Ареал 4–6: Вычеркнутые из жизни. — Государство в государстве. — Умри красиво - Сергей Сергеевич Тармашев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Например, вода и медикаменты, – кивнул Медведь. – Кто же откажется.
– Нет, это не главное, – возразил Кварц. – Суди сам, допустим, ты нас вычислил, застал врасплох, вломился на базу и всех перебил. Запас воды и медикаментов твой. Прошло немного времени, воду выпили, лекарства использовали. Что дальше?
– Дальше? – Майор задумался. – Теоретически можно жить на нашей базе. Хотя вряд ли это для них вариант. База невелика, не примет и сотню человек, не то что тысячи. Остальных разместить негде, если только вычистить склад РАВ в Городке. Но даже мы с УИПами добираемся туда с трудом. Это же Жёлтая Зона, карту аномалий тут не составишь, обстановка меняется постоянно. К каждому человеку опытного сталкера не приставишь, сталкеров не хватит. Будут потери, и немалые. Выходит, после того как они нас уничтожат и всё сожрут, придётся им возвращаться восвояси.
– Но зачем тогда нас уничтожать? – Контрразведчик вопросительно поднял брови. – Не выгоднее ли и дальше покупать у нас воду и уникальные медикаменты? Не говоря уже о том, что наше уничтожение достанется им недёшево.
– Они рассчитывают захватить наших учёных и оборудование, – предположил Медведь. – И производить всё это самостоятельно.
– Чтобы иметь такие планы, необходимо как минимум знать наших учёных в лицо, – пояснил Кварц. – Иначе их можно попросту убить в ходе штурма. Кроме того, учёные могут вести бой вместе с остальными и погибнуть, никто не гарантирует, что этого не произойдёт. Противник обязан учитывать и крайние варианты: как только мы поймём, что нам крышка, сами расстреляем учёных и выведем из строя оборудование. Многие на нашем месте сделали хотя бы второе.
– Тогда что, выходит, всё-таки Белов? – Медведь тихонько потряс головой, тщетно пытаясь унять монотонную боль. – Кого ещё могут интересовать наши учёные? Всё придумал Волконский, под личиной которого скрывается Доктор Зло?
– Волконский тут ни при чём, – слабо улыбнулся Кварц. – Хотя он по-своему тоже темнит. Бедный и несчастный учёный-исследователь, которого силой оторвали от науки и бросили на бумажную работу. Хотел бы двигать исследования – двигал бы. Хотя бы свои собственные. Подозреваю, что ему просто ничего не надо, быть главным его вполне устраивает, а относительно того, что после гибели ГНИЦ с Зудом бороться просто некому, он иллюзий не испытывает. Но давай вернёмся к нашим баранам.
– Давай, – согласился майор. – То есть ты всё-таки что-то раскопал о наших доброжелателях?
– Пока это только предположение, – поморщился контрразведчик. – Мне не хватает данных. Однако давай вновь представим, что ты – это они и ты прекрасно отдаёшь себе отчёт в том, что после штурма нашей базы тебе достанутся только трупы и разбитое оборудование. И тебя это не пугает. Почему?
– Почему… – Медведь вновь задумался. – Возможно, потому что я рассчитываю, что смогу его починить и без учёных? Что у меня есть… недогоревшие обрывки записей, расстрелянные компьютеры, но жёсткие диски, возможно, частично удастся восстановить, взорванные вакуумные пары… трофейное оборудование со встроенными осколками метеорита! Мы можем не успеть вытащить их все, а если и успеем, останутся гнёзда под них. – Майор посмотрел на контрразведчика: – Я рассчитываю восстановить всё по следам.
– А откуда у тебя такая уверенность? – парировал Кварц. – Ты же не знаешь, что в Жёлтой Зоне можно запустить электричество, с чего ты взял, что следы будут на каждом углу? Может, мы тут при свечах живём, а воду добываем ручным насосом из какой-нибудь дыры, над которой стоит один-единственный маленький волшебный приборчик, который я перед смертью зашвырну в Плешь?
– Сдаюсь, – хмыкнул Медведь. – Вывод один: я – экстрасенс и увидел всё через астральную плоскость или ментальную окружность…
– Или ты точно знаешь, что электроприборы в Жёлтой запустить возможно и следы этого будут повсюду, где есть эти самые электроприборы, – закончил за него контрразведчик. – Ты уверен в своих силах и возможностях.
– Но про электричество в Жёлтой Зоне никому не известно! – возразил майор. – Кроме нас!
– Точно никому? – внимательно посмотрел на него Кварц. – А если хорошо подумать?
– Подпольная лаба Ферзя?! – изумился Медведь. – Там стояли компьютеры… Но все, кто имел с ней дело, уже в аду. Хотя… кто сказал, что все… кто-то мог уцелеть?
– Например, Меркулов, – помог ему контрразведчик. – Ты с ним не знаком, а вот наша следственная группа занималась им очень плотно. Вспомни, когда Лемур с Червонцем поняли, что раскрыты, они не побежали предупреждать Ферзя. Для них важнее было уничтожить улики, они знали, что взять Салмацкого, у которого «Ариадна», окажется не так просто, а вот для уничтожения улик требуется время. Не исключено, что между ними в Жёлтой была радиосвязь, так же, как есть сейчас у нас, но это уже детали. Салмацкий задержал вас с Рентгеном и Туманом, они зачистили лабу. И если бы у Тумана не оказалось «Ариадны», успели бы уйти до вашего появления. Вот почему Ферзь так уверенно уходил от преследования. Он знал, что у него в рюкзаке есть то, что поможет ему если не выпутаться из этой истории вообще, то хотя бы выбраться из страны живым и при деньгах. Все планы ему спутал Туман. У него были и «Ариадна», и честь офицера, и долг патриота, и нежные чувства к Лаванде. Слишком много для одного профессионала, идущего за тобой по пятам. Салмацкому пришлось тащить за собой заложника, чтобы его просто не пристрелили издали, как только представится такая возможность. В итоге он уходил медленно, рискнул приблизиться к Красной Зоне и проиграл. Что же касается Меркулова, то в день катаклизма он ушёл от людей Белова и скрылся. И если предположить, что он тогда выжил, то кое-что складывается, хотя и не всё. Во всяком случае, услугами Рашпиля в ту пору он пользовался вполне уверенно.
– И сейчас он по доброй традиции действует руками Общаковских? – уточнил Медведь. – А им-то всё это зачем? Мстят за подельников? Тоже хотят воды и медикаментов? Укрепляют авторитет?
– Вот тут и начинаются белые пятна. – Кварц в задумчивости постукивал карандашом по столу. – Допустим, с Меркуловым, если это он, всё
