Гроза над Миром - Венедикт Ли

 Цепкий взгляд Урсулы обежал всю нашу хунту: Наоми, по обыкновению, расслабленно откинувшуюся на спинку кресла, Арни, пытавшегося обнять Пини, возмущенно отодвигающуюся от него на самый краешек дивана, меня, расхаживающего по комнате с видом диктатора. Гордей в дверях зорко следил за Урсулой. А она решила, что эти люди ей не опасны… В углу комнаты стоял клавиор, так просто, как мебель – Наоми играть не умела. Вот на вертящийся стул рядом с ним и уселась непринужденно, без приглашения, Урсула. Подняла крышку, пробежала длинными пальцами по клавишам, изобразив грубое подобие мелодии,… и печально задумалась.

 Арни прикрыл лицо руками, пробормотав:

 – Наваждение…

 Я обратился к нашей странной пленнице.

 – Урсула… Сейчас я сделаю так, что вы уснете. Это будет необычный сон – вы сможете говорить с нами, отвечать на вопросы. Во сне вы увидите свое детство. Чтобы все получилось, вы не должны мне внутренне противиться. Ваше согласие очень важно. Знаю: много, много раз вы сами пытались понять, что с вами происходит. Я вам помогу.

 – Да, – просто ответила Урсула.

 Мои черные глаза, черные волосы с небольшой проседью, резкие черты лица, богатого тембра голос – сейчас все во мне поражало Урсулу. Она не отрывала от меня глаз. Я держал в руке начищенный бронзовый подсвечник, солнце в окне отражалось в нем, и его свет ослепил Урсулу.

 – Смотрите сюда, Урсула! Свет поглощает вас, вы погружаетесь в него, идете все дальше и дальше по дороге воспоминаний...

 Присутствие Наоми действовало на меня, как катализатор. Я ощутил, как от меня исходит могучий поток воли, и заряд моей психической энергии подчиняет себе Урсулу. Морщины на ее лице разгладились, она улыбнулась – невиданное для Урсулы дело!

 – Вам шесть лет, Урсула! Скажите, что видите вокруг себя?..

 Она засмеялась – будто зазвенели маленькие колокольчики.

 – Много гостей! Отец подарил маме ожерелье,… камушки так сверкают!

 – Праздник?

 – Да… мама родила мне сестричку… такую смешную…

 Я вел Урсулу год за годом, и возрожденное прошлое незримо присутствовало среди нас. Когда Урсуле «исполнилось» десять, она вдруг разрыдалась.

 – Я обидела сестру… Побила, за то что она рвала цветы в саду и… и… Зачем я так сделала? Сразу хотела просить прощенья, но как же… большой извиняться перед сопливкой! Весь год мучилась, вспоминала, как она плакала, потом набралась духу… Знаете, какое случилось мне страшное наказанье? Оказалось, тот случай сестра уже позабыла…

 Краем глаза я увидел, как Арни вздрогнул, а Пини страшно побледнела – словно жизнь уходила из нее, по мере того, как оживала Урсула.

 – Я сочинила для сестрички песенку странствующей поэтессы, она очень ее полюбила, – Урсула крутанулась на стуле.

 Нажала ногой педаль, воздух запел в трубах маленького органа. Голос у Урсулы оказался несильный, но приятный.

Устал мой стикс и я сама

Уже в седле клевала носом,

Когда увидела дома

И ребятишек рядом босых.

Упало солнце за селом,

Навстречу Минна восходила

И ночевать в любой я…

 Арни не успел подхватить Пини, соскользнувшую с дивана и без памяти грохнувшуюся на пол. Но я не мог отвлекаться.

 – Вы проснетесь, когда я повторно произнесу слово «Норденк». Той, кем были от рожденья, сильной духом, смелой и бодрой и станете зваться своим подлинным именем. Память о годах, прожитых Урсулой, вы сохраните тоже… Ничто не напрасно в вашем пути и большая его часть – впереди. Так слушай меня, приказываю: исполни мою волю, вернись к нам!

 – НОРДЕНК!

 Взгляд Урсулы стал осмысленным и острым. Она сорвалась с места, бросилась, опередив всех, к лежащей навзничь Пини. Оттолкнула Арни с его попыткой помощи, потрепала Пини по бледным щекам, сильно ущипнула за мочку уха, гневно обернулась к нам:

 – Что же вы смотрите? Моя сестра умирает!

 Ее тревога оказалась напрасной, Пини уже очнулась. Ухватилась за тонкую, смуглую руку Урсулы, стараясь подняться. Прошептала:

 – Это ты, Левки? Ты?

 Ему кажется, что он очнулся от дремы. С ним уже никого нет. Один. Почему они оставили его?

 Наоми тихо садится рядом, подобрав под себя ноги, он может видеть ее, не поворачивая головы. Да и не в состоянии он пошевелиться. Наоми одета в белую тунику, как когда-то давным-давно…

 – Простим друг друга?

 – «Да», – он не решается сказать ничего больше, только не отрывает от нее глаз.

 И выглядит Наоми так же, как в тот незабываемый день… «Как все нелепо и страшно сложилось…» Наоми вдруг мягко и осторожно целует его.

 – Человек приходит на землю не однажды. Когда-то встретятся двое – мужчина и женщина. Это будем мы…

 – «Ты веришь?»

 – Да.

 – «Тогда и я верю».

 В ее руке грифель и деревянная дощечка.

 – Сможете писать левой рукой?

 От Наоми исходит тепло, и силы ненадолго возвращаются к Ваге, левая рука поднимается, пальцы сжимают грифель...

 Погружаясь в золотистый дремотный туман, он видит, что решил правильно. Жена-ведьма, молодая, энергичная… пусть продолжит его дело. Она не выпустит руль из своих маленьких, сильных рук. Он не ошибся в самом начале, подавил в себе желание глупо и гнусно шутить при первой их встрече. Извинился и пообещал сразу же отправить ее домой. И тем привлек ее к себе. Это был удивительный роман. И Бренда поревновала-поревновала, да и смирилась. И, под конец, полюбила ее. Не зря же отдала за нее жизнь. О нем думала… как всегда.

 Это сон, всего лишь сон, но так могло быть, а значит, это тоже реальность. Только другая. В которой он счастлив. И отчетливо видит, кто на самом деле его Наоми и откуда она… Изумляется, как раньше не додумался до такой простой вещи… И как широко раздвинулись пределы Мира…

 Поделиться своим знанием Вага ни с кем не успел, так как этой же ночью умер во сне.

 В большой трапезной я развлекался тем, что мысленно делил правящую Островом хунту на пары «родственных душ». Верные товарищи Арни и Дерек… Не расстающиеся друг с другом дочери покойного адмирала… Габ, срочно прибывший из Норденка и Денис, отсутствующий здесь – оба просоленные и просмоленные моряки и этим все сказано… Я и Наоми.

 Она сидела во главе стола на месте Ваги. Арни, сдерживая радость, только что вручил ей расшифровку гелиограммы из Астарты. «Дядя забрал племянника домой на лечение…» Условная фраза давала понять, что пробоина в корпусе «Громовержца» закрыта временным пластырем, вода из трюма откачана, паровой буксир стащил судно с мели и влечет тихим ходом в док Норденка.