Утерянные победы - Эрих Манштейн

Далее, командование армии высказывало сомнение в том, удастся ли ему вообще снять с других участков фронта те силы, которые необходимы для прорыва, так как противник и в эти дни предпринимал частные атаки на отдельных участках. И в этом вопросе все зависело от быстроты действий.

Если бы армия своевременно приступила к осуществлению прорыва, она могла бы не вести бои на других участках за возвращение захватываемых противником участков и попытаться начать отход с рубежа на рубеж, ведя сдерживающие бои.

Во время радиотелеграфных переговоров, которые велись тогда между мною и генералом Паулюсом, а также между нашими начальниками штабов, командование армии с полным основанием утверждало, что операция «Удар грома» должна последовать сразу же после операции «Зимняя гроза», так как выжидать где-либо, например, на рубеже реки Донская Царица, будет невозможно. В этом пункте между нами разногласий не было. В нашем приказе было предусмотрено, что операция «Удар грома» будет начата немедленно после операции «Зимняя гроза».

Решение командующего армией, несомненно, в большой мере определялось и следующим обстоятельством: значительная истощенность войск, как и пониженная их маневренность (кони были убиты на мясо) заставляли сильно сомневаться в возможности успеха подобной рискованной операции, в особенности в условиях суровой зимы.

Положение с горючим явилось последним решающим фактором, из-за которого командование армии все же не решилось предпринять прорыв и из-за которого командование группы армий не смогло настоять на выполнении своего приказа! Генерал Паулюс доложил, что для его танков, из которых еще около 100 были пригодны к использованию, у него имеется горючего не более чем на 30 км хода. Следовательно, он сможет начать наступление только тогда, когда будут пополнены его запасы горючего или когда 4 танковая армия приблизится к фронту окружения на расстояние 30 км. Было ясно, что танки 6 армии – ее основная ударная сила – не смогут преодолеть расстояние до 4 танковой армии, составлявшее еще около 50 км, имея запас горючего только на 30 км. Но, с другой стороны, нельзя было ждать, пока запас горючего 6 армии будет доведен до требуемых размеров (4000 т), не говоря уже о том, что, как показал накопленный опыт, переброска по воздуху таких количеств горючего вообще была нереальным делом. Выжидать – означало бы упускать время, в течение которого еще можно было обеспечить 6 армии условия для прорыва. Приходилось мириться с тем, что едва удавалось свести концы с концами, то есть начать наступление с наличными запасами горючего, включая сюда и то количество горючего, которое удастся перебросить по воздуху в дни подготовки армии к наступлению. Кроме того, можно было рассчитывать, что в ходе осуществления прорыва запасы будут постоянно пополняться путем воздушных перевозок.

Вообще всегда оказывалось, что любое соединение располагает большими резервами горючего, чем это указывалось ими в донесениях вышестоящим инстанциям. Но даже если не принимать этого в расчет, можно было надеяться на следующее. В тот момент, когда 6 армия начнет наступление на юго-запад, 4 танковая армия получит свободу действий. Противник не сможет уже бросать против нее все новые силы, снимаемые с внутреннего фронта окружения под Сталинградом. 4 танковая армия, дальнейшее продвижение которой за реку Мишкова 19 декабря отнюдь не было еще бесспорно обеспечено, смогла бы продвинуться на север на недостающие еще 20 км благодаря отвлечению от нее сил противника 6 армией. Расчет на это означал, несомненно, большой риск. Но, не идя на риск, вообще нельзя было рассчитывать на спасение 6 армии.

В конечном итоге этот вопрос оказал решающее влияние на оставление 6 армии под Сталинградом потому, что Гитлер имел в котле своего офицера связи. Таким образом, Гитлер был информирован о том, что генерал Паулюс ввиду отсутствия достаточных запасов горючего не только считал невозможным предпринять прорыв в юго-западном направлении, но даже и произвести необходимую подготовку к этой операции.

Когда я в одном довольно продолжительном телефонном разговоре пытался убедить Гитлера дать свое разрешение на прорыв 6 армии с оставлением Сталинграда, он постоянно возражал мне: «Чего же вы, собственно, хотите, ведь у Паулюса горючего хватит только на 20 или в лучшем случае на 30 км; он ведь сам докладывает, что в настоящее время вовсе не может осуществить прорыв».

Таким образом, мнению командования группы армий, с одной стороны, противостояло мнение Главного командования, которое в качестве обязательного условия прорыва в юго-западном направлении выдвигало удержание армией остальных участков фронта под Сталинградом, и, с другой стороны, мнение командования армии, которое считало прорыв, требуемый приказом группы армий, невозможным ввиду недостатка горючего. Принимая свое решение, Гитлер мог сослаться на командующего армией, который должен был бы взять на себя выполнение этой сложнейшей задачи. Если бы Гитлер не имел в своих руках этого аргумента, он под давлением обстоятельств, возможно, все же отказался бы от своего требования удерживать Сталинград в любых условиях, даже в случае прорыва 6 армии на юго-запад. Но тогда, судя по всему, и генерал Паулюс посмотрел бы на это дело совсем другими глазами. Он был бы освобожден от ответственности, связанной с тем, что ему приходилось действовать вразрез с прямым приказом Гитлера.

Я подробно рассмотрел причины, из-за которых командующий 6 армией не использовал представившуюся ему последнюю возможность спасения армии, потому что считаю это своим долгом по отношению к командованию 6 армии, независимо от всего того, что касается личности командующего и его поведения в дальнейшем. Как уже сказано выше, нельзя было просто сбросить со счетов все аргументы, которыми он подкреплял свое решение. Но все же тогда нам представилась единственная и в то же время последняя возможность спасти армию. Не использовать эту возможность – как бы велик ни был связанный с этим риск – означало отказаться от попытки спасти армию. Если бы эта возможность была использована, тем самым было бы поставлено на карту все. По мнению командования группы армий, в этот момент так и следовало поступить.

Легко, конечно, теперь критиковать поведение будущего фельдмаршала Паулюса в те решающие дни. Но одна фраза о «слепом подчинении» Гитлеру ничего не говорит. Несомненно, перед Паулюсом, перед его совестью стояла трудная проблема: можно ли начинать операцию, которая неизбежно должна привести к оставлению Сталинграда вразрез с ясно выраженной волей Гитлера. По этому поводу, однако, нужно все же заметить, что этот отход можно было бы оправдать, так как приказ Гитлера был бы нарушен только ввиду натиска противника, которому армия не могла противостоять. Кроме того, начать отход требовало в своем приказе командование группы армий, которое, таким образом, брало ответственность на себя.