Творения, том 6, книга 1 - Иоанн Златоуст

7. И не только на это указывает нам Моисеево покрывало, но и на то, что и иудеи испытывают тоже в отношении к закону, что испытывали они тогда в отношении к лицу Моисея. Как не созерцали они славы лица законодателя от того, что препятствовала лежавшая завеса, так не могут они теперь видеть и славу закона. Это нужно нам и против еретиков. Подумав, что сказанное служит к осуждению закона, они ухватились за это место послания; услышав, что закон имеет покрывало и что он престает, и приняв это за порицание, они оставили Писания, чтобы водиться собственными умствованиями. Между тем это самое и свидетельствует о величии закона. Как тогда не служило к осуждению Моисея то, что он имел покрывало на лице, а показывало слабость иудеев, для Моисея же было даже величайшею похвалою, когда лицо его блистало такою славою, что ему нужна была завеса для подобных ему рабов, так – случилось и с законом. Если бы закон не имел неприступной славы, то не было бы нужды и в покрывале. Потому, когда апостол говорит, что покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета, то выражает его неясность. Когда же говорит: потому что оно снимается Христом, то указывает нам на ту часть закона, которая неясна. Та часть закона, которая учила нас жизни и поведению, не была неясна, – иначе он был бы дан напрасно, – а только те части его были прикровенны, из которых мы могли узнать, что закон чрез Христа упраздняется. Подлинно, и это было делом премудрости Божией – ввести закон, говорящий о себе самом, что Христос, пришедши, упразднить его, и что во Христе он прекратится. Итак, та часть закона, которая говорит, что во Христе закон прекратится, – эта только и неясна. И это самое выясняя, великий Павел прибавил: доныне остается неснятым, потому что оно снимается Христом. Чтобы ты, услышав, что то же самое покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета, не подумал, будто весь он неясен и прикровен, апостол этим прибавлением исправляет такое недоумение. Сказав: покрывало доныне остается неснятым, он присовокупил: потому что оно снимается Христом. То самое, говорит он, не открыто, что имело упраздниться во Христе; впрочем, не открыто для тех, кто не приступил к вере; а приступивший и получивший благодать Святого Духа видит закон уже не под покрывалом, но созерцает открытую его славу. Слава же закона состоит в том, что он мог научить, что во Христе он упраздняется, чтобы ты знал и это. Видишь ли славу закона? Истинная слава его в том, когда он может руководить тебя ко Христу, а руководит он тогда, когда разъясняет, что сам он упразднится. Следовательно, и отсюда наносится еретикам смертельная рана. Если бы закон был противен и враждебен Христу и не Им дан, то Павлу не следовало бы назвать славою закона то, что он может научить приступающих к нему, что чрез Христа он упраздняется. С другой стороны, если бы закон был худ, то не следовало бы снимать с него покрывало, но надлежало бы оставаться ему прикровенным и после благодати. Если благодать делает приступающих к ней более проницательными в деле разумения закона, так что отсюда они получают начала и все побуждения к вере во Христа, то какое кто-либо мог бы привести лучшее доказательство сродства закона с благодатию, как не то, что Христос открывает очи приступающих к Нему, чтобы они могли видеть руководство закона, а закон, открывшись и сделавшись ясным, возможет с большою легкостью руководить разумеющих дела Христовы? Так, это показывает, что ни Христос не враждует против закона, ни закон против Иисуса, но совсем напротив: закон предуготовляет людей к этому великому любомудрию, а Христос принимает их оттуда и возводит на верх совершенства. За все это возблагодарим человеколюбивого Бога, устрояющего все в надлежащее время и многоразлично соделывающего наше спасение, и будем посильно вести жизнь, достойную Его человеколюбия и такого промышления, чтобы нам получить и будущие блага, которых да сподобимся все мы благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, чрез Которого и с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, честь, держава, во веки веков. Аминь.

