Синий краб - Владислав Крапивин

— Ну, не царапайся, — попросил мальчик. — Я сейчас…

Из кармана ковбойки он вынул сложенный вчетверо листок. Развернул и наколол его на сучок у входа.

— Думают, мне страшно. Сказали, что не смогу второй раз…

Большая луна светила очень ярко, и на листке четко выделялись слова:

ВСЕ РАВНО Я НЕ БОЮСЬ ТЕМНОТЫ

Вот почти вся история. Уголек принес щенка домой. Проснулась мама.

— Смотри, — сказал Уголек. — Я его нашел.

Мама заломила руки.

— Боже мой, — тихо простонала она. — Где ты был? О-о! По крайней мере… вымой его. Я сойду с ума.

Но она успокоилась и с ума не сошла.

А Вьюн взлетел на буфет и басовито выл от негодования и ужаса.

Он еще не понял, что щенок принес ему освобождение.

ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА

Машина прошла четыреста семьдесят километров. Оставалось еще пять.

Машина чихнула и встала. Шофер вспомнил всех знакомых чертей, поднял капот и по пояс залез в мотор. Когда он выбрался, на лице его была безнадежность.

Я понял, что самое лучшее — заканчивать экспедицию пешком. Мои друзья так не думали и остались в кузове под брезентом. За ночь, наверное, не выспались.

Шоссе петляло, и, чтобы сократить дорогу, я пошел в город через лес.

Был конец сентября. Лес на горных склонах уже не казался одинаковым.

Его синевато-зеленая шкура пестрела красноватыми и желтыми заплатами.

Сразу было видно, что в сосновом бору есть лиственные островки.

Березы стояли в желтых кольчугах. Кое-какие травы тоже увядали. На зеленом ковре то и дело мелькали кружевные разноцветные листья — золотистые, оранжевые, красные с черными точками. Но еще цвели мелкие ромашки. Они поднимались шапками и ярко белели среди темных камней.

Я шагал быстро, потому что рюкзак и ружье оставил в машине. Минут через тридцать я увидел знакомую вершину с большими круглыми камнями, а потом в просвете между соснами показались крыши Стрелогорска.

Начинался березняк. Желтые ветки хлестали меня по брезентовой штормовке.

Сквозь шорох листьев мне послышались чьи-то шаги. Я хотел оглянуться, но споткнулся о камень. Чтобы не упасть, пришлось схватиться за ветку.

Она согнулась.

— Стойте!

Я выпрямился и ветку отпустил. Из кустов на меня выскочил мальчишка.

Небольшой, лет девяти, в форменной фуражке с ремешком на подбородке.

Глаза, большие и черные, как два угля, сердито блестели из-под козырька.

— Зачем вы ломаете ветки? — звонко и отчетливо сказал мальчишка. — Ветки вам мешают?

На животе у него висел фотоаппарат. Открытый объектив «Смены-8» смотрел на меня тоже строго и неприветливо. Как зрачок ружейного ствола.

Я люблю все живое. Я сам не терплю, когда ломают ветки. И потому ответил:

— Я чуть не упал, вот и схватился. Не нарочно. Смотри, она даже не сломалась.

Он старательно и долго осматривал ветку. Может быть, даже слишком долго. Наверно, мальчишке стало неудобно: зря напал на человека.

— Ну ладно, — сказал он чуть-чуть виновато и закрыл объектив. — Я же не знал. Ведь многие ходят и ломают деревья. Кто на веники, кто просто так ломает, ни за чем…

Я сказал, что понимаю, но что сам я не из таких. И хотел уже идти.

Но раздался шум, и с хохотом вылетел из кустов юркий веснушчатый мальчишка, такого же роста, как первый. За ним, хватая за штаны, мчался крупный белый щенок.

— Шуруп! — черные глаза моего знакомого вновь сердито загорелись. — Ну, Шуруп… Ладно, Шуруп! Тебе для этого дали собаку, да?!

Веснушчатый Шуруп остановился. Он улыбнулся.

— А чего? Ты взбесился, Уголек?

— Ты патруль или кто?

— Ну и пусть патруль, ну и что, — скачал Шуруп. — Я и слежу кругом.

— Так следят? Сам бегает и еще собаку портит. Я, Шуруп, Толику скажу. Узнаешь тогда.

Шуруп задумался. Наконец он ответил:

— Говори. Толька все равно не дерется.

— Тогда я сам могу…

— Ха… Помог один раз Курилыча оштрафовать и расхвастался. Все равно не ты штрафовал, а Сережа…

Уголек закусил губу. Потом медленно произнес:

— Тогда с тобой поговорит Мушкетер. Или лучше Тетка… Снежок, к ноге!

Напоминание о Тетке было, видимо, не очень приятным. Шуруп струхнул. А щенок не испугался. И к ноге он не спешил. Он сел и начал разглядывать меня озорными золотистыми глазами. Был щенок совсем белый, а на ухе… на ухе черное пятнышко!

