Эркюль пуаро (сборник) (СИ) - Кристи Агата

В ресторане «Гэллант Эндевор» Пуаро уселся за тот же самый столик, за которым они когда-то обедали с Боннингтоном. Но обслуживала его не Молли. Молли, сообщила ему официантка, уехала в отпуск.

Было еще только семь часов, народу в ресторане было немного, и Пуаро не составило труда разговорить официантку о старом мистере Гаскойне.

– Да, – сказала она. – Он приходил сюда в течение многих лет, но никто даже не знал, как его зовут. Мы прочли о его смерти в газете, там была фотография. «Посмотри-ка, – сказала я Молли, – это же наш Пунктуальный Старичок». Мы здесь его так между собой называли.

– Он обедал здесь в день своей смерти, ведь так?

– Совершенно верно. Это было в четверг, третьего числа. Он всегда обедал у нас по четвергам. И по вторникам. И в одно и то же время. По нему можно было сверять часы.

– Я полагаю, что вы уже не помните, что он ел на ужин?

– Дайте-ка попробую припомнить. Это был суп с пряностями, да-да, точно, и пирог с говядиной. А может, жареная баранина? Нет, конечно, это был пирог. Да-да, пирог с яблоками и черной смородиной. И сыр. Подумать только, что в тот же вечер он упал с лестницы и разбился насмерть. Говорят, что наступил на полу своего замусоленного халата. Конечно, костюмы на нем были жуткого вида: старомодные, и даже с дырками, да и надевал он их кое-как. И все же в нем было что-то притягательное. В нем чувствовалась личность! О, у нас здесь бывает много интересных посетителей.

Официантка удалилась.

Эркюль Пуаро в одиночестве поглощал рыбное филе, в глазах его время от времени вспыхивали зеленые искры.

– И все-таки удивительно, – сказал он самому себе, – что даже очень умные люди не замечают крайне важных деталей. Боннингтону интересно будет это услышать.

Но пока еще рано было предаваться удовольствию обсуждать эту историю со своим другом.

Вооружившись рекомендациями от влиятельных лиц, Эркюль Пуаро без труда получил у районного следователя материалы дела о смерти мистера Гаскойна.

– Этот покойный Гаскойн был колоритной личностью, – заметил следователь, – старый одинокий чудак. Но, похоже, его смерть привлекла к себе слишком много внимания.

Говоря это, он с любопытством поглядывал на своего посетителя.

– Видите ли, мосье. – Эркюль Пуаро тщательно подбирал слова. – Есть некоторые обстоятельства, которые указывают на необходимость дополнительного расследования.

– Хорошо, чем я могу вам помочь?

– Насколько я понимаю, в вашей компетенции решать: сохранять материалы по окончании следствия или нет. В кармане халата Генри Гаскойна было найдено некое письмо, не так ли?

– Совершенно верно.

– Письмо от его племянника Джорджа Лорримера?

– Именно так. На его основании было установлено время смерти.

– Это письмо сохранилось?

Пуаро с волнением ожидал ответа следователя. Услышав, что может в любое время с ним ознакомиться, он с облегчением вздохнул. Буквально через несколько минут Пуаро держал письмо в руках. Оно было написано перьевой ручкой весьма неразборчивым почерком.

С сожалением сообщаю вам, что я так и не смог выполнить ваше поручение. Дядя Энтони никак не отреагировал на ваше предложение встретиться с ним и забыть все прошлые обиды. Он очень болен, и такое впечатление, что теряет рассудок. Боюсь, конец его близок. Он вообще с трудом вспомнил, кто вы такой.

Весьма сожалею, что ничего не получилось, но, уверяю вас, я сделал все, что мог.

Любящий вас племянник

Само письмо было датировано третьим ноября. Пуаро взглянул на почтовый штемпель. Там было указано время: 16:30.

Он пробормотал:

– Все очень даже сходится.

Теперь он отправился на Кингстон-Хилл. После непродолжительной борьбы, в которой он использовал все свое обаяние и настойчивость, он добился беседы с Амелией Хилл – кухаркой и экономкой покойного Энтони Гаскойна.

