Магелланово Облако. Человек с Марса. Астронавты - Станислав Лем
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сверло большого диаметра из кремний-ванадиевой стали впивалось в твердую оболочку конуса. Одной рукой я сжимал трубку, другой — электровыключатель дрели, выведенный за двери камеры, и ждал. Пока ничего не происходило — сверло углублялось почти незаметно, но, уже зная способности механического чудовища, я был напряжен до предела.
— Ну что там? — раздался в трубке голос профессора.
— Все по-прежнему, — ответил я. — Дырка в зубе сверлится, но чертовски медленно. Может, сменить сверло?
Было слышно, как профессор разговаривает с кем-то, видимо, с инженером, и вдруг я окаменел. Длинный — метра два, а то и больше — черный змеевик, лежавший на настиле, дрогнул, потом пошевелился второй, слабая волна спазм пробежала по стальным виткам.
— Профессор, — сказал я и тут же рявкнул в трубку: — Он шевелится, шевелит щупальцами! Выключить дрель?
— Ни в коем случае, продолжайте, ради Бога! — раздался слабый далекий голос.
Я ждал. Я не трус и никогда им не был, но чувствовал, что начинаю покрываться холодным потом. Ждал и знал, что вот-вот что-то должно случиться. И то, что опасность была таинственной и неведомой, пугало меня еще сильнее, нежели угроза смерти.
Один змеевик поднялся, свистнул в воздухе, как стальной бич, и ударил по дрели. Раздался тонкий, высокий, сверлящий звук ломающейся стали, разлетелись осколки. Я нажал кнопку выключателя — дрель остановилась.
— Он сломал своей треклятой лапой сверло! — закричал я в трубку.
— Я сейчас приду, — откликнулся профессор.
Я ждал. Тем временем марсианское творение успокоилось, и я больше не замечал никаких признаков жизни.
Профессор подошел почти беззвучно в сопровождении инженера, который нес новое сверло. Я отошел в сторону, и они заглянули в глазок.
— Говорите, махнул змеевиком? — покачал головой профессор. — Ведь упрямая скотина, а?
— Надо бы дать ему порцию газа. Может быть, применить какое-то новое средство — хлороформ или эфир, а?
— Чтобы окончательно его отравить? — сказал профессор с таким возмущением в голосе, словно мы стояли у постели его больного друга.
Финк кивнул.
— Профессор прав. Потерю любого из нас можно восполнить, а вот уничтожив его, мы уже исправить ничего не сумеем. — Сказав это, Финк отодвинул засов камеры и вошел внутрь.
Мы ждали, затаив дыхание. Инженер медленно отодвинул ногой обломки сверла, укрепил в патроне дрели новое, установил его как следует и вышел. Внешне он был спокоен, но, выйдя в коридор, отер платком лоб.
— Ну, поехали дальше! Макмур, включайте!
Я нажал кнопку. Дрель завыла, сверло впилось в конус.
Долгие минуты уходили в напряженном ожидании.
— Вроде бы все идет хорошо, — сказал профессор. — Пошли, Финк, а вы, Макмур, еще минут десять постойте. Потом вас сменит Джедевани.
Они ушли, а я почувствовал себя ужасно одиноким. Напряженно следил за происходящим.
Опять волны прошли по бессильным щупальцам. Свесившиеся с настила, дергались на бетонном полу пружинистые, круглые в сечении змеевики.
Неожиданно щупальца медленно поднялись и повисли в воздухе — только их концы мелко дрожали, раскачиваясь из стороны в сторону. Я увидел, как корпус дрели вздрогнул, сверло легко прошло внутрь. Так! Готово! Есть отверстие, подумал я и тут же совершенно автоматически нажал кнопку выключателя. Но это было уже лишним.
Воздух прорезала голубая вспышка. Потом чудовищный порыв горячего воздуха отбросил меня к противоположной стене коридора — я почувствовал сильнейший удар по голове и потерял сознание.
Когда я проснулся, было утро. Я лежал в своей комнате, а доктор сидел на моей кровати и раскладывал на одеяле пасьянс.
— Ага! Итак, мы снова живы. Ну, как чувствуем себя? — спросил он, собирая карты.
— Доктор, — с трудом открыл я пересохший рот, — как там? Он снова сбежал?
— Вас интересует не дырка в собственной голове, а только судьба нашего любимчика с Марса? Так, что ли? Нет, не сбежал. Это была его последняя шуточка. Сверло угодило в тот хитроумный механизм, в то квазисердце, и он в своем квазиумирании наделал, ох, наделал дел. Что там творилось, ого-го! Вы, вероятно, этого не видели, да и как могли? — качал головой доктор. — Мы прибежали, коридор полон пыли, штукатурка осыпалась… Ну, думаю, конец нашему репортеру. Двери в камеру почти вырваны, висят на одной петле, помост сломан, их превосходительство марсианин лежат на полу, а дрель, уму непостижимо, расплавлена — ничего от нее не осталось. Инженер утверждает, что в течение минуты температура там держалась на уровне шести-семи тысяч градусов… Как вы себя чувствовали в этой баньке?
— Помню только вспышку и страшный удар по голове, а до того волну кипятка — вероятно, это был воздух.
— Вас спасли двери и то, что вы целиком завернулись в асбестовую дорожку, когда падали. Благодарите Финка: дорожки из асбеста — его идея. Порыв воздуха завернул вас в асбест, как драгоценную покупку, и не стукнись вы слегка головой…
— Как там? — Я вытянул из-под одеяла руку в синяках и дотронулся до головы. Она немного шумела, но была цела. Только узкий бинт пересекал лоб.
— Была дырочка, а как же! — не переставал болтать доктор. — Но шотландцы, ох уж эти шотландцы! У вас крепкие головы, да и похороны тоже обходятся недешево, верно? Ха-ха-ха! — смеялся он. — Так что вы решили еще пожить.
— Послушайте, доктор, Бога ради, что происходит? Что они делают?
— Так, вы вспоминаете Бога, да? А позавчера, когда вы от нас вырывались… Ну, ну, все, молчу, молчу, — добавил он. — Понемногу его разбирают. Металлическое сердце остановилось от удара сверлом. Камера с плазмой уже, вероятно, ждет меня в лаборатории. — Он взглянул на часы. — Я ведь, между нами говоря, врач так себе, в шутку, а в действительности-то я биолог. Биолог по убеждениям, — чуть не пропел он, собираясь уходить.
— Я с вами!
— Да вы сдурели! Лежать! И точка!
Я встал с постели. Ноги были ватные в коленях, в голове немного шумело, но в остальном я чувствовал себя неплохо.
Я быстро оделся, взял доктора под руку, и мы вышли в коридор. Часы показывали десять. Уже или еще?
— Ясно, сейчас будет совещание, — сказал я. — Пойду в библиотеку.
Доктор кивнул и двинулся к лестнице, ведущей в лабораторию. Я спустился лифтом на второй этаж и был там встречен с энтузиазмом.
— Ого! Герой дня! Как вы себя чувствуете?
Я пожимал всем руки. Профессор, улыбнувшись, кивнул мне.
У окна сидел инженер Линдсей. Он был бледен, но каких-либо признаков слабости не проявлял.
— Приветствую друга по несчастью! — сказал он.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});