Полководец. Война генерала Петрова - Карпов Владимир Васильевич

В тот же день из Москвы было получено сообщение об утверждении плана основной операции Отдельной Приморской армии. Из резервов Ставки И.Е. Петрову была передана 9-я Краснознаменная пластунская дивизия, сформированная из кубанских казаков. Командиру ее генерал-майору П.И. Метальникову командующий армией сразу же поставил задачу готовить личный состав к наступательным действиям. Для этого была подобрана соответствующая местность на материке с точным воспроизведением обстановки плацдарма: переднего края противника и наших окопов, боевых порядков и расстояний между отдельными их элементами.

Напряженная работа велась на плацдарме: 11-й и 16-й гвардейские корпуса усилили разведку противника, сосредоточивали запасы, пополнялись людьми и техникой. И.Е. Петров целыми днями, а порой и ночами пропадал в войсках. Только под Новый год он вернулся раньше обычного и пригласил Ворошилова и Штеменко к себе в домик на ужин. Пришли туда и ближайшие помощники командарма. Отметили успехи в уходящем 1943 году и пожелали друг другу, чтобы наступающий 1944 год был еще более счастливым. Климент Ефремович послал поздравление командирам корпусов и дивизий, командованию Черноморского флота и Азовской военной флотилии.

Начало наступления было назначено на утро 10 января.

Оно началось в установленный срок. Заговорила наша артиллерия. А затем пошли в наступление выделенные для этой операции силы из состава стрелковых корпусов, сосредоточенные на плацдарме.

Прошло три долгих часа. Из стрелковых корпусов поступали сдержанные доклады. По всему чувствовалось, что атака развивается плохо, а на отдельных участках захлебнулась совсем. Петров приказал сосредоточить артиллерийский огонь на тех районах, где наметился успех. Но противник держался прочно.

О десанте, который высаживался севернее, в составе 166-го гвардейского полка Г.К. Главацкого, было известно, что он ведет бой на высотах, захватил там две вражеские зенитные батареи, много стрелкового вооружения и до 60 пленных. Гряда высот, по существу, в его руках.

Но с десантом Главацкого части 11-го гвардейского стрелкового корпуса соединиться не сумели. За сутки они продвинулись всего на один-два километра.

На второй день бои продолжались. Была введена дивизия второго эшелона. Противник тоже подбросил резервы. Немецкая авиация обрушилась на позиции, занятые десантом. Начался ожесточенный артиллерийский обстрел. Против десантников пошли танки. Бойцы Главацкого вынуждены были бить их только наверняка — боеприпасы подходили к концу.

После полудня замысел врага определился вполне. Немцы стремились отрезать десант от моря, окружить и уничтожить его. И.Е. Петров приказал Главацкому прорваться навстречу 11-му корпусу. Десантники и на этот раз действовали очень решительно. К исходу дня они соединились с нашими главными силами, передали им захваченные высоты и были затем выведены в резерв 55-й гвардейской стрелковой дивизии.

Генерал Штеменко вспоминает:

«В итоге этих боев положение на правом фланге армии несколько улучшилось, но не настолько, как хотелось бы. Климент Ефремович нервничал».

Рано утром 15 января Петров и представители Ставки побывали на высотах, захваченных десантом.

Организуя прорыв немецко-фашистской обороны в районе Керчи, командующий Приморской армией должен был как-то обезопасить свой фланг от возможных ударов со стороны противника, еще занимающего город. Для этого он выделил некоторую часть своих сил. Успех, однако, не был достигнут; хотя бои на окраинах Керчи носили ожесточенный характер.

