Время игры - Василий Звягинцев

Нам это понять трудно. Наша жизнь вся состояла из политики, советской или антисоветской — второй вопрос.

Но если вообразить, что трудно, будто бы я после окончания института начал сразу получать не сто двадцать рублей, а пять тысяч, то и мне стало бы совсем неинтересно думать о посторонних проблемах.

Но это почти шутка. Касающаяся моего прошлого.

Здешнее же…

Каким образом происходящего не замечали те, кого это прямо касалось, лидеры оппозиций, например?

Не замечали или предпочитали не замечать?

Прямо даже смешно.

Неужели достаточно прийти из чужого мира, взглянуть свежим взглядом, чтобы за неделю разгадать страшную тайну?

…Ответный ход не заставил себя ждать. Через четыре часа Георгий Михайлович деликатно, через секретаря осведомился, не сможет ли принять его для приватной беседы господин Ньюмен.

Отчего же и нет?

Я предложил Ирине пойти прогуляться по городу, а если что, немедленно переместиться к Сашке на яхту, а уже там вести себя по обстановке, но она отказалась.

— Я лучше посижу в соседней комнате с блок-универсалом (который при нужде может работать как эффективный парализатор). Но тебя одного не оставлю…

— Брось, не стоит. Против любой, исходящей от людей опасности я оборонюсь и сам, а если другая…

Переубедить я ее все равно не смог, и диспозиция осталась прежней: я в гостевом холле перед камином, с бокалом сильно разведенного лимонным соком джина в руке, Ирина за дверью, готовая кинуться в битву для защиты своего мужа и своего положения в окрестных мирах, и вошедший широким шагом, с улыбкой на ближайшие 16 зубов господин Суздалев.

Поставленная защита продолжала действовать, но теперь несколько по-другому. По принципу растянутого настоящего. Вся аудио- и видеоинформация поступает на станции слежения без искажений, но с запозданием в две-три минуты. В случае чего такая фора может нам весьма пригодиться.

Георгий Михайлович сел в кресло напротив меня, попросил угостить его чаем.

— А где ваша хозяйка? Хотел бы засвидетельствовать…

— Она не очень хорошо себя чувствует и приносит свои извинения.

— Жаль, жаль. Передайте ей мои пожелания скорейшего выздоровления. Но перейдем к делу. Прошло уже больше недели ваших трудов. Удалось выяснить что-нибудь интересное?

Только что я готовился продолжать плетение словесно-дипломатических кружев вокруг да около темы и вдруг решил сыграть в открытую.

А чего тянуть, действительно? Это имело бы смысл только в одном случае — если бы нам угрожала смертельная опасность и я просто старался оттянуть неизбежное. Умри ты сегодня, а я завтра…

Только с чего начать?

А, проще всего с самого начала.

— Я не знаю, какую именно информацию вам дал на меня мистер Кейси, вряд ли до конца правдивую. (От Шульгина я знал, что Кейси ничего не говорил людям Суздалева о нашем «потустороннем» происхождении.) Но это не так существенно. Главное — в состоянии ли вы поверить в то, что я вам скажу…

— Постараюсь, — коротко ответил Г. М.

Думаю, если даже ему регулярно передавали все материалы прослушек, составить по нашим с Ириной разговорам представление об истинном положении дел было затруднительно.

Недоумений могло быть много, но свести их в цельную картину… Тут нужно гениальное озарение плюс способность поверить в невероятное.

Как выяснилось, такая способность у Суздалева была. Да и странно, если бы нет. Для той должности, которую он, по моим предположениям, занимал, богатое воображение — непременное условие профпригодности.

Выслушав мое признание, он несколько минут сидел с каменным лицом, не задав ни одного вопроса.

Потом вздохнул, потянулся за универсальным средством нормализации сложных ситуаций — сигаретой.

— Исходную посылку я принять могу. Революционный слом обыденного существования непременно порождает новое качество. Но поверить в то, что при этом остается существовать и отвергнутый вариант истории, — сложно.

— Мне также сложно осознать это разумом. Как и бесконечность Вселенной во времени и пространстве. Разница лишь в одном. Для вас данная идея — не осязаемый чувствами звук, для меня — объективная реальность, данная нам в ощущениях…

Во как изящно я завернул.

Г. М. задумался, проникая в глубины моей мудрости.

Я решил ему помочь:

— Неужели ваши сотрудники, плывущие сейчас с сэром Ричардом через океан, не проинформировали вас о деталях и подробностях, свидетельствующих в пользу моей правоты? Вы ведь для того их и послали? Вам нужно было лично убедиться, что собой представляет яхта. Содержимое сейфа, библиотеки, трюмов может о многом сказать знающему человеку. Нет, я не в обиде. Служба есть служба. Сумел бы Кейси завладеть «Призраком» раньше — вы бы имели дело с ним. Явиться туда самостоятельно у вас возможностей не было, а хоть я, хоть Мэллони или Кейси открывали вам путь на палубу. Так?

— Так, — не стал кривить душой Суздалев. — И еще я хотел посмотреть, насколько эффективно вы умеете действовать в острых ситуациях. Для чего и сообщил об отъезде вашего секретаря.

— Предварительно его закодировав…

— Ваш товарищ сумел и блок с его памяти снять? За несколько минут? Уважаю… С вами действительно можно иметь дело. Позвольте еще вопрос — каким образом ваш друг поддерживает связь? Радиостанцией яхты он не пользуется.

Понятное дело. Стал бы Сашка под плотным контролем выходить в эфир по рации. Здесь наверняка умеют колоть любые шифры.

— Вот еще одно доказательство моей искренности. У нас есть аппаратура, неизвестная в вашем мире. Эрго?

— Ну, если руководствоваться принципом Оккама, объяснение найти можно. Прогресс неостановим…

— Не прячьте голову в песок. Ваши ребята докладывают вам не только это. Думаете, три тысячи книг, которые они, уверен, добросовестно перелистали, я напечатал самолично, из любви к искусству? Лично придумал все то, что в них написано? Вы мне льстите. В нашей реальности был один историк-любитель, который тоже утверждал, будто вся земная история злонамеренно фальсифицирована. От египетских пирамид до русских летописей. Участники заговора придумали древние и новые языки, изменили хронологию, ввели массу новых персонажей. Не уподобляйтесь ему…

— Зачем?

— Что «зачем»?

— Зачем потребовалась такая дурацкая теория?

— Не знаю. Может, добросовестный сумасшедший, а может, решил составить себе скандальное имя. Я не об этом. По тому же принципу Оккама вам лучше принять мое объяснение. Оно все же проще, чем любое другое. Лучше ответьте, откровенность за откровенность, для чего потребовалось устанавливать в России криптократию?