Плутовской роман - Автор неизвестен

— Нет, нет, брат мой Цадок, — возразил Захария, — так дело не пойдет! Не можешь ли ты раздобыть какую-либо рабыню, отличающуюся необычайной, божественной красотой? Ты мог бы преподнести ее в дар Джулиане от лица синагоги, умоляя ее оказать нам милость и содействие.

— Есть у меня такая, и я готов к услугам, — отвечал Цадок. — Диаманта, пойди-ка сюда. У сей девки, — продолжал он, — кожа столь же чистая, как у Сусанны — с головы до пят у нее на теле нет ни единой бородавки. Как вы полагаете, господин лекарь, пригодна она для ваших целей?

— Пригодна, — отвечал Захария, — и я тебе поведаю, какое поручение намерен на нее возложить. Впрочем, я предпочитаю открыть это только ей. Девушка, — обратился он к Диаманте, — (хоть я и не знаю, можно ли тебя назвать девушкой), подойди-ка ко мне поближе. Мы пошлем тебя к маркизе Мантуанской, и ты должна оказать нам известную услугу, за которую ты получишь свободу и крупную сумму тебе на приданое. Я знаю, что твой хозяин горячо тебя любит, хоть и не слишком выказывает свою нежность. Он намеревается завещать тебе все свое достояние, ибо у него нет детей. Постарайся уж ему угодить, исполнив все мои указания, и ты будешь обеспечена на всю жизнь.

Дело в том, что папе опротивела его наложница маркиза Мантуанская, и, всецело доверяя мне, лекарю своему, он препоручил мне тихо и мирно спровадить ее на тот свет. Сам я не могу сим заняться, ибо у меня по горло спешных дел; а ты, ежели станешь ее горничной и будешь прислуживать за столом, сумеешь неприметно подсыпать яд в хлеб, в мясо, в напитки, в масло и в сиропы, кои она употребляет в пищу, — и сие сойдет тебе с рук. Кто знает, папа, быть может, уже слышал о тебе, и ежели ты будешь вести себя умно, то сможешь стать его любовницей после нее. Ну что, готова ли ты пойти на это?

Диаманта стала раздумывать, как ей быть; жилось ей как в аду в рабстве у Цадока, и она разумела, что ежели упустит сей случай, у нее уже не будет надежды на освобождение, и она попадет из огня в полымя; итак, она дала согласие и обещала выполнить наилучшим образом поручение. После сего, без дальнейших разговоров, Диаманту принялись готовить к исполнению миссии: разодели в пух и в прах, отточили на оселке и отшлифовали ее речь, и хозяин ее Цадок преподнес ее в дар маркизе вместе со всякими модными штучками — от лица всей общины, умоляя Джулиану выступить в роли их милостивой покровительницы и замолвить за них словечко перед папой; он добавил, что все они впали в немилость и подверглись конфискации имущества и изгнанию из-за проступка, совершенного по неведению одним человеком.

Джулиане сразу приглянулось хорошенькое круглое личико чернобровой Диаманты, посему опа приняла еврея довольно благосклонно и сказала ему, что стоит в стороне от дел и не может ничего обещать, не будучи доверенным лицом его святейшества; правда, ей случалось оказывать на него влияние, когда он был к пей расположен, по на сей раз затронуты его личные интересы, и она не знает, пойдет ли он навстречу. Во всяком случае, пусть они не сомневаются, что она сделает все от нее зависящее, дабы папа смягчил свой приговор или даже отменил его. С этими словами она отпустила Цадока.

Едва он удалился, она принялась расспрашивать Диаманту, откуда та родом, есть ли у нее друзья и как случилось, что она попала в руки к сему еврею. Диаманта отвечала, что она дочь венецианского вельможи и ребенком была похищена из отчего дома, продана еврею и стала его рабыней.

— Цадок, — говорила она, — обходился со мной как самый жестокий тиран, и я всю жизнь буду праздновать день, когда я вышла из-под его власти. Ах, — продолжала она, тяжело вздыхая, — зачем я упомянула о том, что он зверски обращался со мной? Я имею вам нечто сообщить, по теперь вы можете подумать, что я стану со зла на него наговаривать. Сударыня, люди, обратившиеся к вам с просьбой, покушаются на вашу жизнь. Не бледнейте и не приходите в смятение, ибо я решила вас предупредить и открою вам их коварный замысел.

Тут она поведала Джулиане все, что ей говорил Цадок, и показала яд, который он ей вручил. Передала она также и разговор, который она подслушала сквозь щелку в запертой двери до того, как ее позвали.

— Пусть они всё отрицают, — продолжала опа, — я готова под клятвой подтвердить свои слова, только умоляю вас, сударыня, будьте ко мне милостивы и не отсылайте меня назад к этим извергам!

