'Современная зарубежная фантастика-2'. Компиляция. Книги 1-24 - Дженн Лайонс

Гром в его голосе заставил океан и скалы содрогнуться. Все звуки на острове смолкли. Черная змеиная голова дракона резко повернулась, и на меня уставились его огненно-красные глаза.

– Похоже, ты действовал из лучших побуждений. Похоже, ты ни в чем не виноват.

– Нет. Это твоя вина. ТВОЯ! – Он сделал выпад в мою сторону. – Ты… Ты был наивным, доверчивым ГЛУПЦОМ. Как ты мог поверить его лживым речам?

Я ждал, что он так ответит. Но это не означало, что мне было легко его выслушать.

– Во всем виноват Релос Вар, – возразил я, делая глубокий вдох, чтобы не побежать прочь от летящей на меня головы.

Он остановился совсем рядом – настолько близко, что нарушил запрет Хамезры и залез на сам остров. Он был так близко, что сработала моя защита от огня. Дракон был огромный, и поэтому я не мог посмотреть ему в оба глаза одновременно, но и в одном его глазу пылали тысячи костров.

– Мы – те, кто был чист – думали, что чистота защитит нас от зла. Но это глупо, ведь солдат понимает, что чистота недостижима, что зло нельзя уничтожить, а можно лишь усмирить и направить в определенное русло. Солдат знает, что он – орудие, и не потерпит, чтобы им управляли его враги. Мы, надменные, думали, что мы выше этого. Мы считали, что нас невозможно использовать. Какая гордыня!

– Релос Вар создал ритуал, – сказал я. – Релос Вар убедил вас, что они ошиблись, когда выбрали для борьбы с демонами тех восьмерых, а не вас. Ты с самого начала должен был оказаться в их числе, да? Ты думал, что станешь богом, но Релос Вар превратил тебя в чудовище. Ты во всем обвиняешь меня, но мне он тоже солгал. Он нас обоих использовал. Мы с тобой похожи. Мы оба – жертвы.

– Мы не похожи. Ты гораздо хуже меня. Ты – Краеугольный камень Вол-Карота[124], оболочка, которая осталась после него. Он – великий, бесконечный голод, который невозможно утолить, голод, который будет пожирать и пожирать, словно звезда, которая рушится под собственным весом, которая ест, но не может насытиться. Ты – единственная сохранившаяся часть его души, и, когда он проснется, он заберет тебя. Позволь мне спасти тебя. В моем саду ты будешь избавлен от этой участи.

Я содрогнулся. Над его словами я не задумывался, чтобы не завопить от страха.

– Это очень мило с твоей стороны, но я вынужден отказаться от твоего великодушного предложения. Но я все равно тебе благодарен: более того, я сочинил для тебя песню. Хочешь, я ее сыграю?

Старик сложил крылья и долго молча смотрел на меня. Если честно, то я забеспокоился, что он откажется или улетит.

– Да.

Я облегченно вздохнул.

– Именно это я и надеялся услышать. – Я склонился над инструментом и провел смычком по струнам. Сама песня была мелодией без слов, низким, гудящим звуком, а музыкальный аккомпанемент вился вокруг нее, образуя высокие арки из текучих, тянущихся нот. Вскоре Старик приказал своему саду подпевать.

Это было прекрасно. Я не могу отрицать – это действительно было прекрасно.

Я удлинил ноты, я позволил им нарастать. Я надеялся, что Старик не заметит, что происходит. Ведь я не просто исполнял музыку.

Я создавал заклинание.

У меня ушло несколько месяцев на то, чтобы понять, как это делается. Даже Тьенцо не знала, существуют ли подобные заклинания. Мы с ней работали, тайком покидая остров через врата храма на час, не больше, и кроме того, я практиковался на всех видах камней, которые только мог найти, пока не нашел тип оникса, который идеально мне подходил.

Статуи в саду пели так мелодично, что мне показалось, будто они чувствуют, что сейчас произойдет – и рады этому. Под переплетенными нотами завибрировал более глубокий резонанс. Песок танцевал, складываясь в круги, которые расходились прочь от меня. Морские волны утратили свой ритм и рухнули. Я усиливал звук, ноту за нотой, и аура какофонии дракона уже не могла остановить неумолимую вибрацию – последовательность, которую я создал и надстраивал с каждой нотой…

Гармония резко оборвалась: садовые статуи покрылись трещинами и обрушились, превратившись в камни размером не больше моего кулака. Тридцать шесть пленных мужчин и женщин умерли мгновенно и наконец-то смогли отправиться в загробный мир. На меня нахлынуло чувство вины: даже в этот миг я чувствовал себя виноватым. Я не знал, действительно ли они мечтали о такой судьбе.

Я не знал, что они бы предпочли – смерть с последующим возрождением или бесконечное заточение в каменной тюрьме.

Я точно знал лишь то, что сам выбрал бы смерть. Я вспомнил Элану Миллигрест, которая в другой жизни освободила меня из Вол-Карота. Сомневалась ли она в том, что поступает правильно?

Я жалел о том, что ни разу ее не видел: мне бы хотелось развеять ее сомнения.

В тот же миг Старик сам превратился в статую – он застыл от гнева.

Я бросился бежать.

От рева дракона земля задрожала так, что меня подбросило в воздух. Эхом ему стал страшный грохот, и началось извержение вулкана, располагавшегося в центре Инистаны. В воздухе повисло огромное облако из дыма и пепла, и с неба полетели бомбы из лавы.

– Как ты смеешь! – завопил Старик. – Гора похоронит тебя под слоем лавы, и расплавленные камни станут твоей гробницей. Ты проведешь вечность, рыдая от боли и отчаяния. Ты никогда не обретешь покой.

«Да, вот это успех», – подумал я, ускоряясь.

Я уже был на полпути к вершине горы, когда передо мной вдруг появилась большая трещина. В воздух взмыл фонтан лавы. Стена огня угрожала испепелить меня.

– Кирин! – Тераэт сбил меня с ног и повалил на землю в тот момент, когда одна из лавовых бомб пролетела в опасной близости от нас и едва не привела к неожиданному завершению нашей операции. Мне действительно грозила опасность: Кандальный камень на шее жег, словно огнем, готовясь любой ценой защитить меня. Ведь здесь, в конце концов, не было никого, кто был бы виновен в моей неминуемой гибели.

Однако Старик увидел совсем не это.

Он увидел, как Тераэт сбивает меня с ног, чтобы защитить от бомбы из лавы. Я упал и покатился к только что открывшейся трещине. Я попытался ухватиться за ее край, но завопил – моя ладонь коснулась раскаленной вулканической породы. Я полетел вниз. Скорее всего, я бы долетел до поверхности и сгорел, но извержение вулкана еще продолжалось. Мои вопли оборвались, когда мое тело погрузилось в фонтан лавы.

Тераэт пошатнулся – естественная реакция, когда в твое тело вселяется душа убитого тобой человека.