Дальше опять цитата из книги Штеменко:

«Доклады Отдельной Приморской армии в Ставку по обстановке на Керченском полуострове всегда были очень объективными, и неудачные действия войск в Керчи там не приукрашивались. Получая эти доклады, Ставка обеспокоилась, поскольку, как известно, бои в городе приводят, как правило, к большим потерям войск и затрудняют использование артиллерии, танков, авиации. В связи с этим И.Е. Петрову и Климову — К.Е. Ворошилову — была послана телеграмма, в которой отмечалось, что Приморская армия имеет значительное преимущество над противником в численности войск, в артиллерии, в танках и авиации. Но, подчеркивалось, и эти преимущества армия теряет, ввязавшись в уличные бои в городе, где противник укрепился, где приходится вести затяжные наступательные бои за каждую улицу и за каждый дом и где нет условий для эффективного использования всех имеющихся средств усиления.

Такую тактику командования армии Ставка считает в корне неправильной, выгодной для противника и совершенно не выгодной для нас.

Ставка считает, что главные усилия армии должны быть направлены для действий против противника в открытом поле, где имеется полная возможность эффективно использовать все армейские средства усиления.

Разговор о том, что невозможно прорвать сильную оборону противника в открытом поле, лишен всяких оснований, ибо даже такая оборона, какую имели немцы под Ленинградом, втрое сильнейшую, чем оборона немцев под Керчью, оказалась прорванной благодаря умелому руководству… Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

1. Перенести основные боевые действия войск армии в открытое поле.

2. Действия в городе ограничить операциями, имеющими вспомогательную роль в отношении действий главных сил армии в открытом поле.

3. Исходя из этих указаний, перегруппировать силы и представить свои соображения о плане дальнейших действий в Генеральный штаб не позже 28.1.44 г. "».

Подписали телеграмму И.В. Сталин и А.И. Антонов.

Эти указания Ставки были выполнены. Подготовительная работа к основной операции подходила к завершению — проведена перегруппировка, улучшены исходные позиции, накоплены на плацдарме боеприпасы, получено пополнение и прошло необходимое обучение. Остается только дать сигнал — и начнется операция по освобождению Крыма, в успехе которой не сомневался представитель Генштаба Штеменко. Генерал армии Петров был абсолютно уверен, что сделано все необходимое, и был готов повести свою армию вперед.

И вдруг… То, что произошло, было так неожиданно, что Штеменко начинает рассказ о происшедшем именно с этого слова:

«И вдруг в Варениковскую прибыл специальный поезд, а с ним — новый командующий Отдельной Приморской армией генерал А.И. Еременко. Без всякого уведомления представителя Ставки, не говоря уж о запросе его мнения по такому немаловажному вопросу, И.Е. Петров был освобожден от должности, зачислялся в распоряжение Ставки и вызывался в Москву.

А вскоре затем позвонил А.И. Антонов и передал мне приказание тоже выехать в Ставку с докладом о положении дел под Керчью. Видимо, события последних дней сильно обеспокоили Сталина. Климент Ефремович оставался на месте.

Докладывал я в присутствии только членов Ставки да А.И. Антонова. Петрова не пригласили. Сталин усомнился было в целесообразности проведения Приморской армией частной операции. Я постарался, как мог, мотивировать ее необходимость.

Когда речь пошла о делах в Приморской армии, Верховный вспомнил наш протокол с десятью подписями.

— Колхоз какой-то. Вы там не голосовали, случайно?.. Ворошилову такое можно еще простить — он не штабник, а вы-то обязаны знать порядок. — Затем, обращаясь уже к Антонову, кивнул в мою сторону. — Надо его как-то наказать за это.

Антонов промолчал…

О Петрове не было обронено ни звука. Размышляя потом над этим, мы в Генштабе пришли к выводу, что ограниченные результаты частной операции и раздоры с командованием флота посеяли у Сталина сомнения в отношении Ивана Ефимовича. Его заменили перед самым началом большой операции, когда Отдельная Приморская армия, по существу, была уже подготовлена к ней. Воспользоваться плодами своего труда И.Е. Петрову не пришлось, а операция прошла успешно.

В мае, после освобождения Крыма, многие из участников операции были награждены».