Изгнание владыки. Роман. Рассказы - Григорий Адамов

Встреча была недолгой, и, с радостью узнав, что Ирина с сыном Дмитрием будет встречать всех во Владивостоке, Иван Павлович поспешил на свой дредноут. Разросшийся в пути караван, задержавшись в Амбарчике всего на несколько часов, готовился уже к выходу в море.

Последний этап перехода оказался довольно трудным. Восточный ветер усиливался, лед сплачивался и был в непрестанном движении, полыньи и разводья закрывались и открывались с невероятной быстротой, и могучему ледоколу пришлось немало поработать. Но льды пришли сюда рыхлые, полуизъеденные туманами и потеплевшей водой. Ледокол-дредноут крошил их, словно подтаявший сахар, прокладывая судам широкий канал. Все же не раз ему приходилось останавливаться, возвращаться к концу каравана, чтобы освободить его от напиравших льдов и прочистить забитый ими канал.

— Ничего, — говорил Лавров Вадиму, стоя с ним на капитанском мостике под прозрачным колпаком и наблюдая за трудной работой ледокола. — Ничего… В будущую зиму этого не будет. Усилится влияние действующих шахт, и войдет в строй шахта номер двадцать три…

— Последняя? — спросил Вадим.

— По старому плану — последняя, но по новому проекту густота шахт на гольфстримовской трассе удваивается. В будущем году между действующими шахтами начнется проходка новых, и первой из них теперь будет шахта у Берингова пролива. Тогда и перед Чукотским морем встанет такая стена, которую никакой ветер с востока не одолеет…

— И плавать по Великому Северному пути можно будет так же спокойно, как в домашней ванне, — почти с огорчением добавил Вадим. — И, стало быть, напрасно я проходил в мореходном училище курс ледовой навигации…

— Бедняжка, — рассмеялся Лавров. — Мне тебя очень жаль. Но история мало считается с отдельными романтиками, если их стремления идут вразрез с романтикой великого народа… В нашу эпоху его романтической идеей было окончательное покорение Арктики, изгнание холода из его владений. Эта идея увлекла миллионы людей, и народ победил природу еще в одной ее крепости.

— Ты просто скромничаешь, Сергей, — заметил Вадим. — Это твоя идея. Ведь все так и говорят: «Проект Лаврова», «Идея Лаврова»… Народ подхватил твою идею, сделал своей и этим обеспечил ее осуществление.

Лавров медленно и задумчиво покачал головой:

— Это ошибка, Дима… Народ никогда не увлечется, не подхватит идею, которая ему чужда, непонятна, не задевает каких-то его прежних дум, надежд, часто не осознанных еще, но постоянно в нем живущих. Идея Северного морского пути давно жила в нашем народе. Еще Ломоносов смело и уверенно говорил об этой мечте своей. Брусилов и Георгий Седов уже боролись за нее. А армия большевиков-полярников частично даже решила проблему. Оставалось лишь сказать последнее слово. Это я сделал. Если бы не я — это сделал бы какой-нибудь другой советский человек. Идея уже носилась в воздухе. Осталось только подхватить ее…

— Что говорить! — вздохнул Вадим. — Правильно, конечно… Но многие из полярников в душе посетуют на тебя за то, что исчезнет теперь своеобразная, неповторимая красота борьбы со свирепой Арктикой… Уходит в прошлое героическая страница истории…

— Ну, мой дорогой, — усмехнулся Лавров, — тоска одиночек по милому их сердцу прошлому, по красоте героической борьбы со льдами напоминает мне сожаление любителей путешествий о старинных омнибусах, вытесненных в свое время железными дорогами. Впрочем, если тебе нравится быть пленником льда, ты сможешь испытать это сомнительное удовольствие, участвуя в научно-исследовательских экспедициях. Мы их, вероятно, ежегодно будем отправлять в загольфстримовскую арктическую область, в центральный бассейн Ледовитого океана… Ну вот, ледокол «Сталин» вернулся на свое место, и караван пойдет дальше. Скоро будет на траверзе мыса Шмидта…

На черном экране ночи, далеко на юге, вдруг вспыхнуло зарево далеких огней, и через минуту воздух потряс громовой гул орудий. Залп следовал за залпом. Это мощные форты береговой охраны приветствовали караван.

Долго сверкали в ночи далекие вспышки огней, гремели могучие залпы…

Через сутки караван проходил по Берингову проливу, мимо мыса Дежнева, который устроил ему такую же встречу, как и мыс Шмидта.

Теперь перед караваном лежал открытый путь вплоть до Владивостока.

Задолго до появления родных берегов караван встретила многочисленная эскадра боевых кораблей Советского Тихоокеанского военно-морского флота.

Эскадра эскортировала караван до Владивостока, где его ожидала радостная встреча.

Когда прошли первые взволнованные часы торжеств, Ирина, веселая и цветущая, взошла со своим маленьким сыном Дмитрием на палубу «Майора Комарова» и горячо обняла мужа и брата.

В первый же вечер на электроходе, в празднично убранной кают-компании, состоялось маленькое «семейное» торжество: экипаж корабля принимал в свою среду нового штурмана. Капитан поздравил Вадима Денисова с благополучной сдачей его практической работы и торжественно вручил ему диплом штурмана дальнего полярного плавания. Лавров тут же передал своему юному шурину полную штурманскую форму — подарок, обещанный ему еще в порту Диксон.

Веселый пир продолжался до рассвета…

Рассказы

Завоевание недр

Слабость давала себя знать, и легкая испарина порой покрывала лоб. И все же, вычерчивая последние детали своего снаряда, Никита Мареев чувствовал себя великолепно и с восхищением и благодарностью думал о чудесных свойствах металла, из которого он его конструировал.

Металл отличался легкостью, тугоплавкостью и необыкновенной твердостью. Это последнее его качество Мареев особенно ценил.

Около пятнадцати лет прошло с тех пор, как молодые тогда советские научные работники Лавров и Фефер впервые применили термитную реакцию для получения высоких температур и самых разнообразных сплавов. В простом тигле в самых обыкновенных комнатных условиях Лавров и Фефер получали высококачественные, тройные, четверные легированные стали при температурах в несколько тысяч градусов. Все более совершенствуясь, этот метод дал теперь именно то, что нужно было Марееву для решения его задачи.

Никита Мареев был инженером-теплотехником. Еще в вузе он был захвачен идеей борьбы за топливо. Как нередко бывает в таких случаях, началось дело с незначительного. На лекции о наиболее экономичных методах использования топлива студент Мареев вел записи с обычным добросовестным вниманием. Новые термины, названия приборов, формулы торопливо заносились на бумагу, пока несколько слов профессора не заставили Мареева встрепенуться.