Не от мира сего - Иеромонах Дамаскин (Христенсен)

В своей последней книге архиеп. Аверкий выразил озабоченность «духовной опустошенностью», невыносимой для его пастырского сердца и усугублявшей его и без того тяжелую болезнь. «Вследствие всех тяжелых душевных переживаний на почве происходящего, постиг меня (так по крайней мере свидетельствуют об этом врачи) целый ряд весьма тяжких заболеваний, едва не лишивших меня этой временной земной жизни, поскольку не мог я примириться со всем, что творится вокруг и относиться ко всему этому равнодушно».

Далее он заключил: «Судить меня будет, как и всех нас, нелицеприятный Бог. Но одно могу сказать: поступал я честно, по совести, невзирая на лица».

31–го марта/13–го апреля 1976 года, разрубив узы своего многострадального пастырства, архиеп. Аверкий почил. В полузабытьи последних дней он не раз шептал: «Лазарь болен». Непостижимым для разума путем он, видимо, прозрел свою схожесть с возлюбленным другом Христовым (см.: Ин. 11), ибо упокоился в день поминовения Лазаря. На третий день, в Лазареву субботу (когда Лазарь восстал из гроба) Владыку похоронили.

На следующий день о. Серафим оставил в летописи следующую запись: «Братию известили о кончине нашего духовного и богословского наставника, архиеп. Аверкия Джорданвилльского, теперь мы осиротели. Наступило время «безвластия» — неизвестно, найдется ли кто способный продолжить эту духовную линию. Наше Братство сейчас чувствует еще большую ответственность: сейчас как никогда важно передавать истинное учение и дух святоотечества».

Два дня спустя о. Серафим так отозвался о смерти Владыки: «Большая, невосполнимая утрата для всех нас. Слава Богу, что мы при его жизни поняли, что он «живое связующее звено со святыми Отцами». Обычно такое начинаешь понимать, когда человека уже нет рядом».

Отец Герман вместе с двумя иерархами из Сан–Франциско и еп. Алипием Чикагкским отправился в Нью–Йорк на погребение архиеп. Аверкия в Свято–Троицкий монастырь. Там обнаружилось, что даже по смерти Владыку Аверкия не оставили в покое. На отпевании, за которым служил друг усопшего еп. Петрос, священники из «сверхправильной» группировки стояли в алтаре как истуканы — индейские идолища, демонстративно отказываясь принимать участие в службе. Простых верующих, любивших архиеп. Аверкия, потрясло такое неслыханное хамство. Потерявшие всякий стыд «слуги Церкви» даже богослужение (не говоря уже о самих похоронах) использовали для демонстрации своих «политических» взглядов. Как верно обличают их слова самого архиеп. Аверкия. Он подчеркивал: «Церковь дана нам для спасения наших душ и не для чего более! Нельзя делать ее орудием или каким‑то плацдармом для игры своих страстей и сведения личных счетов!»

С мирской точки зрения, архиеп. Аверкий проиграл сражение в своей земной жизни. Битва сатаны с любым проявлением праведности закончится временным воцарением зла. В жизни небесной Владыка Аверкий, без сомнения, признан победителем!

Он прожил жизнь в Боге, готовясь к вечной жизни с праведниками и святыми. За год до кончины он написал вдохновенные слова, призывая следовать этим путем: «Да будут праведность и благочестие единственными светочами для нас в духовной тьме этого лукавого мира и вдохновляющими примерами для подражания в этой столь быстротечной жизни. Тогда еще здесь, на земле, мы сподобимся воспринять Христа, если не на руки свои, как праведный Симеон, то таинственным образом вглубь душ и сердец наших и при исходе нашем из жизни сей сможем от души воззвать, подобно ему: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром: яко видеста очи мои спасение, Твое!»»

На смертно одре архиеп. Аверкий не ведал отчаяния, он не изуверился в Истине и Любви. Они всегда жили в его сердце, и он знал, что Истина и Любовь сокрушат антихриста после его воцарения на «краткое время» (Откр. 12:12). Владыка Аверкий писал: «Слуги антихриста будут прельщать, «аще возможно, и избранныя»». Но не стоит предаваться унынию и печали. Напротив, как говорил Господь, «восклонитеся и воздвигните главы ваша, ибо приближается избавление ваше».

Несколько месяцев спустя о. Серафим получил Богоданное подтверждение тому, что архиеп. Аверкий пребывает на Небе со Христом и Его святыми. Во сне ему привиделся архипастырь в ослепительно белом одеянии, он совершал небесное богослужение в честь Воскресения России.

