Он не обременяет сверх меры. Раз дал этот крест - значит, нужно это Ему зачем-то. И твоё испытание кончится. Когда - мне знать не дано, только, думаю, это тебе не на всю жизнь.
– Батюшка, - дождавшись долгой паузы, спросил Дмитрий, - а что же это со мной было? Это ведь действительно бесовское искушение?
– Всё, что происходит с нами - это искушение, - вздохнул старец. - В любую минуту, во всякой мелочи перед нами выбор. С Богом ли мы, или со врагом… Только мы невнимательны… редко этот выбор замечаем. Потому и попускает нам порой Господь подвергнуться тяжёлым испытаниям.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});