Закат Пятого Солнца (СИ) - Штаб Юрий

Душа Марины металась, не находя покоя. Ацитометль пригласил ее к себе домой именно сейчас, когда дружелюбие между испанцами и индейцами пошатнулось. Почему? Желает уберечь от сражения, которое вскоре может разразиться? Или же это тоже ловушка? И ее, помощницу Кортеса, сейчас пленят и будут пытать, стараясь вызнать планы конкистадоров? От таких мыслей мороз пробегал по коже. Ацитометль, похоже, действительно в нее влюбился. Он бы не стал заманивать ее в западню. Но что, если он и сам лишь игрушка в руках главных вождей и не знает, что ей уготовано?

Вскоре они добрались. Ацитометль, принадлежащий к самой верхушке местного общества, жил богато. Это оказался роскошный дворец, полный слуг и рабов. Стены украшали безумно дорогие мозаики из перьев. Мать молодого вождя, почтенная полная женщина с миловидным лицом, приняла Марину ласково. Разговор неспешно перетекал с одной темы на другую и постепенно перешел к личности Марины. Хозяйка живо интересовалась жизнью гостьи. Постепенно девушка рассказала ей все. Как она попала в рабство, как жила все эти годы, как со временем оказалась среди испанцев. Похоже, что ей поверили во всем, даже в том, что она дочь вождя.

Марина рассказывала все это, отлично понимая, что для нее это своеобразная проверка. Они хотят узнать ее получше. Для чего? Возможно, и в самом деле доверят какую-то тайну? Вскоре беседу прервало появление слуги. Он прибыл сообщить, что Ацитометля приглашают на срочный совет вождей. Ничего такого на сегодняшний вечер не планировалось. Подобная поспешность было необычной и навевала тревогу. Ацитометль попрощался и ушел, предупредив, что, скорее всего, вернется совсем поздно.

Мать его, отослав слуг, пригласила Марину сесть поближе. Девушка, с замирающим сердцем, повиновалась. Вот и пришло время для откровенного разговора. Не зря ведь убрали всех свидетелей.

— Скажи, не надоело ли тебе быть рабыней? — спросила женщина.

Вопрос звучал риторически. Не дожидаясь ответа, хозяйка продолжила:

— Мой сын со временем станет одним из главных вождей в Чолуле. Не единоличным правителем, ведь городом управляет совет вождей, но он уже сейчас в этом совете. И он уверен, что ты можешь стать ему прекрасной женой. Что ты на это скажешь?

— Я переводчица белолицых чужаков и они меня уж точно не отпустят, — уклончиво ответила Марина.

— Чужаки нарушают запреты нашего уэй-тлатоани Монтесумы Шокойоцина. Ты должна понимать, что его снисходительности есть предел. Рано или поздно он устанет терпеть их дерзость и достойно покарает. Тогда никто из помощников чужаков не сможет просить милосердия.

— Но прямо сейчас сила на стороне испанцев, — несмело пробормотала Марина, опустив глаза. — Если я не покину Чолулу вместе с ними, то они весь город перевернут, пытаясь меня отыскать.

— Не беспокойся об этом. Если ты согласна выйти замуж за моего сына, то ты будешь под защитой. Чужакам вскоре будет не до тебя. Оставайся в нашем доме. Когда все приготовления завершатся, ты станешь женой Ацитометля.

— Испанцы очень сильны. Ни жители Табаско, ни тлашкаланцы не смогли им сопротивляться. Чолула не сумеет их удержать.

— Как ты сама относишься к этим белолицым дикарям? — спросила женщина.

— Они не чтут богов, разрушают храмы и не уважают местные обычаи, — ответила Марина.

— Разве ты сама не молилась их богу?

— А какой у меня был выбор? — еле слышно пробормотала девушка. — У меня нет сил, чтобы отомстить им. Но наши великие боги могут это сделать.

— Боги уже снизошли к нашим молитвам, — ответила мать Ацитометля. — Наш непобедимый повелитель Монтесума Шокойоцин собрал огромное войско и оно спешит к Чолуле.