Миссис Амелия Хилл поначалу держала себя высокомерно и недоверчиво, но прекрасные манеры экстравагантного иностранца растопили лед. Миссис Хилл вскоре обнаружила (как и многие женщины до нее), что рассказывает о своих несчастьях действительно заинтересованному и доброжелательному слушателю.

Четырнадцать лет она вела хозяйство в доме мистера Гаскойна, а это вовсе не легкая работа! Конечно нет. Многие женщины спасовали бы перед подобной ношей. Причуд у ее хозяина хватало, к тому же он был очень скуп – просто помешан на экономии, а ведь был очень богат. Но миссис Хилл верно ему служила и мирилась со всеми его чудачествами, и, вполне естественно, рассчитывала на благодарность. Но нет, ничего подобного! Старик не изменил своего завещания, в котором оставлял все свои деньги жене, а в случае, если она умрет раньше его, а он раньше своего брата Генри, своему брату. Это завещание было составлено много лет назад. Все это не слишком красило мистера Энтони.

Пуаро не сразу удалось перевести разговор в другое русло и задать интересующие его вопросы. Конечно, мистер Энтони оказался бессердечным и несправедливым человеком! Никто не посмеет упрекнуть миссис Хилл за ее негодование по этому поводу. Всем известно, насколько скуп был мистер Гаскойн. Говорят даже, что он отверг своего брата. Возможно, миссис Хилл что-нибудь об этом известно?

– Вы спрашиваете о том, ради чего сюда приезжал мистер Лорример? – уточнила миссис Хилл. – Насколько мне известно, речь действительно шла о его брате, но я полагаю, что брат мистера Энтони просто хотел с ним помириться. Они поссорились много лет тому назад.

– Я так понял, – сказал Пуаро, – что мистер Гаскойн решительно отказался от примирения?

– Совершенно верно, – кивнув, подтвердила миссис Хилл. – «Генри? – довольно неуверенно проговорил он. – Так что там с Генри? Не видел его целую вечность и не имею ни малейшего желания увидеть. Этот Генри – скандальный тип». Так оно все и было.

И миссис Хилл снова заговорила о своих печалях и горестях и о бесчувственности адвоката покойного мистера Гаскойна.

Пуаро стоило немалого труда закончить разговор и удалиться.

И вот, сразу после обеда, он появился в резиденции доктора Джорджа Лорримера по адресу Уимблдон, шоссе Дорсет, Элмкрест.

Доктор был дома. Пуаро провели в приемную, куда и спустился доктор Джордж Лорример. Было очевидно, что Пуаро оторвал его от трапезы.

– Видите ли, доктор, я вовсе не пациент, – сказал Эркюль Пуаро. – И, возможно, визит к вам – непростительная дерзость с моей стороны, но я уже немолод и предпочитаю решительность и прямоту. Не люблю юристов, их многоречие и всякие там подходцы.

Без сомнения, он заинтересовал доктора Лорримера. Это был мужчина среднего роста. У него была каштановая шевелюра и практически белесые ресницы, что придавало его взгляду что-то змеиное. Тщательно выбрит. Он производил впечатление человека живого и с чувством юмора.

– Юристы? – проговорил он, удивленно подняв брови. – Я сам терпеть их не могу! Честно говоря, вы меня заинтриговали. Прошу вас, садитесь.

Пуаро не замедлил воспользоваться приглашением. Он вручил доктору Лорримеру свою визитную карточку, на которой была указана его профессия. Доктор заморгал своими белесыми ресницами.

Пуаро наклонился вперед и доверительно сообщил:

– Большинство моих клиенток – женщины.

– Вполне естественно, – подмигнув, ответил Джордж Лорример.

– В общем-то вы правы, – согласился Пуаро. – Женщины не доверяют полиции. Они предпочитают частное расследование. Они не хотят, чтобы их проблемы были у всех на виду. Несколько дней тому назад у меня консультировалась одна пожилая дама. Она была очень опечалена судьбой своего мужа, с которым поссорилась много лет тому назад. Ее муж – ваш дядя, покойный мистер Гаскойн.