Красное на красном - Вера Викторовна Камша

камням сигать надо да высоты не бояться. Ну и рога, само собой, не помешают, особливо если на седунов нарваться.

– Их всех кастрируют?

– Чего? – не понял адуан.

– Ну, – Дикон замялся: и матушка, и отец не терпели вульгарного говора, – делают так, чтобы они не могли иметь потомства?

– Холостят, что ли? Ну и словечки у вас, без касеры и не споймешь. Тех, что под верх идут, всех. Козел не лошадь, чтоб два года ждать. Весной народился, а по осени чик – и нету. Чтоб не дрался и не вонял, а то бодливые они страсть… Да, сударь, меня Марьяном кличут, если не знали.

У Ричарда Окделла других дел нет, как запоминать имена всех этих Клаусов и Жанов! Если Алве нравится возиться с чернью, это не значит, что… Но отец говорил, что Человек Чести должен знать по имени всех, с кем идет в бой.

– Меня зовут Ричард, – несколько церемонно произнес юноша. – Ричард Окделл.

– Дык знаем мы, – расплылся в улыбке Марьян, – вы при Прымпирдоре состоите. Ох и лихой он у вас, просто жуть! Орел! Мы, признаться, вовсе головы-то поопускали – куда нам супротив душегубов энтих! Губернатор-то наш как налоги драть – так первый, а как дело делать – башку под лавку, одна задница торчит. Ну да ничего, с Прымпирдором мы с седунов шкуры-то сдерем.

– Тебе нравится… – как же назвать Ворона, чтобы не получилось глупо, – Монсеньор?

– Прымпирдор? А то как же! Он всем нашим нравится, мы за им хоть в горы, хоть в реку. Правильный он, зряшного не сделает!

– Но он же расстрелял генерала Феншо!

– Ну, стрельнул, – таможенник казался удивленным, – делов-то? А ты не дури и не выдрючивайся. Если не знаешь, как по степи ходить, спросись, так ведь нет! Гордый больно… Вот и пошел червей кормить…

Бедный Оскар! Заслужить такую эпитафию. Надо было дать наглецу по морде, но… Но это «надо» осталось в череде других. Герцог Окделл не сделал слишком многого из того, что должен, и натворил того, чего делать не следовало. Дикон ненавидел себя за слабость, но ударить парня, который сам не понимал, что несет, не мог. Этот Марьян недалеко ушел от животного, откуда ему знать, что такое честь, справедливость, милосердие?! Все они, от «генерала» Шеманталя до последнего мужлана, дальше своих степей не видят, им все равно, что творится за Рассанной, а Ворон… Ворон с ними ведет себя как с ровней. Еще бы, Люди Чести Алву ненавидят, а эти в рот смотрят… «Прымпирдор»… Надо запустить это словечко в Олларии, если они туда, конечно, вернутся.

– А ты, Ричард, не сомневайся. – Варастиец от души хлопнул Повелителя Скал по плечу; сила у парня была медвежья. – Мы энтих еще до снега расколотим, вот увидишь!

Дик кивнул, присел на сложенную из камней скамью и прикрыл глаза. Не то чтобы ему хотелось спать, но ляпни адуан что-нибудь еще, и юноша не сдержался бы. Ричард слышал, как его собеседник уселся рядом, через какое-то время раздалось легкое похрапывание – это было неприятно, зато безопасно. Дик осторожно поднялся, прошелся по двору, проведал Моро и Сону. Кобыла умудрилась положить голову на шею жеребца; при виде хозяина она дружелюбно фыркнула, но этим и ограничилась. И эта туда же! Дик с укором взглянул на предательницу, отчего-то вспомнил, как Понси подглядывал за Рокэ и «туберозой», и рассмеялся. Хорошо, что Алва подсунул Жиля Манрику, хотя оставшиеся в Тронко наверняка уцелеют…

Время шло, ставшее алым солнце коснулось зубчатой гряды на горизонте, разросшиеся тени зашевелились, протягивая руки к тому, что днем им было неподвластно. Таможенник проснулся, поскреб голову, зевнул и снова прикрыл глаза. Дик сидел на камне и ждал, с тоской глядя на козлов. Козлы мирно стояли у забора и задумчиво смотрели на Дика большими топазовыми глазами.

Когда дверь хаблы распахнулась, день почти совсем погас, но оставшегося света еще хватило, чтобы рассмотреть сверкающие зубы и глаза бакранских старейшин. Бакна ухватил за плечо подвернувшегося под руку парня и проревел какой-то приказ; парень нелепо тряхнул головой, словно боднулся, и опрометью бросился прочь.

Дик обернулся к Марьяну:

– Что он сказал?

– Сбрендил, – сплюнул таможенник, – не иначе. Кричит, чтоб ему за ночь споймали лису, вернее, лиса. Иначе, говорит, к козлиной матери всех потопчет.

Глава 10

Сагранна

398 год К.С. 22–24-й день Летних Волн

1

– Отвратительное зрелище, – заметил Рокэ Алва, разглядывая отчаянно клацающее зубами голохвостое четвероногое. – Я бы даже сказал, непристойное!

Ричард был полностью согласен со своим эром, трудно представить существо более странное и неприятное, чем бритый лис. Превративший пышного красавца в гнусную ящерицу цирюльник – тот самый, что победил в приснопамятном состязании, – удалился, унося еще десяток таллов, а его жертва, визгливо тявкая, металась по узкой самодельной клетке.

– «Сколь жалки властители земные, лишенные власти своей. – Бонифаций с довольным видом вытащил из сапога походную флягу. – Они подобны зверю, лишенному шкуры, и древу, лишенному листвы».

– Это из Писания? – поинтересовался Проэмперадор.

– «Слово о бренности всего сущего».

– Вот не думал, что намекаю бириссцам и их хозяину на душеспасительные тексты, но так даже лучше. Клаус, я на вас надеюсь!

– Будет сделано, Монсеньор, – адуан прямо-таки сиял, – уж вы не сомневайтесь.

– Отвезете и немедленно возвращайтесь. Слышите, немедленно! Вы мне нужны.

– Будет сделано, – повторил полковник, с обожанием глядя на Проэмперадора. Варастийцы сошли с ума – все, что делал или говорил Алва, вызывало у них восторг.

– Рокэ, – в голосе Савиньяка прозвучало сомнение, – стоит ли превращать войну в балаган?

– Не надо страдать, Эмиль. – Рокэ проводил глазами Клауса, уносящего клетку с бритым лисом. – Есть граница, за которой ты никакой молве не по зубам. Все дело в размахе. Если дама за свою, скажем так, любовь получит провинцию, ее никто и никогда не назовет шлюхой. Если мы приготовим из Адгемара фрикасе, нас никто не назовет шутами, даже въедь мы в Олларию верхом на козлах или на казаронах… Впрочем, особой разницы я не вижу.

– Итак, вы решили не рубить ветви, но корчевать корни, – промурлыкал Бонифаций. – Умно. Бириссцы приходят из Кагеты, значит, мы идем на Кагету.

– По-моему, это очевидно, – засмеялся Алва, откидывая полог палатки. – Солнце ушло, господа. Предлагаю перебраться к водопаду.

– Нам не следует терять времени, – вмешался Вейзель, – наши единственные преимущества – неожиданность и скорость. Зачем вам это представление с бритой лисой и ультиматумом?! Нас и так до безобразия мало…

– Курт, – Рокэ с ленивой грацией подставил руку под ледяную струю, – успокойтесь, выпейте