После этого она поведала Марине план императора ацтеков. Когда испанцы соберутся уходить из города, то на них первыми нападут присланные касиками носильщики, которые на самом деле будут переодетыми воинами. Не ожидающие ничего такого белые чужеземцы вряд ли сумеют оказать сопротивление. Но даже если они и отобьются, то выйти из Чолулы живыми у них нет никаких шансов. Улицы перекопаны и забаррикадированы, тысячи горожан засядут на крышах и станут осыпать проходящих внизу врагов камнями и стрелами. Если же конкистадоры захотят держать осаду в самом городе, то с приходом армии ацтеков штурм их лагеря будет идти, не прекращаясь ни днем, ни ночью, пока они не свалятся от усталости. Всех белолицых чужаков пленят и сердца их насытят богов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты своевременно покинула лагерь этих безбожников. Другого шанса на спасение просто нет. Всех их союзников ждет та же участь — плен и гибель на алтарях, — закончила хозяйка дома.

Наступила ночь и все легли спать. Но Марине было не до сна. Вот тот момент, прихода которого она ожидала и опасалась. Девушка понимала, что рано или поздно Монтесума покарает испанцев. Дилемма лишала покоя. Ей предложили великую честь — обрести обратно тот высокий статус, которого она лишилась в детстве. Снова оказаться в кругу знати, забыв о годах рабства. Ацитометль благороден, отважен, хорош собой и, самое главное, влюблен в нее. Он предлагал Марине достойную участь. Она будет не наложницей или рабыней, а женой вождя священной Чолулы. Ни о чем таком она раньше не смела мечтать.

С другой стороны Эрнан Кортес. Его отвага и самоуверенность повергали ее в священный трепет. Марина уже вполне осознала, что он не посланник богов, а всего лишь человек. И это вызывало в ней еще большее почтение к предводителю конкистадоров. Одно дело, если вестник богов отваживается на безнадежное дело, чувствуя поддержку своего незримого покровителя. И совсем другое, если простой смертный, рискуя жизнью, решается на небывалый подвиг. Она не встречала мужчин храбрее и мудрее Кортеса. Разве не почетно служить такому вождю? Правду сказать, он не обещал взять ее в жены и не сулил роскоши и богатства. Наоборот, вел свой отряд в самоубийственный поход против Монтесумы.

Стоит ли принимать предложение Ацитометля? Да и есть ли у нее выбор? Если она утром пожелает вернуться к конкистадорам, то это будет выглядеть подозрительно. Как будто она выведала планы местных жителей и теперь спешит предупредить испанцев. Так можно лишиться не только благосклонности молодого вождя, но и жизни. Наверняка правители Чолулы соблюдают осторожность в своем заговоре. Возможно, они знают, на ком Ацитометль мечтает жениться и тогда, конечно же, помешают ей вернуться к Кортесу.

Образы двух мужчин поочередно всплывали перед ее взором. Ацитометль — молодой, порывистый, гордый и прямолинейный. Рядом с ним она проживет достойную жизнь, окруженная богатством и почетом, будет любима и уважаема. И Эрнан Кортес — окрыленный верой в собственный успех, стремящийся к немыслимым подвигам. Человек, который своей волей заставляет покориться саму судьбу, преодолевая любые преграды. Но уж не слишком ли высоко он метит? Неужели думает, что ему по силам одолеть целую империю? Скорее всего, он погибнет, столкнувшись с силой, которая в сотни раз превышает его собственную. И заодно вместе с ним потерпят крах все, кто за ним следует.

Марина лежала, чутко прислушиваясь к каждому шороху. Ацитометль все не возвращался. Она говорила себе, что проще всего сейчас покориться обстоятельствам. Убедить себя в том, что испанцы обречены и принять ту участь, которая обещает почет и безопасность. Остаться в Чолуле. Но вот Кортес не покоряется обстоятельствам. Ну так и что с того? Он такой один на многие тысячи человек. Не каждому такая ноша по силам. И все же тревога не давала ей уснуть. Какое решение принять?

…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ноги в плетеных сандалиях бесшумно несли Фернана вперед. Меч он пока не доставал, зато кинжал на всякий случай держал в левой руке. Мимо проплывали дома. То справа, то слева вздымались темные громады пирамид. В храмах на их вершинах виднелись отблески огней. Гонсалес мысленно выругался. Задача становилась просто невыполнимой. В Европе все получилось бы гораздо проще. Планировка городов была более-менее знакома, да и любого встречного прохожего он смог бы расспросить. И тот бы обязательно ответил. Или по-хорошему, или с ножом у горла. А здесь? Индейского наречия Фернан почти не знал. Прикинуться своим, раствориться в толпе тоже не было ни малейшего шанса.