Чудо - из чудес - Санин Евгений

            Тиша сразу признал его за своего.

            Так и потянулся к нему ручонками.

            Отец Иоанникий, как некое бесценное сокровище, взял его на руки, немного подержал.

            Сказал, что успеет еще надержаться во время таинства.

            Да и потом.

            А сейчас пора собираться.

            Зоя умело приготовила малыша в дорогу.

            Стас заботливо помог Лене одеться.

            И на том самом «Лексусе», который Стас с Леной подарили Ване, несмотря на все московские пробки, они относительно быстро добрались до места.

10

С Леной творилось что-то странное…

            Крещение в храме монастырского подворья прошло так, как оно совершалось миллионы и миллионы раз над нашими предками — после того, как Русь крестилась в водах седого Днепра…

            Отец Иоанникий все делал с необычайным тщанием.

            Не спеша.

            Каждое слово, каждое действие строго по совсем еще новенькой книге — требнику.

            Монашеский хор пел тоже старательно.

            Словом, все прошло, как нельзя лучше.

            Небольшая заминка произошла только перед началом таинства.

            Сначала из-за московских пробок немного опоздал, по старинке решивший, что быстрей доберется на такси Владимир Всеволодович.

            Потом Зоя что-то шепнула отце Иоанникию, показывая на свою одежду — хотя на ней были длинная юбка и строгая кофта.

            Но тот успокоил ее.

            Как удалось расслышать Лене, словами, что дело спасения монаха или монахини не столько в облачении, сколько в том, чтобы быть им на деле, в душе.

            И когда писали записки о здравии, где первым упоминался младенец Тихон, Стас тоже обратил внимание на имена восприемников

            Владимир Всеволодович был записан правильно.

            А вместо Зои почему-то — стояла…

            Евфросиния.

            Он заметил, что перед именем есть написанное мелким почерком слово.

            Вгляделся внимательней и прочитал:

            «Монахиня».

            Вот это да!

            Стас хотел тут же поделиться этой новостью с Леной, вместе с которой, как это и положено они стояли далеко позади отца Иоанникия, Тиши и его восприемников от купели.

            Но с ней творилось что-то странное.

            Непонятное…

            Она пристально всматривалась куда-то впереди себя — и то ли ужасалась, то ли восторгалась чему-то…

            Если не сообщить новость про Зою, то  тогда бы спросить у нее, в чем дело!

            Но Стас вовремя прикусил язык.

            В храме ведь не то, что говорить — думать о постороннем неблагочестиво для истинно верующего человека!

            Ибо здесь совершается самое великое, что только может быть на Земле — Божественная Литургия и приносится бескровная Жертва.

            Пусть сейчас не Литургия, когда вообще во время на некоторых моментах, например, при чтении Евангелии, пении Херувимской песни и когда совершается Евхаристический канон — дышать и то страшно!

            Но все равно — совершается таинство.

            И в храме невидимо присутствует Сам Господь, Пресвятая Богородица, шестокрылатые Херувимы и пламенные Серафимы, которые не смеют даже взглянуть на Бога, а также сонмы ангелов и целые соборы святых.

            Мы, за редчайшими исключениями, когда Господь для укрепления в вере человека и для назидания других показывает, что на самом деле происходит в храме, ничего этого не видим…

            Но это ведь не означает того, что всего этого нет!

            «Вон, Ленка, — покосился на уже искавшую с разочарованным видом по сторонам что-то жену Стас, — не видит сейчас как трижды окунает в купель их сына ее брат-иеромонах.

            Но ведь все это же — есть!

            И все дело в том, что все мы тоже слепы.

            Только — духовно!»

            После окончания крещения и всего, что положено после него — воцерковления новокрещенного, то есть внесения его в алтарь, чтение матери молитв сорокового дня и причащения нового члена Церкви Святых Таин Тела и Крови Христа и Бога нашего — отец Иоанникий — ох, как трудно было Стасу с Леной на первых порах не назвать его Ваней! — встал с крестом в руках перед всеми, кто был в храме.

            И сказал, обращаясь к мирно посапывающему Тише:

            — С днем рождения!

            — Ваня… отец Иоанникий, Тише уже скоро полгода! — шепотом напомнила Лена.

