Хроники Реликта. Том 2 - Василий Головачев

Оба комиссара вопросительно посмотрели на Цамцоя. Претор ОКО ответил им понимающей усмешкой.

– Боюсь, милые мои, мы имеем в службе глаза и уши не только террористов, но и чиновников Правительства… что, возможно, одно и то же. Уж слишком бандиты оперативны и неуловимы, таинственны и жестоки. Ни одного требования, чего хотят террористы, ни одного заявления. И проходят они сквозь наши сети, как игла сквозь паутину. Это уровень интраморфов или, если кто помнит, К-мигрантов, завязавших настоящую войну с людьми во время второго пришествия Конструктора.

– Но К-мигранты, насколько мне известно, были все уничтожены до Катастрофы, – возразил Горан, в генной памяти которого хранилась вся информация о появлении пресапиенса в Солнечной системе.

– Возможно, не все. А может быть, это вовсе и не К-мигранты хотят начать новую войну, утверждать не берусь. Просто уровень воздействия на современный социум заставляет меня искать нетривиальные решения возникшей проблемы.

– Хорошо, допустим, мы найдем ходоков, – сказал Ауримма, – объясним задачу, вооружим их, экипируем… как они выйдут на колонии интраморфов у других звезд?

– Через систему метро, разумеется.

– Но метро может находиться под контролем наших таинственных противников.

– Вы посылали на Землю своих разведчиков? Кто-нибудь знает о станции метро, уцелевшей на нашей бывшей родине?

Ауримма покосился на невозмутимое лицо Милича.

– Мы обнаружили эту станцию случайно… Сначала мы летали к Земле на «струнах».

– На Земле должны были уцелеть и другие станции метро, которые, естественно, не контролируются технической транспортной службой Геи. Нужно их обнаружить.

– Я дам задание Даль-разведке.

– Только доверенным лицам. Тем, кому мы можем доверять. Есть у вас такие?

Ауримма подумал, кивнул:

– В десант-группе есть интраморфы, я поговорю с ними. Не уверен, что они согласятся, честно говоря… но попробую. Однако вряд ли мы найдем метро, не контролируемое нашей транспортной системой.

– До Катастрофы станции метро строились по Галактике бешеными темпами, потом координаты многих из них были утеряны, но сами станции наверняка уцелели. К тому же интраморфы живут и в Солнечной системе, о которой мы почти забыли. Вы должны знать: уцелела большая часть Марса, благодаря Коровьей Лепешке Конструктора, сохранился обломок Венеры, а вместе с ним и колония людей, уцелели некоторые спутники Юпитера и Сатурна, отдельные космостанции, энергоцентры, заводы. До Катастрофы инфраструктура Системы была чрезвычайно насыщенной и плотной, народ селился, где хотел, благодаря сети метро. Туда и надо обратить свой взор.

– А если и та сеть метро находится под контролем этих… м-м-м, икс-террористов?

Цамцой налил себе еще чашку тоника, выпил, не торопясь с ответом.

– Поэтому и нужен ходок, которого никто не знает…

– И кем можно пожертвовать, – добавил Горан с изрядной долей сарказма.

– У вас есть другое предложение? – тихо поинтересовался Цамцой.

Милич отвел взгляд, воспринимая от претора ОКО слоган мучительной неуверенности-горечи-решительности. Предложить более оптимальное решение он не мог и только пожалел, что не отказался от участия в «подпольной» организации Цамцоя сразу.

– Я вас понял, судари интраморфы, – хлопнул себя по коленям Ауримма. – Будем думать над проблемами. Но вот вопрос: что мы станем делать, если Стенки Космориума не остановятся? Будут сближаться и впредь теми же темпами? Кстати, какими именно?

– Две световые минуты в секунду, – ответил претор ОКО.

Двое мужчин, ответственных за деятельность подразделений тревожной службы переселившегося в другую звездную систему человечества, молча смотрели на него. Оба считали в уме быстро и теперь прикидывали, сколько лет осталось человечеству до того момента, когда Космориум схлопнется в точку и раздавит последний оплот цивилизации – Гею.

– Успокойтесь, – невесело улыбнулся Цамцой, понимая чувства собеседников, – еще неизвестно, что означает сей процесс. К тому же у нас достаточно времени, чтобы решить проблему остановки Стенок. Начинать надо с первоочередных задач. Вечером после встречи с советниками я жду вас у себя дома, но уже с предложениями. – Претор встал. – Да поможет нам Конструктор!

Вышел, сопровождаемый взглядами глазастых «собак», как называли в обиходе работников ОКО, носящих эмблемы с глазом орла. Засобирался и Ауримма.

