Когда боги спали - Аллан Коул

Сафар пожал плечами.

— Тогда я был лишь мальчишкой, охваченным похотью, — сказал он. — Это ничего не значит.

— Тогда же я сказал, — продолжил Ирадж, — что еще раз устрою тебе проверку. И похоже, этот день наконец настал.

— Ты говоришь о заклинании? — спросил Сафар. — Ты хочешь, чтобы я солгал ради нашей дружбы?

Он уже собрался сказать: хорошо, коли так, я согласен. Но Ирадж покачал головой, заставляя его смолчать.

— Нет, — проговорил он. — Ты сказал, что здесь дело касается твоей чести. Я не буду просить тебя запятнать честь. Человек чести не будет просить об этом у своего друга.

Это заявление застало Сафара врасплох. Неужели все закончено? Неужели все успешно разрешилось?

— Но вот тебе проверка, Сафар Тимур. Проверка человека, который клянется, что является моим другом. Небольшая проверка, которая не составит тебе большого труда.

— И в чем же она заключается? — спросил Сафар встревоженно.

— Однажды я отдал тебе женщину, — сказал Ирадж. — Девственницу, которую сам жаждал страстно. Астарию. А теперь прошу того же от тебя, хотя эта женщина и не девственница и, стало быть, является даром менее ценным.

Ирадж глубоко заглянул в потрясенные глаза Сафара.

— Отдай мне леди Фатина, — сказал он. — Она нужна мне самому.

— Как же ты можешь просить об этом? — оцепенело спросил Сафар. — Ты же знаешь, что она станет моей женой.

Ирадж пожал плечами.

— Ты потом сможешь забрать ее, — проговорил он. — И жениться, если захочешь. Нет ничего постыдного в том, чтобы вторым, после короля, получить удовольствие. К тому же тебе очень понравилась Лейрия. И стало быть, я дал тебе даже двух женщин, а не одну. Двух, Сафар! А взамен прошу лишь одну.

— Но это же глупо, Ирадж! — воскликнул Сафар. — Допустим, я даже обдумаю твою просьбу, но ведь и в этом случае эта женщина не моя, чтобы я мог отдавать ее кому-то. Она принадлежит сама себе.

— А я могу представить, что и Астария и Лейрия чувствовали примерно то же самое, — сказал Ирадж. — Но ведь тебя это не остановило.

Ошеломленный Сафар не знал, что ответить. Ирадж же в это время извлек из кармана какой-то предмет.

— Держи, — сказал он. — Я готов даже подсластить нашу сделку, хотя почему у нас происходит сделка, я не понимаю. Ведь согласно нашей клятве мы все должны отдавать друг другу по доброй воле, не задавая никаких вопросов.

Ирадж бросил этот предмет в раскрытую ладонь Сафара. Тот опустил глаза и увидел небольшой золотой амулет. С поблескивающей цепочки свисала прекрасной работы лошадь.

— Давным-давно подарил мне этот амулет Коралин, — сказал Ирадж. — В благодарность за спасение его каравана. Ты ведь помнишь, не так ли? Тогда же ты получил магический кинжал.

Сафар все прекрасно помнил. Этот самый кинжал, который все считали гербом Нерисы, сейчас он носил с собой, заткнув за пояс.

— Коралин сказал, что настанет день, когда я увижу совершенного скакуна. Даже не скакуна, а мечту воина. И тогда мне надо будет лишь отдать этот амулет владельцу, и тогда тот не сможет отказать мне. Что ж, Сафар, мне так и не встретился этот скакун. Но не думай, я уверен, что этот скакун существует в природе.

Он сжал непослушные пальцы Сафара вокруг амулета.

— Теперь это твое, друг мой. Я отдаю это тебе за женщину. Более того, обмен даже не равноценный. Разве женщина может сравниться с чудесным скакуном?

Последовало молчание. В таком молчании из тени выходит убийца. Злости Сафара сейчас хватало на то, чтобы действительно позвать убийцу. Возможность была — они одни находились в королевских апартаментах. И оружие было — кинжал за поясом, обжигающий магией его пальцы. Он с трудом одолел припадок желания, чуть не поглотившего его. Если бы он так поступил, ужасные последствия оказались бы неминуемы.

В этот самый момент Нериса и Палимак должны были направляться к деревушке у перекрестка. И если он сейчас зарежет Протаруса, им уже не скрыться. Надо выиграть время. Вот единственный способ.

И пока он подыскивал слова, старался сочинить какой-то ответ, Ирадж сказал:

— Что-то ты слишком долго тянешь с ответом, Сафар. Ты не выдержал испытания.

Протарус резко повернулся и широким шагом двинулся к небольшой дверке, ведущей из апартаментов.

У двери он задержался.

— Но я не настолько жестокий человек, чтобы не дать тебе и другой возможности, — сказал он. — Сегодня же вечером пришли ко мне леди Фатина. И все будет забыто.

И он удалился.

Выйдя из дворцового поместья, Сафар нырнул в какой-то переулок и скинул с себя официальный плащ. Богатый придворный костюм, изукрашенный символами великого визиря, полетел в какую-то навозную кучу. Сафар остался в простой грубой тунике и бриджах обычного солдата. Затем, опустив голову, он поспешил прочь, при этом стараясь не мчаться, чтобы не привлекать к себе любопытные взоры. Вскоре он оказался в огромном квартале демонов, раскинувшемся до задних ворот Занзера. Демонши, отрываясь от своих постирушек, провожали его глазами. Детишки выкрикивали оскорбления или толпой бежали вслед, прося подаяние. А громадные демоны-мужики выглядывали из таверн, чтобы спьяну вызывающе обозвать этого человеческого червя, рискнувшего в одиночку показаться на их улицах.

Сафар не обращал ни на кого внимания, опуская глаза под взглядами демонш, отмахиваясь от маленьких попрошаек и попросту пропуская мимо ушей оскорбления.

Он двигался к маленькой полуразвалившейся конюшне у задних ворот. Утром он встал до рассвета, совершил несколько поспешных приготовлений к реализации того плана, что они с Нерисой обсудили ночью, затем вернулся домой, чтобы упаковать необходимое до подъема слуг. После этого он отвел свою лучшую лошадь в конюшню у ворот. Он оставил ее на попечение заспанного конюха, присовокупив монет ровно столько, чтобы о животном хорошо позаботились, но при этом не возникли подозрения.

И все это время он молился, чтобы удача его не покинула и чтобы эти приготовления не оказались лишними. Первым признаком удачи он счел отсутствие Лейрии и во дворце, и в доме. Он предположил, что она отправилась на свои «тренировочные курсы» — очевидная отговорка, под которой Протарус и Калазарис вызывали своих шпионов на доклады и инструктаж.

Добравшись до конюшни, он подумал, что вот и еще кусочек удачи. Иначе Лейрия прекратила бы его деятельность еще в том переулке, где он скинул плащ. А то, хуже того, пришлось бы и прирезать ее. Впрочем, Сафар сильно сомневался, что способен на такие действия, чем бы они ни оправдывались. Шпионка она или нет, но все же за долгое время, проведенное вместе с нею, он отдал ей кусочек своего сердца.