Джулиана лишь коротко ей ответила, но замыслила злую месть. Она поблагодарила Диаманту, предупредившую ее о заговоре, и поклялась, что будет матерински относиться к своей рабыне. Она взяла у нее яд и тщательно спрятала в поставце, намереваясь его использовать для каких-нибудь благих целей, например, когда она вытянет из меня все соки и истощит вконец своей ненасытной похотью, она подсыплет мне драхму и швырнет в сточную яму. Она уже так поступала со своими любовниками, и ежели бы бог не послал мне спасительницу в лице Диаманты, я наверняка испил бы ту же чашу.

Час-другой просидел я под замком, как вдруг вышеупомянутая добропорядочная маркиза является ко мне, по уже не в качестве судьи, а как просительница. Как она вошла, в каком наряде, какими непристойными, бесстыдными речами улещивала она меня, о том не стану распространяться, иначе внушу омерзение всем скромным людям. Она заставила меня испытать большую неловкость своими ухватками уличной девки, и до сих пор меня за это мучит стыд.

Но да будет все сие прощено и забыто! Плотские наслаждения не помешали ей без промедления отомстить Цадоку. Она подослала к нему своих клевретов, приказав им всячески поджигать и подстрекать его, дабы он высказал свое негодование, и других шпионов, кои, идя по стопам первых, должны были всеми средствами подталкивать, подзуживать и пришпоривать его, добиваясь крамольных признаний. И те и другие мастерски сыграли свою роль, и Цадок, отличавшийся бешеным нравом, поклялся ковчегом Иеговы, что он подожжет весь город прежде, чем его покинет. А Захария, вручив девке яд и с надлежащими наставлениями отправив ее в пасть к сатане, решил тотчас же покинуть Рим из опасений, что заговор будет раскрыт. Он бежал к герцогу Бурбонскому, который впоследствии разграбил Рим; сей ублюдок, пылая злобой, нанес невообразимый ущерб и папе, и всем горожанам.

Цадок остался в Риме и попал в руки палача. Исполняя свою клятву, он изготовил шары из горючего вещества и заложил пороховые мины в тысяче мест, дабы взорвать город и предать его огню; он уже начал разбрасывать свои шары во все стороны, когда приставленные к нему шпионы схватили его на месте преступления. Его бросили в самую страшную из римских тюрем и с головы до пят оковали цепями и кандалами.

Джулиана поведала папе о Захарии и о его черном замысле. Принялись разыскивать Захарию, однако поп est inventus[111] — он уже давно удрал. Последовал приказ, чтобы Цадок, коего держали под неусыпной стражей и под семью замками, был подвергнут самым жестоким пыткам с применением огня.

Я буду краток, ибо не сомневаюсь, что уже утомил моих читателей. Его привезли на место казни, раздели догола, затем посадили на острый железный стержень, врытый в землю, который вошел в его тело, как вертел, под мышки его прокололи еще двумя такими же стержнями. Вокруг него подожгли хворост, и запылал огромный костер, однако его лишь поджаривали, но не сжигали. Когда кожа его вздулась пузырями, огонь отодвинули в сторону, и ему влили в глотку смесь из азотной кислоты, соляной кислоты и раствора сулемы, которая прожгла все его нутро, и он стал корчиться от нестерпимой боли. Нотом принялись стегать его по задней части, обожженной и покрытой пузырями, докрасна раскаленным бичом, скрученным из железной проволоки. Ему обмазали голову смолой и дегтем, которую и подожгли. К его половым частям привязали разбрасывающие искры шутихи. Потом стали его скоблить раскаленными щипцами и сдирать кожу с плеч, с локтей, с бедер и с лодыжек; грудь и живот ему натирали тюленьей кожей и, расцарапав до крови, тут же смачивали раствором Смита и спиртом; ногти у него наполовину вырвали и всунули под них острые шипы; отставшие от тела ногти стали напоминать окна в портняжном заведении, приоткрытые в праздничный день. Потом рассекли кисти рук вдоль пальцев до самого запястья. Пальцы на ногах вырвали с корнем и оставили висеть на клочках кожи. В довершение всех пыток стали медленно водить по всему его телу, с ног до головы, пламенем масляной лампы, над которой выдувают пузыри из стекла, постепенно сжигая за членом член. Наконец сердце его не выдержало, и он умер.

Торжествуйте, женщины, таков был конец бичевателя, все эти пытки придумала женщина, дабы отомстить за себя и за свою служанку!

Я уже сказал вам и еще раз напомню, что Диаманта приобрела величайшее доверие своей госпожи. Джулиана не сомневалась, что она невинная девушка. Она сделала ее своей камеристкой, поручила именно ей надзирать за мной и удовлетворять всем моим нуждам. Вы можете себе представить, какую радость испытали мы оба при встрече, — совсем как три брата, которые разбрелись в разные стороны в поисках счастья, каждый своей дорогой, а к концу года встретились, ибо дороги их вновь скрестились, и братья стали рассказывать друг другу обо всем встреченном на пути; так и мы — долгое время порознь искали счастья и теперь с нежностью поведали один другому о своих злоключениях.