Крах всего святого - Илья В. Попов

если его опередили?.. От этих мыслей Аль-Хайи едва не стало худо, и он невольно заскрежетал зубами от начавшей переполнять его ярости; о нет, он не позволит увести его сокровище прямо из-под носа, как раз за мгновение до того, как он достиг цели. Он найдет, то, что искал. Найдет и заберет себе. Чего бы это ни стоило. И любой, кто попытается помешать ему в этом, сильно пожалеет.

Спустя время, уже покинув рощу и преодолев стену, окружающую замок, через полузаваленный проем, Аль-Хайи стоял в крепостном дворе, когда взгляд его привлекло небольшое каменное здание — сложно сказать чем; было это некое внутреннее чувство, приобретенное за многие годы путешествий и исследований. Так искусный кузнец первым делом обращает внимание не на человека, а на его меч, или опытный гурман может по запаху отличить гастрономическое произведение искусства от дешевой похлебки. Войдя вовнутрь, Аль-Хайи похвалил сам себя за внимательность, увидав в стене небольшой проход. Кто бы ни был здесь до него, он немного облегчил ему путь — пускай и непреднамеренно.

Абдумаш зажег факел, который предусмотрительно взял с собой и, пригнув голову, начал осторожно спускаться по крутым ступеням, тщательно вглядываясь во тьму и прислушиваясь к любому шороху — он потерял множество верных слуг и наемников из-за ловушек, что нередко любили ставить в крепостях и усыпальницах, да и сам много раз едва не лишился головы, так что излишняя предосторожность лишней не будет. Тем более, что незваные гости могут быть еще здесь — и вряд ли встреча с ними обернется дружественной беседой.

Спустившись, Аль-Хайи очутился в узком низком коридоре, где его ожидала развилка из трех проходов, но к счастью, он предвидел и подобные трудности. Достав из кармана мешочек с сухим горохом, Абдумаш прошептал над ним нужные слова и высыпал несколько горошин на пол — через несколько мгновений маленькие шарики затряслись и выстроились в линию, указывая ему верную дорогу. Так он проделывал каждый раз, когда коридор расходился, и, в конце концов, наткнулся на еще одну лестницу. Поднявшись, он перебрался через большую дыру, оказавшуюся очагом, попутно сверху донизу перепачкавшись сажей и пылью, и сквозь кухню вышел в длинный коридор.

Горох у него уже почти закончился, но он и не был более нужен — ноги будто сами собой несли Аль-Хайи, огибая нужные повороты и безошибочно ведя сквозь высокие проемы. И вот, наконец, Абдумаш вышел в огромную полутемную залу, попутно перешагнув через несколько покойников — скорее всего это и были друзья того паренька. Вид их был весьма любопытен даже для его богатого опыта, но едва он увидал то, что стояло посреди зала, как мысли его разлетелись, словно листья от порыва ветра, а грудь сдавило сладостной истомой. Kdh’aar’aS’shaawlO’rgh’amot… Но… Здесь?

Почти не дыша, Аль-Хайи подошел к зеркалу, обошел его по кругу и вгляделся в мастерски выполненную голову забытого бога. На страницах книги он нашел немало его изображений: некоторые были весьма схематичны и абстрактны, многие — попросту бессвязны и невнятны, но пара-тройка портретов, сделанных то ли великими мудрецами, то ли истинными безумцами, выводили образ Древнего весьма умело и детально; точнее, тот облик, что хотя бы отдаленно мог воспринять человеческий разум, эхо от эха его настоящей сущности, слепок от слепка его полной формы.

Абдумаш не смел и надеяться отыскать хотя бы след культа одного из Великих Древних, но сомнений не было — протяни руку и он дотронется до предмета, позволяющего хотя бы попытаться услышать голос К’хаара; обломка врат, что когда-то связывали меж собой эфиры и материи, служа проводником между вселенными. В книге сего Древнего называли еще тысячами имен: Повелитель Роя, Владыка Гнили, Межмирный Осквернитель, Чумный Император, Отец Улья, но все записи соглашались в одном — К’хаар один из самых могучих небожителей, крупнейший осколок Вселенского Хаоса. Все жалкие сущности, коим поклонялись дремучие язычники древности, не стоили и частицы той силы, коей он обладал; и даже куда более могучие боги — навроде Пророков, Айша или местных небесных демиургов — не стали бы с ним вровень и вместе взятые. Пускай память о нем — как и о его собратьях, если так их можно назвать, ведь, конечно же, обозначить связь всех небытийных сил людским языком можно с очень и очень большой натяжкой — с веками угасла, но все еще тлеет в самых забытых уголках земли, а даже малый уголек можно раздуть до огромного пламени…

Оглядевшись, Абдумаш заинтересованно хмыкнул, увидав криво выведенные знаки и огарки черных свечей. Кажется, разрозненные кусочки понемногу складывались в осмысленную картину. Что ж, если эти аахмаки — у него язык бы не повернулся назвать местных суеверных неучей чуть более приличным словом — сумели сотворить хоть что-то при помощи столь примитивного обряда, то, что же сможет сделать он со всеми его знаниями и книгой.

Откуда-то сбоку из темноты послышалось тихое рычание и быстрые шаги — к счастью, тело Аль-Хайи зачастую действовало быстрее разума, и даже не успев повернуть голову, он ушел в сторону, так что незримый нападавший захватил руками лишь воздух. Через мгновение Аль-Хайи стоял напротив невысокого мужчины, одетого в рваные лохмотья, вставшие колом от усохшей крови: из бока его торчало несколько оперений, бледно-синяя кожа почти просвечивала насквозь, глаза были полностью залиты черным, небывало длинные для человека пальцы заканчивались изломанными когтями, а подбородок разделился надвое, обнажая двойные ряды острых зубов, напиравшие друг на друга, подобно уткнутым в землю стрелам.

Хм, видимо, это как раз один из тех жалких червей, которые пытались обуздать силу неподвластную даже наиболее могучим практикующим магикам, не то что простому обывателю. Неплохо было бы заполучить подобный экземпляр живьем — конечно, если это слово можно было бы применить для ожившего мертвеца — так, для изучения, но риск того не стоит. Самое главное — позаботиться о зеркале, а уж в подобных кадаврах недостатка не будет; улицы городов кишмя кишат нищими, что за лишнюю монетку согласятся пройти куда угодно. Абдумаш вытащил из-за пояса длинный кинжал — к слову, подарок Моро — и перебросил его из руки в руку, намереваясь уложить покойника одним точным ударом, но на этот раз окончательно. Однако через мгновение ему пришла кое-какая идея. Главное, не задеть язык или связки…

Подманив тварь поближе, Аль-Хайи поднырнул под неуклюжий взмах когтистых лап и вогнал нож прямо в висок — через мгновение мужчина упал на пол и дернулся в последней агонии; Абдумаш же поспешил достать из сумки небольшой пузырек, чье содержимое стоило