– До встречи, комиссар. Положение, кажется, действительно серьезное, если сам претор вспоминает Конструктора.

Ауримма ушел. Горан закрыл за ним дверь, вернулся в гостиную и встретил взгляд вставшей Ванессы, полный любопытства и нетерпения. Она слышала весь разговор.

– Считайте, что один ходок у вас уже есть.

Горан начал снимать халат, но остановился, хмуро разглядывая раскрасневшееся лицо подруги.

– Не сходи с ума. Миссия опасна…

– Но я интраморф, мой милый, и могу справиться с заданием лучше, чем любой нормал. Давай пойдем вместе?

Горан снял халат, обнял женщину.

– Меня не пустят, я на виду. Нужен человек, не известный ни одной спецслужбе.

– Тогда я знаю такого. – Ванесса засмеялась. – Во время последнего рейда на Землю я встретила там классного воина. К тому же он интраморф. Вот его и надо предложить начальству. Надеюсь, ревновать ты меня не будешь?

Вместо ответа Горан спустил прозрачный пеньюар с плеч Ванессы и бросил ее на кровать…

Звезда не имела названия в земных каталогах. Она входила в волокно бывшей галактики, разрушенной Катастрофой, и была не видна с Земли ни в один телескоп, потому что расстояние между ней и Солнцем составляло почти полтора миллиарда световых лет. Звезда класса М с температурой поверхности около трех с половиной тысяч градусов имела малиновый оттенок, а диаметр ее не превышал диаметра двух Юпитеров, но все же это была настоящая звезда с небольшой планетной семьей, и наблюдать за ее столкновением со Стенкой Космориума было интересно. Разумеется, процесс этот был виден лишь с помощью особой аппаратуры, принимающей сигналы, движущиеся со сверхсветовой скоростью.

Столкновение началось с нарастания свечения вуали Стенки. Движение такого грандиозного плоского объекта, каким являлась Стенка Космориума, заметить невооруженным глазом невозможно, и судить о ее приближении можно лишь по вторичным эффектам.

Возмущение вакуума, возбужденного приближением светящейся Стенки, породило увеличение амплитуды виртуальных мерцаний вакуума и, как следствие, волну рождения электрон-позитронных пар. Эти частицы, появляясь из ничего, тут же аннигилировали, и пространство окраины звездной системы буквально закипело, заискрилось, превратилось в сверкающий вспышками коктейль. Планеты системы начали распухать, превращаться в пушистые радужные шары, истекать струями пыли, тут же превращавшимися в струи света, взрываться. Затем наступила очередь самой звезды.

Она покрылась алмазной россыпью вспышек, стала увеличиваться в диаметре, пульсировать, трескаться. Спектр ее свечения из бордового и малинового цвета сдвинулся в желтую полосу, потом в зеленую и голубую, и еще до подхода Стенки красный карлик класса М превратился в одну колоссальную вспышку света, в сверхновую звезду. Через несколько мгновений он исчез.

Видеокамеры, наблюдавшие за наездом Стенки на звездную систему окраин Космориума, были установлены в погранпосту на расстоянии пяти световых минут от звезды, что и позволило людям увидеть ее гибель: вуаль Стенки домчалась до погранстанции только через две секунды, и сторожник станции успел передать на Землю картину катаклизма.

Милич выключил аппаратуру кабинета, раздвинул шторы на окнах и подошел к окну, глядя на город с высоты полутора сотен метров. Впрочем, городом столица Центрального Нома была полтысячи лет назад, когда на Гее еще существовали свободные от поселений людей пространства. Теперь же вся планета стала единым городом, и ее поверхность представляла собой сплошной ковер архитектурных сооружений.

Служба ОКО занимала одну из четырех центральных башен-зиккуратов административного комплекса Центрального Нома, располагавшегося на территории Кремля. Три другие башни занимали СЭКОН, Правительство и Совет старейшин с Законодательной Думой. Владыка жил и работал в старинном Дворце Власти, которому исполнилось уже триста лет. Здание было копией Теремного дворца русских царей в Москве, построенного до Катастрофы, еще в шестнадцатом веке, а воссоздавали его по сохранившимся документам и видеоматериалам двадцать третьего века.

Поскольку плотность атмосферы на Гее падала с высотой быстрее, чем на прежней Земле-сфере, небоскребов на поверхности планеты почти не строили. Максимальная высота жилых пирамид достигала всего шестидесяти метров. Башни же, занимаемые Правительством Геи и доходившие до ста восьмидесяти метров, имели установки микроклимата и поддержки необходимого давления воздуха. Открывать окна на верхних этажах этих зданий не рекомендовалось.