Семь цветов радуги - Владимир Немцов

За шумом дождя и оглушительным шипением диска, который сейчас вертелся чуть ли не над головой, Вадим не мог слышать их разговора.

— Мне кажется, что центробежная сила не сможет далеко забросить дождевые капли! — громко крикнул Бабкин.

— Почему? — после минутного молчания возразил? Вадим. — Я читал, что на этом принципе были основаны даже проекты пулеметов. Правда, это было давно, пояснил он.

— Уверен, что струи вылетают под сильным давлением, — доказывал Тимофей. Может быть, они даже вращаются вокруг своей оси для дальнобойности. Иначе вода будет распыляться.

— Превращаясь в облако, в туман, — убежденно добавил Вадим. — Я даже предполагаю, что эта странная машина и сделана для массового конвейерного производства облаков, но только не в небе, а на земле.

— Остроумная гипотеза, — буркнул Тимофей себе под нос. Он считал, что товарищ его не услышит. Однако шум мотора уже не заглушал слова. Гудение ротора давно перешло в тонкий визг, затем высокий свист, а сейчас, вероятно, исчезло за пределами звуковых частот. Осталось лишь неприятное ощущение боли в ушах.

— Спорю на что угодно, — сказал Багрецов, протягивая руку Тимофею. — Моя гипотеза не только остроумна, как вы изволили заметить, «уважаемый профессор», но и правильна. Сколько раз вы читали о фантастических предположениях, что в скором времени удастся из облаков вызывать дождь? Подобные мечтания мне кажутся несколько наивными. В засушливых местах часто неделями не встретишь над полями «и облачка. Его надо сначала сделать и только потом уже мечтать, как спустить в виде дождя на землю. А тут вам, пожалуйста, — Вадим указал на огненное колесо ротора, — производятся облака из воды. Они поднимаются вверх и там, охлаждаясь, падают дождем на землю.

— Удивительно просто! Ты же сам себе противоречишь, — возразил Бабкин. Охлажденное облако не всегда превращается в дождевые капли. Процесс их образования куда более сложен, чем ты думаешь.

— Знаю. Но ведь именно здесь, на месте рождения облака, легче всего помочь ему превратиться через некоторое время снова в воду. Я говорю об известных методах, которыми можно вызвать образование капель.

— Например?

— Добавлением солей, частиц угля. Тебе же понятно и ты читал о том, что дымовые трубы в городах помогают вызывать дождь. Кроме того, водяные струи, могут быть наэлектризованы. Тут много еще неясного, но я считаю, что именно на принципе создания облаков основана эта дождевальная машина.

— Не думаю, — продолжал упорствовать Бабкин. — Только механическое разбрызгивание! Я, например, считаю, что можно изобрести способ посылки водяной струи или капель на очень далекое расстояние.

— Утопия, — насмешливо заметил Вадим.

— Вообрази себе очень крупные капли, как бы заключенные в оболочку. Увеличенное во много раз поверхностное натяжение или, скажем, еще какой-нибудь способ создания плотности струи, капли…

— А все-таки это должно быть облако! — упрямился Вадим. — Оно переносится ветром. Представь себе: если поставить дождевальную машину в засушливых степях, где постоянно дуют суховеи, то они сами будут переносить искусственно созданные облака…

Так бы без конца спорили два друга-изобретателя, но в этот момент, к ним подошел Никифор Карпович.

— Поднимемся немножко наверх, — сказал он. — Вам разрешили.

Цепляясь за кустики полыни, техники первыми поползли на холм. Никифор Карпович и Ольга искали в стороне тропинку.

Подняв голову и не отрывая глаз от вращающегося ротора, карабкался по склону Вадим. Он часто срывался вниз и, как слепой, шарил руками по земле, отыскивая точку опоры.

Под решетчатой башней, одетые, как летчики, в кожаные комбинезоны, суетились люди. Они перебегали с места на место, кричали друг другу, указывая на мотор. Видно, что-то не ладилось в сегодняшних испытаниях. Мотор давал перебои, и огненная цепь иногда разрывалась на отдельные звенья.

Освещенные беспокойным оранжевым пламенем, люди в блестящих мокрых костюмах казались отлитыми из металла.

Багрецов заметил, что ближе всего к нему стоит совсем молодой инженер. По его темному загорелому лицу катились блестящие капли, то ли дождя, то ли пота. Они пропадали, гасли, как искорки, на остывающем металле.

Внизу стальной решетчатой фермы вспыхнул желтый огонь, точно сигнал в огромном светофоре. Лицо молодого испытателя, за которым наблюдал Вадим, сделалось совсем суровым.

Желтый огонь исчез, и на мачте загорелась цифра «4». Она ярко светилась в черном небе.

Испытатель быстро нагнулся и перевел какой-то рычаг на пульте. Шипение стало острым и пронзительным.

Теперь уже вращалось не оранжевое, а голубое огненное кольцом Ввинчиваясь в небо, кольцо будто старалось оторваться от крепкой стальной конструкции.

Вадим оглянулся назад. Дождя не было, только на горизонте виднелась темная полоса. Глаза отдохнули от ослепительного света, и Багрецов стал различать серебряно-голубой потолок из водяных струй, направленных вверх под углом. Они сливались вместе. Вадиму показалось, что в вышине неожиданно возникла зеркальная водяная гладь. Он вспомнил, что так однажды видел реку во время мертвой петли. Вода оказалась над головой.

Ни темного неба, ни тем более звезд на нем нельзя было рассмотреть сквозь плотное водяное зеркало. Еще немного, и Вадим начал бы искать в этом зеркальном куполе свое отражение.

Бабкин дернул его за рукав и показал камень. Вадим догадался, что Тимка намеревается запустить этот камень вверх. Он с сомнением покачал головой. Но Бабкин тоже испытатель, ему хотелось проверить прочность водяной стены. Приподнявшись, он размахнулся и выбросил вверх руку. Камень сверкнул в воздухе голубой точкой, ударился о водяное зеркало и, как показалось Вадиму, с треском отлетел прочь, точно от стальной плиты.

Бабкин отыскал свой камень. Гладко отшлифованный голыш треснул и в руках Тимофея легко развалился на две половины.

«Впрочем, здесь нет ничего удивительного, — подумал Багрецов: — струю гидромонитора, которая применяется советскими инженерами в горных работах, нельзя разрубить саблей. Стальной клинок разлетается, как при ударе о камень».

Подняв глаза вверх, Вадим заметил, что на мачте вспыхнула цифра «1».

Постепенно тонкий свист стал замирать. Изменился и цвет водяного зеркала.

Темная полоса на горизонте приближалась. Пахнуло свежестью, будто подул ветерок перед грозой.

Шипел мотор, а то Вадим обязательно услышал бы, как; шумит дождь в листьях кленов у дороги.

Над головой уже не зеркало. Небо заткано серебряной пряжей; кажется, что совсем низко висит огромный, слегка раскачивающийся гамак из частых и плотных нитей.