Хроники Реликта. Том 2 - Василий Головачев

– А Фома?

– Он в поиске, еще не вернулся. Погибло двадцать человек, двое куда-то запропастились… В общем, горе у нас, вряд ли мы тебе сможем чем-нибудь помочь.

– Мне нужен только транспорт, на этой колымаге я далеко не улечу.

– Хоздвор сгорел, у нас самих теперь остался только один почтовик. Зайди к властнику, поговори, может, подскажет что.

Охранники открыли ворота, и Влад вошел в деревню.

Архитектура Мурманских деревень ничем не отличалась от архитектуры Дебрянской общины. В центре деревни располагалась соборная площадь с каабой Веры, от нее отходили радиальные улицы, как спицы колеса, пересекаясь с кольцевыми улицами, которых насчитывалось обычно от трех до семи.

Влад вышел на соборную площадь деревни и остановился, глядя на ряды прикрытых черными накидками тел. Суетившиеся на площади мужчины, готовившие похороны, не обратили на гостя никакого внимания. Черная туча боли и горя витала над деревней, заставляя испытывать неуютное чувство собственной вины и ненужности.

Влад кивнул охраннику управы, расположенной не в скале, а в каменной крепостце в форме пирамиды, двинулся к ближайшей улице, ведущей к строениям общинного хозуправления. Если бы не это отличие, можно было бы подумать, что кладоискатель никуда не улетал, оставаясь в своей деревне.

Впрочем, существовало еще одно отличие между деревнями, не относящееся к их архитектуре, – положение Солнца. Здесь оно висело гораздо выше, почти в зените, нежели в районе Дебрянской общины.

Однако мурманчане действительно ничем не могли помочь кладоискателю. Хоздвор представлял собой руины пожарища, от сараев и транспортного блокгауза остались лишь обгоревшие бревна, а три аппарата общины превратились в полурастаявшие пластмассовые сосульки. Когда-то они представляли собой квазиживые организмы, но, пролежав десять веков в пещерах, под водой или в контейнерах с герметической защитой, где их находили искатели, потеряли свойства конформности и энергетической защиты. Теперь это были неживые машины, не имеющие компьютерных систем управления, подверженные механическому разрушению.

Через час Влад выехал из деревни на гепарде, не получив ничего из того, на что рассчитывал. Налетчики, напавшие на Мурманскую общину, уничтожили весь ее транспорт, в том числе и птераны, один из которых Влад надеялся арендовать для похода.

Вид с Белого плато на бесконечную, сморщенную волнами, бликующую под лучами Солнца шкуру океана был великолепен.

Океан не зря получил название Русского Сверкающего. Во времена Катастрофы он был еще Северным Ледовитым, а когда Земля смялась от удара о стену нагуалей и превратилась в линзу, разбитые льды Арктики усеяли водную поверхность мириадами сверкающих под лучами Солнца осколков, льдин и айсбергов. С тех пор он стал Сверкающим. Название «Русский» он получил спустя несколько сот лет, после того как одно из русских племен вышло на его берега, основало Мурманскую общину и объявило океан своим владением.

С высоты Белого плато он казался бескрайним, таков был эффект горизонта на линзовидной Земле, но Влад знал, что ближе к краю планетарной лепешки океан постепенно замерзает и превращается в скопление снежно-ледяных торосов столь причудливой формы, что этот ледяной пояс, охватывающий линзу Земли по всему краю, назвали Поясом Снежной Королевы.

Однако существовал еще один пояс, охватывающий Землю по периметру, – Серебристый, край плотных туманов, пронизанных сотнями крохотных радуг, переходящий в Пояс Снежной Королевы. Путешествовать по этому краю было весьма опасно. Во-первых, потому что ориентация в тумане была делом практически безнадежным, во-вторых, здесь начиналась зона плавания айсбергов, в-третьих, часто встречались «ямы» с аномальной водой, обладающей свойством сверхтекучести. Корабль, попадавший в такую «яму», совершенно не отличимую с виду от обычной водной поверхности, мгновенно тонул. Существовало еще и «в-четвертых»: ближе к Поясу Снежной Королевы увеличивалась плотность нагуалей. Это лишь в последние несколько лет они стали видимыми, так что не составляло большого труда обогнуть гигантские черные или перламутрово-водянистые зазубренные колючки и шипы, а раньше люди то и дело натыкались на невидимое глазу Ничто, калечась и погибая, когда на всем ходу корабля в тело вонзалась острая невидимая игла.

