Скандалы советской эпохи - Федор Раззаков

Олимпийские игры завершились 1 августа. Советские олимпийцы могли праздновать победу – они выиграли 125 медалей, из которых 47 золотых, 43 серебряных и 35 бронзовых. Однако на Родину наши спортсмены возвращались в неполном составе, поскольку канадские власти продолжали удерживать у себя Сергея Немцанова. После встречи со своими товарищами его поселили в доме родных канадского пловца Стива Финикса. Вскоре туда наведались адвокаты, которые сообщили, что канадские власти дают ему вид на жительство и он может выбрать любой университет для учебы. Но есть одна проблема: Канада – правовое государство, и перед тем как принять окончательное решение, Сергей должен послушать магнитофонную кассету, переданную его соотечественниками. И как только эту бобину включили, у Сергея из глаз брызнули слезы – из динамиков раздался голос его родной бабки, которая начала причитать: «Сынок, на кого ты меня покинул? У меня была вся надежда на тебя. Я ж никому не нужна. Умирать буду, никто стакан воды не поднесет» и т. д. Не дослушав запись, Сергей вскочил со стула: «Везите меня в советское посольство, я улетаю на Родину!» Канадцы в шоке: мол, это невозможно, назад хода нет. А Сергей продолжает гнуть свою линию: «Да наплевать мне на карьеру, у меня бабка в Союзе осталась. Ближе ее нет человека. Не пустите, вплавь уйду».

Скандал с Немцановым завершился во второй половине августа. Несмотря на все потуги канадцев удержать у себя Немцанова (они обещали дать сумму в два раза больше, чем предлагали раньше, – 80 тысяч долларов), Немцанов требовал вернуть его на Родину. В итоге канадцы дрогнули. В десятых числах августа Немцанова отвезли в какую-то забегаловку, где передали представителям советского посольства. Те привезли парня в свой офис, где тут же обыскали с ног до головы, – опасались, что на нем имеются микрофоны. Там Немцанов провел четыре дня.

17 августа Сергея повезли в аэропорт, причем везли как шпиона – на заднем сиденье автомобиля, забросав его тряпками. Часа два петляли по городу. Заехали куда-то, покормили его от пуза украинским борщом и снова повезли. Спустя час привезли в аэропорт. Едва машина остановилась, как к ней подскочили двое дюжих молодцов-чекистов, которые схватили Немцанова под белы рученкьки и мухой домчали до самолета. Он даже опомниться не успел. Вместе с ним в Москву летело всего девять человек. Много позже парень узнает, что канадские власти, передавая его советской стороне, в качестве главного условия ставили то, чтобы на Родине парню не портили карьеру. Это условие будет выполнено: Немцанов продолжит выступления и даже закончит институт. Правда, многие алмаатинские товарищи от него после этого отвернутся.

Побег гроссмейстера

(Виктор Корчной)

Если Сергей Немцанов так и не смог отречься от своей Родины, то у другого советского спортсмена это получилось, что называется, в легкую. Речь идет о шахматисте Викторе Корчном, который 26 июля 1976 года, будучи на шахматном турнире в Амстердаме, явился в полицейский участок и попросил у тамошних властей политического убежища. Отметим, что шахматиста от его поступка не удержало даже то, что в Советском Союзе у него осталась семья – жена и сын. Сам гроссмейстер свое решение объясняет следующими причинами:

«Еще в конце декабря 1974 года я принял решение: чтобы спасти себя как шахматиста, мне следует уехать! Даже то, что были предприняты некоторые шаги для моего возвращения в строй (мне было разрешено сыграть в международном турнире в Москве, в Гастингсе), меня не остановило. Я не рассказывал членам своей семьи, что собираюсь сделать. Намекал только косвенно. Я провел «душеспасительные» беседы с сыном, рассказал о некоторых сторонах моей жизни, которые не были ему известны, выполнил те функции, которые, по моему мнению, надлежало выполнить отцу по отношению к сыну. Жена попала в легкую аварию на машине, которая у нас была. Нужно было ремонтировать машину. Жене предложили продать ее – по цене как за новую, и более того. Я умолял ее согласиться, но тщетно. Позднее у нее были большие проблемы: машина была на мое имя, а мне никак не удавалось переслать ей доверенность из-за границы.

