Сложенный веер - Сильва Плэт

Делихонец вместо ответа опускается на корточки рядом с Сидом, прикладывает палец к артерии, в ответ на отчаянный взгляд Лисс молча качает головой:

— Нет, — говорит он бесцветным, ровным голосом, от которого ей хочется самой лечь в могилу. — Нет. Хуже уже не будет.

И резко распрямляется, держа в обеих руках изогнутые мечи.

— Корто, не надо, — просит Лисс. — Даже если вы учились, даже если умеете…

— Уж как-нибудь без ваших советов, мадам… Под мечи не попадите, — серьезно советует Корто.

Происходящее дальше выходит за все пределы Лиссьего разумения. Делихону сразу же удается сделать то, что не вышло у Сида: размозжив одному из нападающих голову и держа остальных на расстоянии, раздобыть Лисс парализатор. Спустя десять минут живых в комнате остается двое.

«И оба на нашей стороне», — механически отмечает Лисс, падая в кресло. Корто выглядит неуязвимым, и у нее на языке вертится вопрос: когда делихоны успели изобрести противопаралитическую защиту и почему не доложили о ней Совету? Наличие подобной технологии у одной из планет Конфедерации может иметь столь далеко идущие последствия, что Лисс становится по-настоящему жалко Гетмана: сейчас ему только не хватает забот с полным перевооружением Звездного десанта!

— Корто?

К дьяволу все супертехнологии! Что это с ним? Муж Вероник сидит на полу, скорчившись, опустив седую голову, обхватив обеими руками тело лорда-канцлера Аккалабата, и бережно прикасается губами к уже склеившимся от крови серебристым прядям.

— Корто?!!

Бешеный вопль Вероник от двери заставляет Лисс подпрыгнуть в кресле. Делихонка в такой ярости, что, кажется, готова вцепиться Лисс в лицо:

— Ты! Ты, дрянь безмозглая! Что ты опять натворила? Куда ты поперлась? В тебе хоть капелька здравого смысла есть? Я тебя, что, ничему не учила? Жизнь тебя ничему не научила? Нет?!!

Лисс беспомощно разводит руками: она не виновата, но объяснять это сейчас бесполезно. Вероник и в молодости не хотела ничего слышать, а уж сейчас… Но крик прекращается так же неожиданно, как начался. От одной тихой фразы, произнесенной по-прежнему сидящим на полу Корто:

— Вероник, пожалуйста… мой мальчик.

Пылающая гневом мегера на глазах у Лисс превращается в самое нежное и любящее существо в мире. Она на коленках подползает к мужу, заглядывает в глаза, бледные, почти белые, которые не отрываясь смотрят в точно такие же, только неподвижные уже навечно.

— Корто… Корвус, — она протягивает руку к шее Сида, но муж перехватывает ее на полпути.

— Не надо, я проверял. Он мертв уже четверть часа.

Вероник снова оглядывается на Лисс. От этого ненавидящего взора Лисс должно было бы стать жутко, но сейчас ей все равно. Эйфория, вызванная окончанием схватки, прошла, и она четко осознает, кто именно лежит на полу у ее ног и никогда не выйдет из этой комнаты живым. Таким уверенным в себе, спокойным и ядовито-непроницаемым, каким он меньше часа назад вошел сюда, каким она привыкла видеть верховного лорда Сида Дар-Эсиля. Мужа Хеллы. Отца Элджи. Эта последняя мысль окончательно выбивает ее из колеи. Она обхватывает руками голову и громко спрашивает в пустоту, глотая слезы:

— Ну почемуууу, аааа? Почемуууу? Что я скажу его сынуууу? Что я скажууу Элджииии?

— Так и расскажешь, — с садистским удовлетворением говорит Вероник. — Скажешь: твой отец погиб, защищая меня. Из-за меня. И посмотришь на реакцию.

— Перестань, Вероник, — Корто высоко закидывает голову, словно рассматривает что-то на потолке, несколько раз смаргивает. — Элджи — взрослый мальчик. Он все поймет. Умереть на четвертом десятке, в бою — это нормально для дара Аккалабата. Вот Хеллу жалко — одна с тремя детьми. Может снова попасть под дуэм. Если королева ее заставит, отказаться нельзя. Хорошо, что один парень на Анакоросе, второй на Когнате. Целее будут. Сейчас пойдет такая драка за место лорд-канцлера… Как он об этом не подумал? Эх, Сид, Сид… предусмотрительность Дар-Эсилей. Дурачок ты мой… вечно… — голос его прерывается рыданиями.

Лисс выбирается из кресла, подсаживается к Вероник.

— Ника, кто он? — ответ она уже знает, но он такой невероятный, что Лисс надо его услышать.

— Ну если мертвый дар, лежащий перед тобой, это Сид Дар-Эсиль, то это, разумеется, его отец, — рявкает та.

— Лорд Корвус?

— Да. Да. Да. Что тебе еще надо? Оставь нас в покое. Уходи. Мы сами все объясним, сами все придумаем. Ты ни к чему не способна.

— Ника, я…

— Убирайся.

— Вероник, прекрати, — пока они говорили, лорд Дар-Эсиль надел темные очки и глаз его теперь не видно. Короткую свою шевелюру он ерошит таким же жестом, каким Сид приглаживал волосы, когда непонятно куда сползала атласная ленточка. — Он за нее вступился, значит, она имеет значение. Имела значение. Для него, для Хьелля, для Элджи… сейчас уже не важно. Если бы… а! — он совсем по-старчески машет рукой. Лисс пытается сообразить, сколько ему лет, и пропускает следующую фразу.

— Значит, Элдж похож на меня, — повторяет лорд Корвус.

— На Сида. На Вас, — улыбается Лисс. — Я его обожаю. Он очень хороший мальчик.

— И ни мечи, ни политика? Но к чему-то он все-таки приспособлен? — в голосе лорда Дар-Эсиля тревога, перемешанная с надеждой.

Лисс становится мучительно жалко этого человека, про которого она всегда считала, что он умер бог знает когда, а он жив и сидит теперь на коленях над телом сына и пытается узнать хоть что-нибудь про своего старшего внука. Она отбрасывает в сторону мысли о том, что сейчас не время и не место, и начинает рассказывать:

— Как я и говорила. Ни к тому, ни к другому. Потому его и отправили на Анакорос.

Заметив разочарованное выражение на лице Корт… Корвуса Дар-Эсиля, Лисс быстро добавляет:

— Зато он оказался прекрасно приспособлен к жизни у нас. Его все любят. Он успевает по всем предметам.

Это уже совсем неуместное (Вероник крутит у виска пальцем) и слабое утешение, но почему-то оно оказывается той соломинкой, за которую с готовностью хватается человек, единственный сын которого только что погиб, пытаясь спасти Лисс.

— Хорошо. Действительно хорошо. А остальные?

— А про остальных я ничего толком не знаю. Кори и Медео. Внешне они пошли в Дар-Халемов. У Кори получается на мечах. И он ходил у Сида в любимчиках. Медео еще маленький, но, по словам Элджи, жуткая шельма.

— Кори? — переспрашивает лорд Дар-Эсиль. — В честь меня, как я понимаю.

— Разумеется, — кивает Лисс.

Она надеется, что разговор окончен и можно уйти уже из этой страшной комнаты, где так много трупов и так пахнет кровью. Но когда она пытается встать, лорд Дар-Эсиль хватает ее за рукав и снова усаживает рядом с собой.