Еще о неясности

Ветхого Завета, и о человеколюбии Божиим,

и о том, что не должно осуждать друг друга

1. Радуется пастух, когда видит стадо волов своих здоровым и тучным; радуется и земледелец, когда видит нивы свои цветущими; но не так радуется земледелец на нивы, и пастух на волов, как я радуюсь теперь и восхищаюсь, взирая на это прекрасное гумно, наполненное этими духовными снопами. Когда слово благочестия сеется в столь многих и таких слушателях, то необходимо должны скоро произрасти обильные и зрелые колосья послушания. Когда кто-либо проводит борозды в глубокой и тучной почве, то он, хотя бы и не щедрою рукою бросал семена, получит обильные плоды, потому что свойство местности собственною силою восполняет скудость семян. Так точно и тот, кто сеет в души послушные и исполненные благочестия, хотя бы бросал скудные семена учения, увидит богатую жатву, потому что мудрость слушателей прикрывает скудость говорящего. Тоже бывает и в рыбной ловле. Хотя бы рыболовы были и неопытны, но, если они закидывают сети в залив, богатый рыбою, то легко извлекают добычу, потому что множество стекшейся рыбы прикрывает их неопытность. Если же в такой ловле множество имеющих быть уловленными часто вознаграждает неопытность ловца, то тем более так случится в этой ловле духовной. Те рыбы, как скоро увидят закидываемые сети, тотчас отклоняются и отбегают; а вы поступаете напротив: когда увидите вставшего и распростершего невод учения, то не только не уклоняетесь и не убегаете, но идете далее внутрь, стекаясь со всех сторон, и каждый, толкая и тесня ближнего, старается сам первым подойти и попасть в сеть. Поэтому мы никогда не извлекали невода пустым, не по причине нашей опытности, а – вашего усердия. Итак, довольно услаждал нас и прежде язык, источающий неподдельное и чистое золото и имеющий источники меда на устах, или лучше, сладостью духовного учения превосходящий приятность всякого сота, – разумею язык блаженного Павла.

Но так как вы, по свойственному вам любомудрию, не уничижаете и того, что есть у меня, бедного и скудного, а удивляясь превосходнейшему, приходите слушать слова и нашей скудости, то я и вышел с усердием отдать вам долг, который я обещал прежде, но не выполнил, потому что обширность учения воспрепятствовала нам дойти до конца. Какой же это долг? Необходимо напомнить вам о начале займа, чтобы, зная предмет, яснее, было вам исследование его. Мы исследовали тогда, почему Ветхий Завет темнее Нового, – вы, конечно, помните это, – и высказали только одну причину – грубость слушателей, и привели во свидетели Павла, который говорит: ибо то же самое покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета, потому что оно снимается Христом (2Кор.3:14). Мы показали, что как законодатель Моисей имел покрывало, так и закон имел покрывало – неясность; но это покрывало не служило ни к укоризне законодателя, ни к осуждению закона, а обличало немощь слушателей, потому что Моисей имел покрывало не для себя, а для тех, которые не могли выносить славы лица его, когда же он обращался к Господу, тогда снимал с себя покрывало. Так и закон, еще не будучи в состоянии преподать учения совершенного и исполненного любомудрием, учения о Христе и Новом Завете, – все то заключалось в ветхозаветном Писании как бы в сокровищнице, – имел покрывало, снисходя к иудеям, а для нас соблюдая все богатство, чтобы это покрывало было снято, когда придет Христос и мы к Нему обратимся. Итак, видите, до какого достоинства довело нас пришествие Христово, – возвело на степень Моисея. Но, может быть, кто-нибудь скажет: для чего же тогда и возвещаемо было то, что не могло быть для них ясным? Для того, чтобы оно принесло пользу людям последующим. Достоинство пророчества состоит не в том, чтобы возвещать о настоящих событиях, но чтобы предсказывать будущие. Когда пророчество высказывается прикровенно, то по исполнении события становится более ясным, а до исполнения – отнюдь нет. Таким образом, будучи высказано прикровенно, оно было темно, а когда события исполнились, то сказанное сделалось более ясным. А чтоб вы убедились, что пророчество, высказываемое хотя бы и за долгое время, но высказываемое прикровенно, бывает неясным в ожидании исполнения событий, я покажу вам это из примера самих учеников (Христовых). Разрушьте храм сей, говорил Христос иудеям (Ин.2:19). Именно, когда Он изгонял осквернявших храм торговлею, то они говорили: каким знамением докажешь Ты нам, что имеешь власть так поступать? На это он отвечал: разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его. А Он говорил о храме тела Своего (Ин.2:21). Это было некоторым пророчеством, потому что еще не было ни креста, ни разрушения церкви, ни тридневного воскресения, которое Он сам совершил. И посмотри, с какою точностью выразил Он то и другое, – и дерзость иудеев, и собственную свою силу. Но, однако, они не поняли говоримого. И вовсе не удивительно, что не поняли иудеи, когда даже ученики Его, как говорит Писание, не поняли, пока Он не воскрес из мертвых; а тогда поверили Писанию и слову, которое сказал Иисус (Ин.2:22).