Титус Гроун - Мервин Пик

– Повсюду, значит, прохвост? Ничего, я обеспечу тебя работой, коли своей не хватает. Конечно, ты хитер, но меня на мякине не проведешь. Отныне ты не будешь бегать повсюду. Ты поступаешь в мое распоряжение. – И архивариус победно стукнул клюкой по полу, давая понять, что его решение окончательно и бесповоротно.

– А сколько я буду зарабатывать под вашим началом, позвольте узнать? – осведомился Стирпайк, с независимым видом засовывая руки в карманы.

– Попридержи язык, нахал. Думаю, что я сумею обеспечить тебе хорошие условия. Разумеется, только в том случае, если ты будешь хорошо исполнять свои обязанности. Итак: стол, кров, постель… И великая привилегия – изучать под моим началом все ритуалы дома Гроунов. Представляешь, все тайны древнего рода будут доступны тебе! А ты торгуешься, словно баба на рынке. Думаю, что ты самая подходящая кандидатура. Потому что сына у меня все равно нет. Ну так, что скажешь? Готов?

– Как всегда, – пожал плечами юноша.

У ОЗЕРА ГОРМЕНГАСТ

Издалека озеро было похоже на большое серебряное блюдо с зеленым ободком по краю. Это потому, что на берегу озера росли раскидистые деревья. В особо теплые вечера над поверхностью озера стлалась легкая дымка, придавая воде оттенок загадочности.

Когда дул ветер, на водяную гладь летели сорванные листья. Поплавав немного, они или приставали к берегу, или опускались в конце концов на дно.

На южном берегу озера деревья были более наклонными и росли над водой отвесно. Если встать лицом к воде и смотреть на одно из этих деревьев, можно различить юркого зимородка, что притаился в ожидании неосторожной рыбешки. А над кронами деревьев величественно возвышался замок.

Издали воды озера казались торжественно-спокойными. Настолько торжественными, что даже не верилось, что в них есть какая-то жизнь. Но при ближайшем рассмотрении оказывалось, что озеро и в самом деле дало прибежище очень многим живым существам. Зимородки таскали из воды зазевавшихся рыбешек, по берегам грелись на солнце лягушки, а на мелководье резвились мальки и головастики.

Озеро протянулось громадным неправильным эллипсом с севера на юг. На южном берегу росли высокие стройные сосны. Северный же берег был мрачным и угрюмым – в непроходимых зарослях ольхи гнездились разные птицы и обитали звери.

Юный Титус Гроун сделал шаг вперед и остановился, вопросительно глядя на госпожу Слэгг.

Сделав еще несколько неверных шагов, ребенок опустился на небольшой коричневый коврик, предусмотрительно расстеленный старой нянькой. После чего принялся сосредоточенно изучать золоченую пряжку туфли на ноге старухи.

– Ах ты, моя умница, – восхищенно закудахтала нянька, – почитай, восемнадцатый месяц пошел, а смышленый-то какой. И в кого только?

Фуксия, лежа на разогретом полуденном солнцем песке, задумчиво смотрела на верхушки сосен. Глаза ее были совершенно невыразительными – в них не сквозила радость от общения с природой, но не было и горечи. Впрочем, это можно было понять – после исчезновения отца девочка постоянно плакала, особенно по ночам. Но, как видно, запас слез истощился в ее организме. Словно спохватившись, она встрепенулась и посмотрела на няньку:

– Няня, ты что-то сказала?

– Ну вот, как всегда, – воскликнула старуха недовольно. – Ну никогда не хочешь слушать. Впрочем, в самом деле: зачем слушать выжившую из ума старуху, которой осталось всего несколько лет жизни на этом свете…

– Я просто не расслышала, что ты сказала, – принялась оправдываться Фуксия.

– Ну да, ну да, – старуха с сомнением покачала головой, – будешь мне говорить. А то я не знаю, слушаешь ты меня, или нет. Что поделаешь – такова моя доля.

Фуксии надоели причитания няньки. Она медленно перевела взгляд с верхушек деревьев на брата, который в этот момент как раз отчаянно старался оторвать от туфли старухи так приглянувшуюся ему пряжку. Чтобы нарушить неловкую тишину, девочка протянула:

– Приятный ветерок, да? Такой мягкий…

Госпожа Слэгг моментально забыла, что минуту назад пыталась отчитывать воспитанницу. Взгляд ее тут же стал озабоченным:

– О чем ты, деточка? Что? Смотри, не простудись.

– Да я не о том, – разочарованно возразила Фуксия. – Просто сказала, что ветер теплый. Какая тут может быть простуда?

Вместо ответа нянька слегка хлопнула юную герцогиню по руке. Отпрыгнув в сторону, Фуксия вскочила на ноги и расхохоталась.

– Так о чем ты говорила, деточка? – снова поинтересовалась нянька. – Про ветер говорила? Наверное, какую-то ерунду, которую и слушать нечего. Верно?

– Я просто сказала, что ветер приятный.

– Да, ветер и в самом деле теплый, – протянула женщина после минутного замешательства, – да, да… Только, деточка, если бы он помог мне сбросить десяток другой годочков. А то, подумаешь, обдувает. Мне вовсе не жарко.

– И все-таки ветер приятный, – упрямо проговорила Фуксия. – Без него сегодня что-то жарковато.

– Что ты, моя ласточка, что ты! Мы ведь у воды сидим – жарко не может быть. Эх, годы, годы… Всё против меня. И все. Вот и мама твоя взъелась – волком на меня смотрит. Ну что я такого ей сделала? Ладно бы, если помогла твоему папе убежать, или шеф-повару. Я не виновата, что дела в кухне теперь идут вкривь и вкось.

При упоминании об отце Фуксия прикрыла глаза.

Девочка принимала в поисках герцога самое активное участие. За несколько недель, прошедших с момента исчезновения лорда Сепулкрейва, его дочь сильно повзрослела духовно. Ей уже пришлось пережить страшные минуты, когда она поняла, что отец лишился рассудка. И это несмотря на уверения доктора Прунскваллера, что у герцога просто произошел нервный срыв после пожара библиотеки. «Запоздалая реакция на шок», – объяснял доктор. Фуксия соглашалась, но в душе была уверена, что медик и сам отлично понимает суть происходящего и говорит только для ее успокоения. Во всяком случае, все верили в объяснения доктора или делали вид, что верят.

Когда лорд Сепулкрейв исчез, Фуксия заподозрила, что здесь не обошлось без чьего-то вмешательства. Ну куда, в самом деле, мог уйти отец? Инстинктивно девочка понимала, что любой безумец всегда держится у источника своей мании. Для герцога таким источником были обгорелые руины библиотеки. Юной аристократке очень хотелось доискаться, кому было выгодно исчезновение отца. Но она решила не подавать виду, что сомневается в объяснениях доктора.

С пропажей герцога Фуксия лишилась не только отца. Лорд Сепулкрейв был для Фуксии чем-то б?льшим. Не сразу поняла она, что отец олицетворяет для нее детство. Теперь он исчез – ушло и детство. Да, думала Фуксия, теперь она взрослая…