Черт возьми! Маленькое пятнышко на левом ухе, крошечный черный треугольник…

— Как ты зовешь его? — спросил я Уголька.

Он сказал:

— Снежок.

Ну что ж… Снежок так Снежок. Когда-то его звали Норд. Это я знаю точно.

Нордик…

Так глупо все получилось, Норд. Вез я тебя из далекого стойбища на реке Конде и потерял у самого города, в поезде. Когда я выскочил в тамбур, пьяный парень с большой корзиной бормотал, что не видел никакого щенка.

Ты был тогда смешной и пушистый. Не такой большой. Любил когда брали на руки… Впрочем, ты ведь не помнишь. Смотри как вырос.

Тебе все-таки повезло. Еще походишь по охотничьим тропам когда подрастете вместе с хозяином. Ты нашел хорошего хозяина. И дело у вас хорошее, раз вы охраняете наш лес.

Этот лес уходит далеко-далеко и сливается с другими лесами. А те леса уходят еще дальше. Они теряют границы. Это уже зеленый океан, который называется Тайга.

ПАЛОЧКИ ДЛЯ

ВАСЬКИНОГО БАРАБАНА

Маленькая повесть

1. Все хотят от него избавиться

Второклассник Васька Снегирев пришел в пионерскую комнату, потоптался на пороге и сказал: — Значит, не берете, да? Сами в кружок записали, а теперь, значит, выписываете обратно, да?

— Мы предполагали, что за зиму ты подрастешь, — разъяснила умная пятиклассница Галина, та самая, которая вела походный дневник кружка краеведов.

— Я и подрос!

— Подрос Васькин нос до верхушек берез, — тут же сочинил ехидный человек — ворчливый бритоголовый Лех.

Круглые веснушки на Васькином носу съежились, желтые крапинки в серых глазах потускнели. Хотел Васька что-то сказать, но не сказал и опустил голову.

Пришел командир походного звена — десятиклассник Сеня. Поглядел на второклассника Ваську. Стоит Васька на пороге с самодельным рюкзачком за плечами. Веревочные лямки режут худенькие плечи. Васька шевелит плечами, молчит и разглядывает свои потертые тапочки.

— Эх… — сказал Сеня. Потом Сеня добавил: — Дома-то тебя все равно не отпустят.

Желтые крапинки снова засветились в Васькиных глазах.

— Папа в командировке, мама у тети в деревне. Ольга экзамены в институт сдает. Она говорит, что рада от меня избавиться.

— Мы тоже, — заметил Лех.

Сеня еще два раза сказал «эх» и еще поглядел на Ваську. Потом велел:

— Лямки смени у рюкзака… Да, и скажи еще, что ты будешь делать в походе?

— Все! — с готовностью пообещал Васька.

— Все — это значит ничего, — строго сказала Галина. — Какая у тебя обязанность?

Васька растерялся. Не было у Васьки обязанности. Откуда она, если его в поход брать не хотели?

Сеня сморщил лоб и пригладил светлый ежик волос. Ежик, конечно, не послушался.

— Эх, — сказал Сеня. — Ладно. Возьми барабан, в походе пригодится.

2. Почему барабанщик маленький

Когда на земле начинались революции, смелые барабанщики шли впереди колонн, штурмующих дворцы и тюрьмы. Брали в барабанщики самых маленьких: в них пули попадали реже, чем в больших.

Так объяснил Сеня. Да Лех и сам это знал. Но он знал и то, что в походе не будет ни пуль, ни атак. И сказал Лех, что незачем делать барабанщиком хлюпика Ваську Снегирева, если есть люди и поопытнее. Например, он сам, Алексей Орлов.

Но опытному человеку Алексею Орлову дали нести большущую зеленую кастрюлю. Она служила походным котлом.

У каждого путешественника был не только рюкзак, но и еще какой-нибудь груз. Командир Сеня взял с собой топор и большую плащ-палатку. Галина несла толстую дневниковую тетрадку и планшет, чтобы снять план местности. Ее подруга Таня надела через плечо пухлую сумку с красным крестом на боку. Знаменитый на всю школу собиратель жуков и бабочек Игорь Васильков прихватил банки-морилки для своей добычи.

У Леха особой специальности не было, он просто считался опытным путешественником. По солнцу, луне и звездам умел узнать, где север и юг. Впрочем, без солнца, луны и звезд тоже умел. Лучше всех строил шалаш. Но самое главное — костер он разжигал с одной спички. Это было Лехиной гордостью.

Однако для всех этих занятий почти никакого груза ему не требовалось. Топор Сеня взял себе. Даже спичек не дал Леху, боялся, что он где-нибудь, чего доброго, лес подожжет. Вместо спичек у Сени была зажигалка.