Влад покосился на висящую в воздухе заросль нагуалей, похожую на сросток ежей, и перевел взгляд на север. Там начинался горб Земли, по сути – колоссальная горная страна с огромными каньонами, пустынными плато, разломами коры и дымящимися до сих пор кальдерами, через которые когда-то от удара Земли о нагуаль выплеснулись миллиарды кубических метров расплавленной магмы, образуя своеобразные «лунные» моря и кратеры. С высоты местной возвышенности были отчетливо видны золотые и белые поля календулы и ромашки, а также подъем на горб Земли и выступавшие над слоем атмосферы высокие горные пики на горизонте. Это был мир Влада, он здесь родился и давно привык к нему, считая существующее положение вещей вполне естественным и нормальным. Однако будучи интраморфом, обладая мнемотаксической[91] памятью предков, он помнил и те времена, когда Земля была круглой, планетарным объектом, вращающимся вокруг Солнца, хотя воспоминания эти и казались ему удивительной легендой, не соответствующей действительности.

Дышать на макушке плато было труднее, чем внизу, в долине, где располагалась Мурманская община, но Влад не обращал на это внимания, он вообще мог часами обходиться без воздуха, используя кислород крови и тканей «по второму разу», хотя это и вредило здоровью. Но такова была особенность нынешней жизни цивилизации: она переселилась с возвышенностей в долины, ущелья и пещерные страны, где плотность воздуха была выше и позволяла жить активно и не задыхаться при этом. Деревни и поселения общин строились преимущественно в экологически замкнутых и чистых нишах: в долинах рек, в кратерах потухших вулканов с озерами в центре, в провалах земной коры, где благодаря траве, мхам и микроорганизмам появлялся слой почвы. А там, где образовывалась почва, появлялась и жизнь. Иногда – своеобразная жизнь, если нишу облюбовывали растения-мутанты. Еще более необычными были найденные кладоискателями в разных районах Земли ложбины, где селились животные-мутанты и гоминоиды – вставшие на задние лапы кошки, лемуры и другие представители млекопитающих.

Влад рассеянно шевельнул сенсинг-сферой, определяя положение живых организмов в радиусе двух десятков километров. Мурманская община осталась справа от него, сзади, к северу, начинались скалы, где пыталось выжить племя полуобезьян, но туда молодому кладоискателю идти было не надо. Ему предстояло попасть в поселение гоминоидов, живущих на берегу залива Нерпичья губа, в теплой кальдере с выходом горячих минеральных вод. Влад помнил рассказы мурманского искателя Фомы, утверждавшего, что их соседи – люди-тюлени – якобы имеют летательные аппараты. Если Фома говорил правду, у Влада еще был шанс начать экспедицию согласно разработанному плану, если нет, план похода надо было менять. Кроме Мурманской общины, на берегу океана существовали еще поселения, имеющие транспортные средства, в крайнем случае начинать поход можно было и оттуда. Хотя примут они непрошеного гостя или нет, Влад не знал. Ни в Норвежской общине, ни в Чукотской он еще не бывал.

– Двигай, зверь, – вслух сказал кладоискатель.

Секам оглянулся на него через плечо, как бы спрашивая, правильно ли понял? Влад почесал ему за ухом, и застоявшийся гепардоконь рванул с места, сразу переходя на свой специфичный пружинно-скачковый стелющийся бег. Мимо поплыли скалы, россыпи камней, редкие пузырчатые хвощи, похожие на бритые кактусы, единственные из растений, поселившиеся в горах, если не считать неприхотливых мхов и лишайников. В лицо ударил теплый ветерок, насыщенный горьковатыми запахами пыли, йодистых испарений, соли и минералов. К ним вскоре присоединился запах тревоги, и Влад привычно приготовился к бою. Кладоискатели – опасная профессия. На них охотятся все, кто считает воина-одиночку легкой добычей, как до похода, чтобы завладеть ценными вещами и запасом денег, так и после похода, чтобы выведать координаты найденного клада. Именно поэтому искателями становились в основном эрмы, мастера воинских искусств. Но и мастерство не всегда спасало их от нападений и гибели от рук бандитов или специально охотившихся за ними киллеров на службе общин. Некоторые старосты не прочь были попользоваться дармовыми находками, не требующими большого расхода средств, и создавали специальные команды для перехвата кладоискателей. Владу еще не приходилось с ними встречаться, да и верить в такое узаконенное официально пиратство не хотелось, но учитель не зря предупреждал его перед каждым походом, он знал, что происходит в мире, и молодой воин был готов к неожиданностям.