Наследие Розы: Магия безмолвия (СИ) - Анна Кувайкова

- Успокойся, котенок, - негромко и успокаивающе прошептал, крепко, но осторожно прижимая девушку к себе, - Все закончилось.

На миг она подняла заплаканное лицо, чтобы посмотреть на меня. Опухшие, такие знакомые золотисто-карие глаза, в которых еще таились отголоски той невыносимой боли, что ей пришлось испытать, смотрели на меня с благодарностью, облегчением и... удивлением?

- Ты пришел...

Мелодичный, не смотря на хрипоту голос, в котором прозвучало журчание горного ручья, прозвучал неожиданно, но все же заставив меня против воли улыбнуться. Как я и думал, воспоминание Саминэ граничило со сном с самого начала.

- Конечно, Саминэ, - я легко коснулся губами виска девушки, говоря абсолютную правду, жалея, впрочем, только, что не сделал этого раньше, - Я не мог поступить иначе.

Девушка неловко, впрочем, как и всегда, улыбнулась и, прижавшись к моей груди, почти мгновенно потеряла сознание... И в тот же миг картинка вокруг затуманилась, возвращая меня из ночного кошмара-воспоминания девушки в реальность: в угловую комнату в доме мага по имени Таилшаэлтен. И лишь одно осталось неизменным: Саминэ, с заплаканным лицом, прижимающаяся ко мне во сне так, как не посмела бы никогда в реальной жизни.

Приподнявшись на локте, осторожно выпутал свои пальцы из ее руки и провел по влажной от слез щеке. Жар прекратился - Саминэ просто спала. Но кожа ее все равно оставалась мертвецки бледной, а в воздухе витал сладковатый запах свежей крови от пропитавшейся насквозь повязки.

Откинувшись на подушку, я прикрыл глаза, потирая пальцами переносицу. Нужно было сходить за зельями, но на меня накатилась внезапная усталось: я дано не практиковал ментальную магию, тем более такую. Поэтому, вместо того, чтобы встать, я машинально притянул к себе спящую Саминэ, пальцами перебирая темные, спутанные и влажные от пота пряди ее волос.

Стоило ли ее оружие тех мучений, что она пережила? Пожалуй, однозначного ответа на этот вопрос я сейчас дать не мог. И если бы раньше я не сомневался, то сегодня, увидев то, как девушка сражалась, нет, танцевала с саями, легко скользя по тонкому льду, те отголоски счастья, сверкающие при этом в ее глазах...

Такой счастливой я не видел девушку никогда.

И все же то, что произошло больше столетия назад... это была дикость. Были и другие, более приемлимые и куда менее кровавые способы заставить оружие подчиняться своему владельцу. Танорион не раз говорил об этом, и сомневаться в его словах я не мог. При малейшем воспоминании о храме-кузнице внутри волной поднялась мрачная решимость: культ жриц Латимиры должен был перестать существовать. Как только представится возможность, я свяжусь с отцом. Совет Тринадцати должен прекратить эту бессмысленную жестокость. Удивительно, как об этом не задумывались раньше... или просто не знали? Что ж, как только появится свободное время, пожалуй, я лично прослежу за тем, чтобы та пара из сна Саминэ увидела свой собственный кошмар наяву. Больше они никогда не смогут ей навредить.

- Тебе здорово досталось сегодня, - неизвестно зачем произнес вслух, пальцем прочертив контур тонкой изящно изломленной брови человечки. Отзвук ее криков, полных боли и отчаянья, до сих пор далеким эхом раздавался в ушах, заставляя меня поморщиться. И самое неприятное, пожалуй, было еще впереди, когда Саминэ очнется и вспомнит, что ей снилось. Главное, чтобы это не стало ее постоянным кошмаром. Хотя... Пожалуй, и с этим я могу помочь ей справиться.

Неожиданно захотелось сделать для девушки что-то приятное, что-то особенное... Что-то, что сотрет плохие воспоминания из ее памяти, как простой страшный сон. Теплый комок чувств к этой ходячей неприятности пульсировал где-то в груди, наталкивая на интересную мысль. И я позволил ему выйти за свои собственные рамки.

Аккуратно перевернув девушку на спину, вновь переплел пальцы с пальцами ее поврежденной руки и позволил теплу приятной волной разлиться по телу, чувствуя, как оно непривычно легко заполняет все уголки души, вызывая легкое, но практически невыносимое покалывание в кончиках пальцев. Я удивленно вскинул брови, понимая, однако, что это значит.

Золотое свечение, сорвавшееся из мое ладони мягко окутало запястье Саминэ, снимая опухоль и покраснение, убирая кровоподтек, восстанавливая растянутые мышцы и сращивая сломаную кость. Не желая терять это ощущение, второй рукой быстро срезал окровавленную повязку с ее плеча и, наклонившись, тихо выдохнул, выпуская наружу золотистое облако, которое осело на открывшейся ране, чтобы через несколько минут впитаться в кожу без остатка, полностью вылечивая след, оставшийся от арбалетного болта.

Через пару мгновений Саминэ была полностью здорова, если не считать слабости от кровопотери и легкое эмоциональное потрясение из-за воспоминания. Я же, сев на краю кровати, внимательно, с толикой недоверия осматривал собственные ладони, хотя в этом не было необходимости - я чувствовал, как живительная сила течет по собственным венам, и имя ей - магия Хранителей.

Спустя два года она, наконец, вернулась... но почему?

Нахмурившись, повернулся, скользя внимательным взглядом по безмятежному лицу собственной подопечной, которая теперь спала, свернувшись в клубок, слегка улыбалась во сне, тихонько посапывая и, вновь почувствовал тот самый теплый комок в душе. Я тихо рассмеялся, откидываясь на подушку и прикрыв глаза рукой.

Саминэ... и кто кого спас, интересно?

Покачав головой, повернулся на бок, обвив талию девушки хвостом, чтобы она, не дай боги, не упала ночью с явно узкой для двоих кровати. От этой маленькой ходячей катастрофы всего можно было ожидать.

И, как выяснилось, действительно всего, что угодно...

Глава 21

Саминэ

Почему-то спать в привычном для меня кресле стало вдруг неудобно. И хотя было вполне тепло, комфротно, а нос чувствовал едва уловимую свежесть грозы, вокруг было явно что-то не так. И я почти сразу, не смотря на свинцовую усталость во всем теле, поняла, что именно: грозовой свежестью всегда пахли крылья Ариатара. А это означало, что он был непозволительно близко. Непозволительно в первую очередь для меня, конечно же.

Распахнув глаза, первым, что я увидела, была темно-синяя ткань мужской рубашки перед моим носом, под которой медленно поднималась и опадала крепкая грудь, выдавая спокойный, крепкий сон своего владельца. Я попыталась осторожно приподняться на локтях, но это сделать не получилось: во-первых, помешало черное крыло, прекрывающее меня сверху, словно одеяло, а во-вторых подогнулось ставше неожиданно слабым правое запястье. Да и обе руки слушались меня почему-то очень и очень плохо.