Жизнь в эпоху перемен. Книга первая - Станислав Владимирович Далецкий

– Я хочу тебя всего, – не смущаясь, прошептала она, глядя прямо в него покрывшимся поволокой от нахлынувшей страсти взором. – Раздень меня всю, донага, я люблю тебя, – шептала девушка так, как может это делать страстная женщина, получившая желанный подарок от своего мужчины, и желающая отблагодарить его своим телом и чувством. Иван сбросил с себя одежды, положил девушку на кровать, бережно снял с неё кружевное бельё и нетерпеливым толчком вошёл в неё. Девушка вздрогнула, будто пронзённая ожидаемым чувством и, отдавая всю себя, начала отвечать плавным движением бёдер навстречу мужским толчкам. Страсть охватила их обоих, захлестнула все мысли и чувства, кроме чувства обладания, которое нарастая до щемящей сладкой боли, закончилось взаимным извержением сладострастия и полного удовлетворения в наступившей опустошённости сознания.

Сколько времени они пролежали в забытьи, сплетённые объятиями, любовники не замечали, пока в дверь не раздался нетерпеливый стук: это вернулась Татьяна, которая не смогла открыть дверь, запертую изнутри на щеколду, и теперь стучала, чтобы разбудить спавшую, как она думала, Надежду. Любовники торопливо вскочили, оделись, кто во что смог, Надежда крикнула, что сейчас откроет, но запуталась в новом платье, и стала возиться с щеколдой, а Иван скрылся за занавеской и тихо изображал хлопоты с самоваром, который давно прогорел.

Дверь, наконец, открылась, Татьяна с возмущением вошла, и начала было отчитывать Надю за запертую дверь, но, увидев Ивана, прикусила язык, а взглянув на смятую кровать, которую любовники забыли заправить, и вовсе засмущалась, покраснела и стала извиняться, что приехала так неожиданно.

Надежда тут же показала подруге свои обновки, снова мерила платье, потом примерку сделала и Татьяна, потом обе попросили Ивана надеть свой новый костюм, похвалили мужчину за элегантный вид, и вскоре все трое дружно пили чай с домашней снедью, что привезла Татьяна из родительского дома. Иван сказался вынужденным уйти по неотложному делу и покинул подруг, взяв свои покупки, а девушки остались вдвоём, мерили по очереди Надеждины обновки, потом зашла Бася и примерки, и обсуждение покупок затянулись до позднего вечера.

В следующую субботу, которая выдалась тёплым и солнечным весенним апрельским днём, Иван раньше обычного зашёл к Надежде. Девушка, увидев своего мужчину в новом костюме, выразила удивление, которое Иван быстро рассеял, сказав, что сегодняшний вечер они проведут в ресторане.

– Мне отец выслал немного денег к окончанию учёбы, вот мы и кутнём в приличном ресторане. Ты была когда-нибудь в ресторане? – спросил Иван, пока Надежда оживлённо переодевалась в своё новое платье.

– Нет, не приходилось, – ответила девушка, поправляя причёску под новую шляпку.– Одна девушка из курса приглашала на именины в ресторан, но я не смогла пойти – приболела немного по женской части, а больше случаев не представлялось.

Надежда закончила свой туалет, и молодые люди вышли на весеннюю улицу, предвкушая нынешнее развлечение.

Иван снова взял извозчика, и через четверть часа милая парочка входила в ресторан, известный вечерним варьете девушек и цыганскими песнями.

Шёл седьмой час вечера, и посетителей в зале было немного. Половой предупредительно вышел навстречу молодым и, наклонив набриолиненную голову с пробором посередине, спросил: «Что господа желают?»

– Мы желаем поужинать и провести вечер в вашем заведении, – спокойно, как завсегдатай, ответил Иван.

– Одобряю ваш выбор, – ещё учтивее склонил голову половой, – сегодня у нас интересная вечерняя программа с канканом девиц и с цыганскими песнями и плясками. Вы будете парой или в компании?

– Мы будем парой, и нас устроит столик на двоих, чтобы нам не мешали, и мы не затрудняли других.

Служка провёл их к противоположному углу сцены, где стояли столики на двоих, и Иван выбрал удобное место, чтобы недалеко от сцены, но и за спиной не было других посетителей. Они сели за столик, официант подал меню, и молодые начали выбор блюд на весь вечер. Многие названия блюд, почти все, были им неизвестны, как и марки вин, и Иван, взяв дело в свои руки, по согласию с Надеждой, просто назвал служке, что они хотели бы видеть на столе из кушаний, а напитком он выбрал вино, которое уже неоднократно покупал в лавке, навещая свою Надю. Правда цена бутылки неприятно поразила его, но на то и публичный ужин, чтобы быть в цене.

Постепенно зал наполнялся посетителями всех мастей, поднялся гул от множества одновременно говорящих людей, на сцену вышел оркестр из пяти человек, грянула музыка, и ресторанный вечер, первый в жизни Надежды, начался. Они выпили, немного поели, Надежда с любопытством рассматривала публику, заметив, что многие мужчины с интересом поглядывают в её сторону, что тешило женское самолюбие. Впрочем, других женщин было немного, и в основном за столиками располагались мужские компании.

На сцену выскочили несколько девиц полуобнажённого вида, и начали под музыку показывать непристойные позы и танцевать канкан, высоко поднимая ноги и демонстрируя своё нижнее бельё. Надежда вспомнила, как она, нагая, изображала позы перед любовником-художником, прежде, чем отдаться ему на диване, и смутилась: оказывается, он заставлял её делать то же самое, что изображали на сцене эти публичные девицы. Некоторые мужчины вскакивали, подходили к девицам и засовывали им деньги под резинки чулок.

– А мне денег Дмитрий никогда не давал, – снова и некстати вспомнила Надежда, раскрасневшись от выпитого вина и от откровенных мужских взглядов, жадно взирающих на красивую панночку – многие посетители говорили между собой по-польски, в дальнем углу слышалась жидовская речь, но крики «Браво» и овации девицам сопровождались только русскими восклицаниями.

Затем пели и плясали цыгане, а цыганка ходила с подносом среди посетителей и собирала деньги за эти песни и пляски. Иван тоже бросил серебряный полтинник, который затерялся среди ассигнаций в три, пять и даже десять рублей.

Публика уже подвыпила, начались песни и пляски с цыганами и девицами варьете и часам к одиннадцати ужин за столиками превратился в общее застолье, куда потянули и Надежду, и Ивана, который сказал подруге, что пора уходить. Он расплатился с официантом по счёту, дав полтинник сверху и, с трудом пробравшись к выходу, молодые оказались на опустевшей улице. Извозчики дежурили неподалёку, и к парочке сразу подкатила коляска, – так закончился их поход в ресторан.

Через полчаса они уже лежали у Надежды дома, в её постели, совсем нагие и в объятиях: посещение ресторана прибавило Надежде страсти, она чувствовала полную свободу, и потому их интимное слияние было бурным, страстным, взаимным и закончилось одновременным экстазом в сплетении тел и чувств.

Обессиленные испытанием чувственностью, они молча и неподвижно лежали рядом, отрешившись от земных забот и страстей. Наконец, Иван