            Но иеромонах и глазом не повел в ее сторону.

            — Да-да, я не оговорился! — сказал он. — Крещение — это духовное рождение человека. Именно с него и начинается христианская, то есть настоящая, ведущая ко спасению жизнь. Горе, когда люди крестятся только потому, что на это сейчас такая мода, а также просто так, на всякий случай, или потому что их уговорили подруги, друзья или родители, а потом — напрочь забывают про все. И живут так, словно они сами или, как в нашем случае, восприемники не отреклись за них от сатаны и не дали Богу обет вести христианский образ жизни. И счастье — если после крещения, то есть, после своего нового — духовного — рождения человек начинает жить церковной жизнью. Ходить в храм, каяться, исповедоваться, причащаться, что в итоге дарует ему возможность достичь того, ради чего, собственно, мы и появились на свет — сподобиться Царствия Небесного и вечно быть с Богом!

            Уже в машине, когда все удобно разместились в ней, отец Иоанникий сказал:

            — Простите, если что было не так. Ведь это было первое крещение, которое я совершил. И — моя первая проповедь.

11

Лена стала оживать прямо на глазах…

            Узнав о крестинах, на торжественный обед, который неугомонная во всем, что касается готовки, соседка превратила в настоящий пир, не то, что примчались, а словно прилетели Рита и Ник.

            Стас сразу отметил то, что они стояли в прихожей, держа друг друга за руку.

            Словно боясь расстаться даже на мгновенье.

            — Я, конечно, уважаю Владимира Всеволодовича, — первым делом сказал Ник, но тут же с легкой обидой добавил: — Только мы с тобой раньше знакомы! Почему ты нас с Ритой не сделал крестными Тиши? Породнились бы!

            — Да мы и так с тобой старые друзья! Что может быть роднее? — обнял Ника Стас. — К тому же — тогда вы с Ритой никогда не смогли бы стать мужем и женой.

            — Это еще почему?

            — А потому что духовное родство выше обычного и после этого вас никто уже не повенчает!

            — Ой, нет! — испугались Ник с Ритой.

            И теперь даже Лена поняла, что у них, кажется, все сладилось.

            Всерьез и надолго.

            Дай Бог, чтобы, как и у них со Стасиком — навсегда!

            Войдя в зал, Ник увидел отца Иоанникия.

            Даже не удивился.

            Смиренно подошел.

            И тоже привычно благословился у него.

            Он вообще сильно изменился за это время, Ник.

            Следом за ним благословилась и Рита.

            После этого Ник поздоровался с Сергеем Сергеевичем, Владимиром Всеволодовичем, Олегом с Ириной, познакомился с Зоей.

            И, наконец, попросив разрешения, подержал на руках виновника торжества, вернул его Зое.

            И протянул Стасу толстый конверт.

            — Вы получите — когда тоже родите! — предупредил он Олега с Ириной. — Тем более что это с моего первого контракта. Но, надеюсь, Тише хватит здесь на подарок, скажем — на новую кроватку. А вам пока желаю безбедно прожить до моего нового удачного проекта!

            В чем-в чем, а в этом Ник оставался прежним!

            Относя конверт в кабинет, Стас не утерпел и заглянул в него.

            В нем лежали три пачки пятитысячных купюр.

            Полтора миллиона рублей…

            Он тут же сообщил об этом Лене.

            Но та словно не услышала его.

            Как-то рассеянно кивнула и словно отсутствующая заняла свое место за большим столом, рядом с мужем.

            «Неужели даже крестины сына не помогли?» — с болью подумал Стас.

            Владимир Всеволодович сам догадался, что Ник подарил большую сумму и, как показалось, с легким сожалением тихонько спросил:

            — Что, будешь теперь забирать свою коллекцию обратно?

            Стас подумал и отрицательно покачал головой:

            — Нет, отдавайте уж лучше в церковный музей! В вашем храме ежедневно столько паломнических групп. Не денег жалко. А людей, которые мало верят. Или не верят вообще. Которые, как бы это правильнее назвать — духовно слепоглухонемые. Вот! Что может быть страшнее этого? А такой земной материал поможет им наглядно и на ощупь убедиться в Небесном, убедиться, что все это действительно было на нашей земле и — соответственно лишний раз укрепиться в вере.