Я не остался в Англии, но перевез за границу важные документы, фотографии, книги и оставил их в Западной Европе. В июле 1976 года я поехал на турнир в Голландию и снова захватил с собой ценный груз. Я бы снова вернулся в СССР за вещами, но дал интервью – в своем обычном стиле – для Франс Пресс. Я рассказал, почему Спасский неудачно сыграл в только что закончившемся межзональном турнире в Маниле – сколько горя он перенес, прежде чем получил выездную визу! Я обругал советские власти за то, что они отказались от участия в шахматной Олимпиаде в Израиле. Увидев свое интервью напечатанным, я понял, что в Союзе меня съедят, и попросил у голландских властей политического убежища…»

Закулисные шахматы

(Анатолий Карпов)

Летом 1976 года в центре скандала оказался еще один советский шахматист – Анатолий Карпов. Правда, он никуда не сбегал и суть скандала с ним заключалась в следующем.

До 1975 года чемпионом мира был бывший советский гражданин, а ныне американец Роберт Фишер, который в 1972 году обыграл советского шахматиста Бориса Спасского. Однако вскоре после этого на небосклоне советских шахмат взошла звезда нового гроссмейстера – Анатолия Карпова, на которого советские власти возлагали большие надежды. Во-первых, он был чрезвычайно талантлив, во-вторых – у него было все в порядке с «пятым» пунктом (он был русским, в то время как большинство советских шахматистов – евреи). В итоге в 1975 году Карпов бросил вызов Фишеру. Но тот встречаться с ним побоялся.

В результате весной 75-го ФИДЕ присудило победу советскому шахматисту. Однако тот посчитал эту победу в какой-то мере ущербной и лелеял надежду доказать миру, что владеет шахматной короной по праву. Для этого ему требовалось уговорить Фишера встретиться с ним в очном поединке. Именно этот вопрос и стал поводом для их первой (будет еще несколько) встречи 26 июля 1976 года в Токио, куда Карпов заехал по дороге с Филиппин, где участвовал в международном турнире.

Между тем в советских верхах не разделяли желания Карпова встретиться в поединке с Фишером. Там опасались повторения истории с Борисом Спасским, который тоже был уверен в своей победе над американцем, но в итоге проиграл ему чемпионский титул в 1972 году, что было использовано американцами как важный предлог для очередных идеологических атак на СССР. В случае с Карповым советские верхи опасались повторения именно подобного сценария. Что, естественно, не могло удовлетворить самого Карпова, который видел в подобном подходе откровенное выражение сомнений в его безусловном таланте.

Тем временем 11 августа глава Спорткомитета СССР Сергей Павлов написал в ЦК КПСС секретную записку. Приведу лишь некоторые выдержки из нее:

«В настоящее время А. Карпов, как спортсмен, высказывает определенную заинтересованность в проведении матча, так как Р. Фишер, по его мнению, является единственным из выдающихся зарубежных шахматистов, с кем он еще не играл, а матч с Фишером может вызвать значительный интерес шахматной общественности.

Однако, по мнению Спорткомитета, ситуация, сложившаяся на сегодня в международном шахматном движении, показывает, что проведение подобного матча в 1976–1977 гг. может вызвать больше негативных моментов, которые серьезно отразятся и на официальной системе выявления чемпиона мира по шахматам…

Как известно, в прошлом году Фишер уклонился от матча с Карповым на звание чемпиона мира. Есть основания полагать, что он откажется и от участия в официальных соревнованиях за звание чемпиона мира в наступившем цикле, подменив эти состязания упомянутым матчем с Карповым…

Фишер в тактическом плане избрал для себя очень выгодный момент. Он отчетливо представляет, что Карпов после провозглашения его чемпионом мира не занимался углубленной теоретической работой, и в оставшиеся два года ему невозможно будет успешно подготовиться и выступить в двух бескомпромиссных соревнованиях, каждое из которых должно продолжаться не менее трех месяцев. При этом, безусловно, Фишер учитывает и то, что при поражении он практически ничего не теряет, в то время как проигрыш Карпова не только в какой-то мере развенчает его как чемпиона мира, но и нанесет ему психологическую травму, как это случилось с Б. Спасским…»

Между тем это были не последние интриги против Карпова. К примеру, тренер Александр Никитин, который и сообщил в Москву о встрече Карпова с Фишером, стал инициатором идеи собрать на Карпова досье и согласовал этот вопрос в КГБ, а также с замминистра спорта Ивониным (в его ведении были международные шахматные дела). Однако сохранить в тайне эту инициативу не удалось – ленинградский переводчик Александрович, помогавший Никитину систематизировать тексты из иностранной печати, быстро смекнул, каким грязным делом занимается, и рассказал об этом Карпову, благо тот тогда тоже жил в Ленинграде. Далее послушаем рассказ самого шахматиста: