Полководец. Война генерала Петрова - Карпов Владимир Васильевич

Дальше опять слово Гладкову:

— Задача у десанта была одна: выиграть время, продержаться до вечера. Но, обороняясь в отдельных опорных пунктах-подвалах, мы не смогли бы ее решить. Я принял решение на контратаку. Надо выждать, когда противник, накопив силы, двинется на штурм, и в этот момент ударить с двух направлений — вдоль берега и со стороны полка, которым командовал Челов, окружить и перемолоть пехоту врага. Отданы распоряжения Белякову, Ковешникову, Челову. Вот пробежала мимо КП по траншее рота морской пехоты. Следом за ней в том же направлении скрылась рота из полка Ковешникова. Тулинов вел ее к исходным позициям для броска на берег. Я стоял с ракетницей в руках, считая минуты. Противник нас опередил. Около пятнадцати часов двинулся в центре и с юга, намереваясь окружить южный и центральный полки. Атаку отбили. На юге немцы энергичным ударом овладели половиной поселка. Попала в плен часть тяжелораненых… Наступил самый критический момент. Противник был во много раз сильнее нас, он почувствовал вкус успеха и потому отчаянно рвался вперед. Что делать? Может, отказаться от контратаки? Но тогда будет еще хуже…

Последняя радиограмма командарму с «огненной земли»:

«Противник захватил половину Элътигена. Часть раненых попала в плен. В 16.00 решаю последними силами перейти в контратаку. Если останемся живы, в 22.00 буду выполнять ваш 05».

Гладков продолжает:

— Командующий артиллерией вызвал огонь с Тамани. Пять минут оттуда били по южной окраине. Взлетела ракета. Страшный для врага боевой клич «полундра» прогремел на берегу. Его покрыло «ура» пехотных рот. Контратака вышла дружная. Наши навязали врагу рукопашную схватку. Немцы дрогнули, начали отходить. Но вдруг снова кинулись на правый фланг Тридцать седьмого полка. Пришлось послать на помощь сюда учебную роту. Наши контратаки продолжались до темноты. Противник не сумел рассечь плацдарм, но часть южной окраины осталась в его руках. Однако раненых нам удалось вызволить. Вечером мы с Копыловым зашли к ним. В подвале лежали около ста человек. Кто бредил, кто стонал, требуя воды. Увидев нас, стали спрашивать: «Как дела? Отбили все атаки? Наступать дальше будете?» Трудно было ответить на эти вопросы, ведь мы не хотели волновать и без того измученных людей. А потому, как могли, постарались успокоить их. Заметив знакомого сержанта-разведчика, я подошел и поцеловал его. А потом под влиянием душевного порыва мы с Копыловым перецеловали всех. «Все будет в порядке, родные, — говорили мы раненым. — Главное, что вы опять с нами…»

В траншее недалеко от помещения медсанбата стоял, прислонившись к стенке, невысокий солдат. Автомат поперек груди. Руки положены на оба конца оружия. Подошли поближе — сержант Василий Толстов, получивший недавно звание Героя Советского Союза.

«О чем задумались, товарищ сержант?» — поинтересовался я. «Родной дядя у меня тут лежит, станичник Ефименко. Вчера его ранило. Я думал, сможет пойти на прорыв. А он не в силах. Приходится ему оставаться… — Сержант помолчал, крепко сжав губы. Потом продолжил: — Дядюшка оружие просит… Иди, говорит, доложи — пусть дадут оружие и патроны, будем биться до последнего…» Эту же просьбу часом позже мне передал майор медицинской службы Чернов. Докладывая о размещении тяжелораненых, он сказал, что многие из них изъявили желание стать в строй — в заслон, как они заявили.

Я приказал выдать этим героям оружие и боеприпасы…

Когда через несколько часов десант пошел на прорыв, позади на истерзанном клочке эльтигенской земли ударили очереди автоматов и пулеметов. Раненые сдержали слово!..

Всего на прорыв набиралось около двух тысяч человек, считая и раненых, способных передвигаться. Каждому выданы патроны и гранаты с расчетом на два дня напряженного боя. Велено зарыть в землю все, чего нельзя взять с собой, уничтожить всю штабную документацию. Запасы продовольствия позволили выдать на каждого горстку сухарей и банку мясных консервов на двоих.

Гладков объявил свое решение:

— В двадцать два ноль-ноль начинаем атаку вражеской обороны в районе Чурбашского озера. Атакуем внезапно, без артиллерийской подготовки, без единого выстрела.

Офицеры пометили на своих картах маршрут продвижения к Керчи. Крепко пожали руки, пожелали друг другу боевой удачи и счастливой встречи на Митридате.

То, что произошло дальше, коротко описать невозможно. Скажу одно — этот прорыв через боевые порядки врага, уничтожение в ночном мраке всех, кто попадался на пути — артиллерии, штабов, тыловых служб, — заслуживает отдельного описания как ярчайшее проявление героизма и самоотверженности советских воинов. Двадцать пять километров прошли по тылам врага отважные десантники и захватили сильно укрепленную врагом гору Митридат.

Как только Петров узнал, что десант прорвался на гору Митридат, он тут же дал телеграмму лично Сталину. Не побоялся обеспокоить Верховного мелкими по его масштабу делами. Это вообще был беспрецедентный случай, чтобы докладывалось Сталину о действиях небольших подразделений. Но Петров был счастлив, он был восхищен мужеством своих боевых товарищей и хотел, чтобы о них знал сам Верховный Главнокомандующий.

«Сталину. Отряды Гладкова, в ночь на 1 ноября высадившиеся на побережье Керченского полуострова, заняли поселок Эльтиген. Будучи окруженными с суши и блокированными с моря, после 36-дневных ожесточенных боев с превосходящими силами противника, в ходе которых уничтожено около 4000 немецких, румынских солдат и офицеров, 6 декабря в 22 часа десантники стремительным броском прорвали блокаду противника и вышли из окружения. Отважный и смелый командир десантного отряда Гладков сумел с отрядом не только прорвать оборону, но и обмануть противника. Отряд был уже на полпути к городу Керчь, а противник все еще освещал ракетами район занятой ими обороны. Когда было обнаружено, что десантников уже нет, немцы долго шарили по полю прожекторами, бросали с самолетов ракеты, но так ничего и не нашли. После 25-километрового марша по тылу противника отряд на пути уничтожил 1 зенитную и 2 тяжелые дальнобойные батареи, разгромил сильно укрепленный опорный пункт, при этом уничтожив около 100 немецких и румынских солдат и офицеров, а затем сходу ворвался в центр города Керчь, занял сильно укрепленную господствующую над городом гору Митридат. При этом уничтожено около 150 немецких солдат и офицеров, взято в плен 30, захвачено фашистское знамя…»

В 14.00 Гладков прислал Петрову радиограмму с Митридата:

«Противник сосредоточивает все новые и новые подразделения. Уже со всех сторон замкнул кольцо вокруг захваченного нами рубежа. У нас сил мало. Боеприпасы на исходе. Раненые сосредоточены у пристани. Нам нужна срочная помощь в людях и боеприпасах. Выбрасывайте ко мне десант. Гору Митридат не сдадим. Это такой рубеж, который обеспечит победу над противником, занимающим Керчь. Боеприпасы сбрасывайте самолетами в район отметки 91,4».

Через час получил ответ:

«Части 16-го стрелкового корпуса начнут действовать в 16 часов и будут продолжать всю ночь. Готовлю к ночи вам крупную партию пополнения и боеприпасов. Днем боеприпасы будем сбрасывать с воздуха, а ночью подам морем. Петров».

Командарм лично следил за огневой поддержкой десанта. 8 декабря он предупредил Шварева:

— Гладков ведет ожесточенные бои с наступающим противником из района церкви севернее отметки 91,4. Туда он просит огонь артиллерии и авиации. Как только получите данные от Гладкова, докладывайте мне.

В тот же день Петров указал Вершинину:

— Гладков просит бомбовый удар по району церкви. Кроме того, он просит подать ему ручных и противотанковых гранат. Немедленно организуйте. Сбрасывайте смелее на южные склоны горы Митридат.

Но 16-й корпус не смог преодолеть оборону врага и прорваться к Митридату на помощь Гладкову.

Петров понимал, что силы десантников истощены сверх всяких допустимых и недопустимых пределов. Он решил эвакуировать десант. Запросил мнение Гладкова: