Гиперион. Падение Гипериона - Дэн Симмонс

И тут я услышала свой собственный голос. Он звучал так же непримиримо, как голос Мейны Гладстон:

– Возможно. Но это я уговорила ВВ. А раз так, я не вправе его бросать. И я не оставлю тебя одного. – В последний раз сжав его руку, я села радом с ВВ у пульта: – Ну, ВВ, подключай меня к своей хреновине.

Все вы, конечно, читали о хакерах. Вы слышали об устрашающей красоте киберпространства, о магистралях, рассекающих трехмерные пейзажи из черного льда, о защитных периметрах, сияющих, как неоновые рекламы, о странных аттракторах, о мерцающих небоскребах файлов… и над всем этим, как грозовые тучи, парят ИскИны. ВВ вошел в киберпространство через свой личный канал, а я путешествовала, так сказать, у него на закорках и смотрела по сторонам. В этом мире все было слишком. Слишком сильно. Слишком страшно. Я слышала грозные проклятия огромных сторожевых фагов. А дыхание червеобразных антивирусов даже сквозь ледяной экран воняло смертью. Я чувствовала тяжесть гнева нависших над нами ИскИнов. Мы были как насекомые под ногами слонов. А ведь пока ничего особенного не произошло. Мы прокатились по разрешенной дорожке и через зарегистрированное окно получили доступ к какой-то штуке, которую ВВ придумал давным-давно. Собственно говоря, это было нечто вроде домашнего задания, которое он делал для своего Статистического Управления.

На мне были провода с присосками, так что я видела все как на черно-белом телевизоре, да и то нечетко, а Джонни и ВВ получали голографическую фантопликацию в полном объеме.

Как они это выдерживали – не представляю.

– Порядок, – прошептал ВВ (в киберпространстве, оказывается, тоже можно говорить шепотом). – Мы прибыли.

– Куда?

Я видела только бесконечный лабиринт ярких огней и еще более ярких теней – словно десятки тысяч городов, разбросанных в четырех измерениях.

– Периферия Центра, – прошептал ВВ. – Держись. Сейчас начнется.

«Держись». А как? В этом мире у меня даже рук не было. Но я сосредоточилась на волнообразных тенях наших отображений и держалась, как могла.

И тогда Джонни умер.

Однажды мне довелось увидеть настоящий ядерный взрыв. Когда отец стал сенатором, он взял нас с мамой на показательные маневры Олимпийской Офицерской Школы. В заключение гостевую кабину перенесли на какой-то захолустный мир – Армагаст, кажется, и там взвод разведки наземных частей ВКС выпустил по условному противнику тактическую ядерную ракету. Взорвалась она в девяти километрах от нас. Гостевая кабина была экранирована поляризующим защитным полем десятого класса. Боеголовка – всего на пятьдесят килотонн. Но я никогда не забуду этого взрыва. Ударная волна обрушилась на кабину, и восьмидесятитонная громадина закачалась, как листок на ветру. А световая вспышка была так сильна, что поляризовала защитное поле до полуночной темноты, но из глаз все равно брызнули слезы.

Здесь было страшнее.

Казалось, целый кусок киберпространства вспыхнул и взорвался, а все, что в нем было, унесло в какую-то черную трубу.

– Держись! – Крик ВВ заглушил даже треск разрядов, которые скрежетом отдавались у меня в костях. А потом некое подобие смерча подхватило нас и стало засасывать в вакуум. Мы кувыркались в этом потоке, словно букашки в водовороте.

И тут сквозь этот безумный шквал на нас ринулись черные бронированные фаги. От одного ВВ увернулся, другому перестроил мембраны, и тот сожрал самого себя. Но нас продолжало затягивать нечто холодное и черное – холоднее и чернее любой бездны, какую только способен вообразить человек.

– Вот она! – крикнул ВВ. Голос его был почти не слышен в ураганном реве рвущейся инфосферы.

Что он имел в виду? Но я уже увидела ее – тонкую желтую ленту, извивавшуюся в завихрениях пространства, как знамя на ветру. ВВ «вырулил» на эту дорогу, отыскал нашу несущую волну, подобрал координаты (они плясали и носились вокруг нас с такой невообразимой скоростью, что я их и разобрать не могла), и мы рванули вперед по желтой полосе…

Застывшие фонтаны фейерверков. Прозрачные горные хребты данных. Гигантские ледники долговременной памяти. Нервные узлы входов, разбегающиеся, как трещины по стеклу. Пузыри квазичувствительных внутренних процессов, нависшие над головой, словно грозовые тучи. Сияющие пирамиды первичных источников, огражденные озерами черного льда и армадами пульсирующих черных фагов.

– Черт побери, – прошептала я ошеломленно.

Желтая полоса устремилась вниз, внутрь, насквозь. На меня навалилась громадная тяжесть – мы подключились.

– Есть! – закричал ВВ. И тут раздался звук, который перекрыл поглотивший и растворивший нас в себе грохочущий мальстрем. Это был не гудок и не вой сирены, а какая-то жуткая квинтэссенция предупреждения и угрозы…

Но мы уже уходили. Сквозь сверкающий хаос я разглядела неясную серую стену и каким-то непостижимым образом поняла, что это и есть периферия. В стене все еще зияла пробоина, но с каждым мгновением она сокращалась – так высыхает мокрое пятно на ткани. Мы выбирались наружу.

Слишком медленно.

Фаги атаковали нас с пяти сторон. За те двенадцать лет, что я работаю сыщиком, в меня один раз стреляли. Дважды пыряли ножом. Неоднократно ломали ребра. То, что происходило сейчас, стоило всех этих прелестей, вместе взятых. ВВ не снижал скорости, отбиваясь на ходу.

Мне оставалось лишь кричать. Я чувствовала, как холодные когти вцепились в нас и тянут вниз, обратно, в хаос яростного света и шума. То ли ВВ пользовался какой-то особой программой, то ли знал некую колдовскую формулу, но пока что ему удавалось отбиваться. Однако силы его были на исходе. Удары противника все чаще достигали цели, хотя доставалось не мне – их принимал на себя ВВ, точнее, его матричный аналог.

Мы тонули. Какие-то неодолимые силы тянули нас назад. И вдруг я ощутила присутствие Джонни – словно большая, сильная рука ухватила нас, подняла и пронесла сквозь стену периферии. А долю секунды спустя пятно сжалось в точку, перерезав дорогу, по которой мы уходили в реальный мир. Защитное поле клацнуло у нас за спиной, будто стальные челюсти.

Мы неслись по каналам связи, обгоняя киберпространственных курьеров и других аналогов людей-операторов – так ТМП пролетает мимо запряженных волами повозок. У ворот в Медленное Время как всегда толпились возвращавшиеся аналоги, и мы помчались сквозь эту толчею немыслимыми четырехмерными прыжками.

Я почувствовала приступ тошноты, неизбежный при выходе в реальный мир. Свет обжег мне сетчатку. Это был настоящий свет. А потом нахлынула боль. Я повалилась на пульт и застонала.