Тюрьма и воля - Михаил Ходорковский

Евгений Киселев: Была и вторая встреча, буквально за несколько дней до ареста, то есть до его последней поездки по России, которая закончилась арестом в Новосибирске. У меня была масса вопросов по газете, и я попросил его о встрече. Я приехал в новый грандиозный офис на Дубининской улице. И Ходорковский произвел на меня ровно обратное впечатление, чем на нашей предыдущей встрече. Грустный человек, не излучал никакого оптимизма. Говорил: «Извините, не до вас. Простите, поймите меня правильно». Он говорил, что не знает, что будет с ним в ближайшем будущем, и уже говорил, что очень жалко компанию, очень жалко возможностей. Он бросил такую фразу, которую я запомнил: очень жалко, что мы стоим в полушаге от договоренностей с американцами, и с ChevronTexaco переговоры очень продвинулись, и могли бы очень скоро заключить соглашение об объединении. И это уже была бы другая история, транснациональная компания, абсолютно защищенная от нашей российской власти, но боюсь, не успеем. И он сказал: не себя лично жалко, бог с ним, я верю в свои собственные возможности и готов сегодня в России начать с нуля. Если меня лишат бизнеса, я вас уверяю, начну с нуля и через несколько лет восстановлю свои позиции, в России еще достаточно отраслей, где непаханое поле возможностей. Но страну жалко. И я понял, что дело совсем швах. Это была наша последняя встреча, в середине октября 2003 года.

3 октября 2003 года Ходорковский приехал в московскую гостиницу «Мариотт», где проходил Всемирный экономический форум. Он был в зале, когда ему передали записку. Ходорковский ее прочитал, сделал один звонок по мобильному и вышел из зала, в котором буквально через несколько минут после его ухода появился Путин, решивший тоже поучаствовать в мероприятии. Именно в этот день и час начались обыски в лицее для детей-сирот «Кораллово», где шли занятия и где находились родители Ходорковского, в бизнес-центре ЮКОСа в Жуковке, офисах и домах акционеров. О чем Ходорковскому и сообщили запиской.

Заголовок «Коммерсанта» на следующий день: «Пришли за сиротами. Генпрокуратура обезвредила лицей от компьютера». Это очень характерная деталь всех обысков по «делу ЮКОСа» — изымали серверы и компьютеры, старые и новые, любые. Видимо, потому, что бумажного оборота документации в ЮКОСе практически не было, они давно и успешно одними из первых в стране перевели весь документооборот на электронные носители.

Василий Шахновский: Миша мне позвонил и говорит: поезжай туда, в «Яблоневый сад», там обыск, надо, чтобы кто-то из мужчин там был. Брудно к тому времени уже уехал, Невзлин тоже, Платон сидел. А Миша был на конференции, куда должен был приехать Путин. Мне потом сказали, что Путин не захотел выступать, пока Ходорковский в зале. В общем, я приехал. Куча следователей и человек 120 поддержки — милиционеров. А у нас там, если ты помнишь, как бы две территории — бизнес-центра и нашего поселка. Мы забор сняли между ними. А у них ордер на обыск только на территорию поселка. И вот они расставили ментов вдоль этой воображаемой линии, которая отделяла одну территорию от другой. Я помню, было очень тепло. В общем, начали они часов в десять, а закончили часам к трем. Собирают всех по автобусам. И по-моему, двоих не могут найти. Ну нету двух ментов. Были и нету.

А у нас там на территории бизнес-центра отдельным помещением стоит баня.

И там бар в этой бане. После того как оцепление сняли, пошли уборщицы убираться. И вот одна заходит в баню и видит там два бездыханных тела. В полной уверенности, что это трупы, она выбегает оттуда с жутким криком. Менты идут туда и находят своих коллег вдупелину пьяных. Видимо, им надоело стоять в оцеплении и они пошли гулять по территории. Видят домик, открыт, заходят, там бар. Ну и ужрались там.

Они обыскали дом Платона. Может быть, какие-то административные помещения. Дом Миши не обыскивали, никогда. Обыскали дом Моисеева (Владимир Моисеев, одноклассник и друг Ходорковского. — НГ). Хотели зайти еще к Брудно, решили зайти через коллектор, который под землей. Видимо, знали, что оттуда есть проход в дома. Но ошиблись дверью и вломились ко мне и сломали дверь. Уже собираются уезжать, я говорю: кто мне будет дверь чинить? Улыбаются.

А еще были обыски в Жуковке, 88, где у нас тоже были помещения, с другой стороны дороги. И там, кстати, был офис адвоката Дреля. И там была серверная. И стоял огромный компьютерный шкаф, они думали, что это сервер. Вытащили и отправили в свой технический отдел разбираться. На самом деле те люди, которые там, в Жуковке, 88, работали, они туда качали фильмы. Объем памяти-то огромный. А при изъятии надо же описать, какой объем памяти там заполнен, чтобы потом не могло быть подмены. Описали. Но прокуратура на это наплевала. И потом через вот этот шкаф они легализовали документы, которые получили от Голубовича. Потом, во время первого процесса, это выяснилось — что ровно на объем этих документов объем занятой памяти увеличился.

Ольга Дубова: Я так хорошо помню, когда приехала вот вся эта толпа делать обыск, а у меня в голове почему-то одна мысль: я из-за них опоздаю на работу в университет…

Инна Ходорковская: Я вызвала свой «отряд боевых ребят», они встали на все двери, на все подвалы. У ментов не было ордера на обыск нашего дома. У нас и не было ни одного обыска. Они там ходили по территории. Кто-то напился, кто-то в подвалах потерялся. У женщин всех истерика, которые там убирались. Один раз приходили судебные приставы. Спрашивали про «железки», ружья. Я сказала, что у меня только кастрюльки и сковородки. Лично меня реально не трогали.

«Его посадят»

В сентябре и в октябре 2003 года Ходорковский ездил в Америку. В сентябре он прилетал в Израиль. Каждый раз пресса напряженно ждала: вернется или не вернется. И каждый раз с удивлением писала: вернулся. Думаю, с не меньшим удивлением к его возращениям относились и атакующие. Похоже, Ходорковский уже сделал выбор: не бежать.

Павел Ходорковский: Папа прилетал в сентябре в Бостон, буквально на один вечер. То ли по дороге в Вашингтон, то ли по дороге из Вашингтона, уже не помню. Он хотел посмотреть университет, как я устроился. Я его встретил в аэропорту и отвез в гостиницу. Он был без охраны. Я вообще не видел его за границей с охраной.

Потом он приехал ко мне в университет. Мы зашли, посмотрели, в общежитие зашли, он хотел посмотреть, как живут студенты. Ему понравилось. Там довольно скромно. Там и девушка моя жила. Я их познакомил. Девушка была в полном смятении, но держалась молодцом. Папа был с ней на «вы». Потом сказал мне лаконично, что одобряет.