На утро в церкви о. Серафим скромно рассказал о. Герману о чудесном сне. Отец Герман понял, что это и впрямь было истинное видение архиеп. Аверкия.

- К чему бы это? — недоумевал о. Серафим.

- Да ты разве забыл, что за день сегодня? — напомнил о. Герман. — Святого равноапостольного Аверкия, первые небесные именины Владыки. А также сегодня поминовение семи отроков эфесских (их жизнь — прообраз всеобщего воскресения) и празднование иконы Казанской Божией Матери, некогда спасшей Россию. Твой сон не простой — он со значением.

Так о. Серафим приобщился небесного праздника, в котором пребывал архиеп. Аверкий.

ОТЕЦ СЕРАФИМ НЕ МОГ ДОПУСТИТЬ, чтобы наследие архиеп. Аверкия кануло в лету. Вскоре после его кончины о. Серафим написал для русскоязычного журнала «Православная Русь» статью, озаглавив ее «Златоуст последних времен: значение архиеп. Аверкия для вселенского Православия», тем самым отдавая дань великому учителю: «Архиепископ Аверкий был одним из последних исполинов Православия XX века, не только Русской Зарубежной Церкви, и даже не только русского Православия — но всего вселенского Православия XX века.

Мы так привыкли к его пламенным словам, направленным против отступничества нашего времени, что даже не заметили, что он был едва ли не единственный иерарх из всех православных Церквей, на каком бы языке ни писавших, кто с таким дерзновением и правдивостью защищал Истину святого Православия.

Воистину, «оскуде преподобный» в наш жалкий век. Но если мы больше и не увидим среди нас такого стояния за правду, то всё же его учение всегда с нами. И, может быть, оно станет нашей путеводной звездой в более темные грядущие дни, предвиденные им же, когда Церкви «нужно будет уйти в пустыню» подобную той, о которой говорится в Книге Откровения[62].

Для тех, кто искренно жаждет остаться верным Православию, нет более правдивого голоса, чем «златые уста[63]» архиеп. Аверкия».

НАЕЗЖАЯ К ОТЦАМ В МОНАСТЫРЬ, еп. Нектарий частенько рассказывал им об архиеп. Аверкии, обсуждал с ними его статьи. Однажды, уже после упокоения архиепископа, о. Серафим спросил еп. Нектария:

- Как по–Вашему, сохранится память о нем, узнают ли люди, сколь значим он был, будут ли его почитать на Руси и назидаться его писаниями?

- Не знаю, — ответил епископ.

- Ну, а как насчет сборника его статей, изданного в Джорданвилле? — не отставал о. Серафим.

- Было бы замечательно, если бы о нем узнали и прочитали в России.

Ранее один из братии понуждал отцов попросить еп. Нектария о причислении к лику святых. С помощью о. Серафима этот брат даже написал канон архиепископу. Когда же отцы обратились к еп. Нектарию, тот всемерно поддержал их. Отец Серафим поинтересовался, скоро ли это возможно исполнить. Епископ лишь покачал головой. Очевидно, пока теперешние «правители» Синода находятся у власти, «официальное» прославление невозможно. Но этим дело не кончилось. 24–го января 1982 года еп. Нектарий и о. Герман отправились в штат Орегон освящать место будущей церкви в местечке Иудберн. Здоровье епископа в эту пору заметно ухудшилось. Больше о. Герману не представилась возможность долго и накоротке беседовать с иерархом. Освятив землю, они заночевали в местной гостинице. Еп. Нектарий жаловался на усталость.

- Не придется мне новую церковь увидеть, — сетовал он. — Не доживу.

- А как же, в таком случае, быть с архиепископом Аверкием? Кто же его прославит?

В глазах епископа вспыхнул огонек.

- Давайте сейчас и прославим! — воскликнул он.

Они встали перед иконами и во весь голос вдохновенно запели величание праведному архиепископу. Помянули они и, увы, отсутствующего о. Серафима. «Сбудется его мечта», — заверил епископ.

Так в маленьком гостиничном номере в Орегоне (штат этот входил в епархию еп. Нектария) состоялось «местное прославление» пророка мирового значения, которого о. Серафим назвал «одним из последних исполинов вселенского Православия» и «столпом нашей Церкви».

Оставленность

День памяти о. Герасима. Упокой, Господи, душу его. Часто страшная дума глубоко защемляет душу — что именно его состояние мы Братиею унаследовали. Жутко: ненавидимы за правду и не поняты со стороны своих. Господи, страшно одиночество. Но зато преп. Герман встает более рельефно на фоне темного бушующего моря житейского. Спаси нас, отче Германе, твоих рабов.

О. Герман. 4/17–го марта 1972 г. Летопись Братства преп. Германа.