Запах полыни. Повести, рассказы - Саин Муратбеков

вдруг гнедой шарахнулся в сторону и встал наискось на дороге. Конек тревожно стриг ушами и дрожал.

— Гнедок! Да ты что? — спросил Сатай изумленно, взялся за кнут и тут-то увидел волка.

Теперь это был настоящий волк, живой и серый. Он бежал рысцой вдоль обочины.

— Волк! Смотри, волк! Вот он! — закричал Сатай возбужденно.

— Ай, волк! И вправду! — испугалась Рабига и спряталась за спину Сатая.

А серый, будто понял, что перед ним человек, с которым шутки плохи, пересек дорогу и зарысил в степь.

— А ну держи его! Держи! — закричал Сатай, вертясь в санях. — Ага, испугался! А то бы я его! Ух, кнутом! Раз! Раз!

— Сатай, не надо, — взмолилась Рабига. — Не то он передумает и вернется!

— Пусть попробует! А ты боишься?

— Боюсь, — призналась простодушно девочка.

— Со мной не бойся! И потом, он похож на обычную собаку. Разве ты не заметила?

— Не заметила. Я испугалась.

— Да что, ты их раньше не видела?

— Всего один раз. Только он был далеко тогда.

— А я их видел раз десять, — соврал сгоряча Сатай и пожалел об этом, подумал, что следовало скостить хотя бы раза в три, не так было бы совестно. — Да что мы все о волках да о волках! Будто нет ничего интереснее. Ну, что вы сейчас проходите по истории? — спросил он.

У Рабиги виден был только розовый нос из необъятного тулупа. Да поблескивали глаза, точно у зверька из норы. Да вырывался из недр тулупа пар и садился инеем на кудлатый мех воротника.

— Вчера мы проходили восстание Уота Тайлера, — сообщила Рабига, подумав.

— Эге, да вы от нас отстали. Это мы прошли давно. Я за рассказ о восстании Уота Тайлера четверку получил, — похвастался Сатай.

— Значит, ты учишься хорошо? — спросила Рабига. Сатай помолчал.

— Да не совсем. Наверное, я учусь посредственно, — храбро сознался он. — Математика хромает. История, литература мне хоть бы что, даже бывают пятерки. А в математике я слабоват. Беда, не лезет в голову. Сидишь над задачкой, и скучно. Того и гляди, лопнешь от тоски. И нельзя что-нибудь такое придумать, от себя. — И Сатай сокрушенно вздохнул.

Рабига звонко рассмеялась, карие глаза ее заискрились в глубинах тулупа.

— Что ты! Математика такая веселая наука! В ней столько интересного! Я ее прямо-таки обожаю. Правда-правда, и наш учитель говорит, что я поеду на олимпиаду юных математиков.

Рабига улыбнулась, показывая ровные белые зубы.

— Конечно, если у тебя хороший учебник и сильный преподаватель, это другое дело, — согласился Сатай. — А нас-то учит старая женщина. Только и знает одно, что ругать. Войдет в класс и сразу начинает: «А ну-ка, к доске пойдет такой-то! Сейчас он нам решит одну пустяковую задачку». Ну, идешь к доске, хотя нет у тебя никакой охоты, и начинаешь решать. Чуть ошибешься, она тут как тут: «Ничего ты не знаешь. Садись — двойка!» Как будто двойка такая уж радость. Потом разозлишься и совсем не хочешь учить, чтобы ей стало обидно.

— Ой, что-то у тебя все плохие. И директор тебе не нравится, и учитель математики…

— Ну почему, у нас есть и хорошие учителя. Вот если бы ты спросила, какой у нас учитель литературы… О-о!.. ты даже не представляешь, какой это добрый человек, — возразил Сатай с достоинством.

— Тпру! Останови! Куда же ты везешь, Сатай? Мне уже слезать. Разве не видишь: развилка, — сказала Рабига смеясь.

Он натянул вожжи, придерживая разошедшегося гнедка.

— Ну и быстро доехали. В самом деле, развилка, — удивился Сатай.

Рабига вылезла из тулупа и легко спрыгнула на дорогу.

— В Тастюбе нет восьмого класса. Где ты будешь учиться на следующий год? — спросил Сатай, прежде чем проститься.

— В районном центре.

— Значит, будем учиться вместе, — заметил Сатай с удовольствием.

— А пока до свидания. — Рабига помахала ладошкой в красной варежке.

— Погоди, — сказал Сатай и подумал: «Что же еще у нее спросить?»- Ты боишься смерти? — спросил он.

— Что ты имеешь в виду? — удивилась Рабига.

— Ну, думала ты о том, что вот умрешь и больше тебя никогда не будет?

Рабига склонила голову к плечу и посмотрела на Сатая.

— Ты какой-то чудной, Сатай, — произнесла она с недоумением. — Разве об этом думают?

— А я взял и подумал, — заявил Сатай с гордостью.

— Просто тебе нечего делать. Вот ты об этом и думаешь от скуки, — сказала девочка.

— И вовсе нет. У меня много дел. И скучать некогда.

— Ну и нечего было думать. Я в дороге никогда не думаю, просто гляжу по сторонам… Ой, замерзла. Спасибо тебе, Сатай!

Она еще раз помахала ладошкой и пошла своей дорогой.

Сатай тоже вылез из саней, осмотрел гнедого, приподнял чересседельник, поправил дугу. Над конем клубился пар. «Уж не загнал ли я гнедка?»- подумал Сатай с опаской. Но гнедой куснул удила, фыркнул и заскреб копытом снег, торопясь в тепло своего стойла, туда, где ждал его сытный овес.

А погода стояла все такая же пасмурная, бесцветная. Попробуй угадать, что сейчас — по-прежнему утро или уже наступила середина дня, если не знаешь, который час. Сатай посмотрел вслед Рабиге. Она шагала не оглядываясь. Степь казалась неуютной, безжизненной, и маленькая Рабига была совсем одна в степи. Черненькая фигурка на безбрежном огромном поле.

Сатай уютно устроился в отцовском тулупе и тронул гнедого. Некоторое время он сидел бездумно, рассеянно слушал скрип полозьев, потом вспомнил о Рабиге. «Славная девчонка! Не задирает нос, хотя и едет на олимпиаду», — заключил Сатай. Он представил, как Рабига спешит одиноко по зимней степи, и невольно остановил коня.

— Надо было довезти ее до самого Бирлика. Нехорошо получилось, — сказал себе Сатай, — что для нас с