Последний час надежды - Константин Бояндин

Теперь я понимаю, откуда брался огонь в её глазах, когда приходилось грабить банки, поезда, богатых ротозеев… и ведь Ники как знала, часто давала Софии именно такие задания.

— Мне это больше не нравится, — София разжала ладонь, где только что была брошка — пусто. — Наверное, я наигралась. Знаешь, здесь мне никто ничего не сделает. Даже если я попробую вообразить, что меня арестовали.

— Здесь хорошо, — я оглянулся. — Как в арабской сказке. Нужно приходить сюда за покупками.

Она рассмеялась и снова обняла меня. На этот раз она не плакала.

Брюс, поместье «Жасмин», 29 июля 2010 года, 16:15

— Я заказываю два билета, — София открыла компьютер. — Завтра мы едем в Лондон. А через два дня я хочу вернуться в Стоунхендж. Мы все там должны быть, — она посмотрела на меня. — Брюс, помоги её уговорить.

— Что ты задумала?

— Нужно пройти сквозь те проходы, Брюс. Она страшно боится, ты знаешь? Я всё время чувствовала, как она боится.

— А ты не боишься?

— Боюсь, — призналась София. — Но нельзя же бояться всю жизнь!

— Нет, — тут же ответила Ники, едва я шагнул за порог её комнаты. Я не сразу понял, что она говорит по телефону. — Нет, комиссар, не присылайте сюда никого. Ни-ко-го! Я вас всех ещё переживу, — она повысила голос. — Вместе с этим вашим министром и всем правительством! Пожалейте своих людей! Вы же не знаете, кто приедет!

Она посмотрела на меня, едва заметно кивнула в сторону дивана. Я прошёл, отчего-то затаив дыхание. Ники сидела боком к компьютеру. Я смог прочесть заголовок выпуска новостей — «Сокрушительный удар по «Ассасинам»». Вот как.

— Они только того и ждут, чтобы я поехала в людное место, — на лице Ники появилась вселенская усталость. — Всё, комиссар, у меня дела. Спасибо, что беспокоитесь.

Она медленно отняла трубку от уха, положила на стол.

— Всем весело, — она прикрыла глаза. — Террористы жрут друг друга, цивилизованный мир хлопает в ладоши. Тебе весело, Брюс?

— Ты устала, Ники.

Она просто растворилась в воздухе и появилась вновь. Мир подёрнулся дымкой на долю секунды — словно соринка попала в глаз богу. Появилась она возле меня, стояла и смотрела мне в глаза, улыбаясь. Та же магия, что была в том поезде — просто смотри, Брюс. Просто смотри.

— Я не знаю, что он захочет потом, — она медленно уселась на пол (а у меня голова пошла кругом), положила голову мне на колени. — Но я почему-то больше не злюсь на него. Брюс, у меня нет идей, понимаешь?

— У Софи есть идеи, — я погладил Ники по щеке. — Она хотела…

— Да, — ответила Ники. — Хорошо.

— Ты уже знаешь, что она придумала?

— Нет, — она прижала свою ладонь поверх моей. — Не говори, не думай. Я не хочу ни о чём говорить. Я хочу, чтобы вы были со мной сегодня. И никаких дел.

— Мы, оба?

Рык, словно не человек сидел со мной рядом, а тигр. Она вскочила на ноги, как кошка — грациозно и в одно мгновение.

— Брюс, ты нарочно меня злишь, да? — она расстегнула верхнюю пуговицу на куртке. — Сейчас ты мой. Тебе всегда нужно говорить прямым текстом? Мне жить не хочется!

Она вновь опустилась на колени, не отводя взгляда от моих глаз. Расстегнула ещё одну пуговицу.

— Сделай так, чтобы захотелось. У тебя три попытки.

— А если не справлюсь? — я протянул руку и расстегнул следующую пуговицу.

— Я тебя убью, — она смотрела мне в глаза без улыбки. И на долю секунды мне стало страшно.

Трое, поместье «Жасмин», 29 июля 2010 года, 18:50

София говорила недолго, минут пять. Ники задала ей всего пару коротких вопросов, посматривая на меня. А я наслаждался молчанием, у меня всё ещё болело горло — почти полтора часа я пел Ники песни. При том, что мне слон на ухо наступил. Но это была третья попытка, я выбрал наугад. Есть у меня десяток песен, которые всегда придают сил — слушаю их, когда выдаётся возможность. Вот их я и напевал — Ники отказалась слушать запись.

— Брюс? — София смотрела мне в глаза. — Что скажешь?

Что я мог сказать? Меня самого тянуло к этим проходам, страх давно уже прошёл.

— Давайте попробуем, — пожал я плечами. София сразу же пришла в негодование.

— Ты или киваешь всё время, или пожимаешь плечами. Тебе что, всё равно, что будет?

— Я в твоих чертежах ничего не понимаю, — я сам начинал злиться. — Как ни спрошу, у тебя нет времени объяснить. Что мне делать?

— Я не… — София осеклась. Видимо, вспомнила всё предыдущее время. Она действительно перестала находить для меня время, когда я хотел что-нибудь узнать. — Ой… — она покраснела. — Извини! Я не… я не понимаю!

— Нет, понимаешь, — возразила Ники. — Просто это отвлекало бы тебя, ведь так?

София кивнула, постояла, прижимая ладонь ко рту. С лица её долго не сходило виноватое выражение.

— Теперь ты знаешь, как он даёт указания, — Ники была воплощённым спокойствием. — Я не очень понимаю в твоих выкладках, Софи, и нет настроения учиться, но я верю. Вы ведь в Лондон собрались? Значит, оттуда — снова в Солзбери.

София кивнула. — Я пойду к себе.

— Нет, — Ники остановила её взглядом. София оглянулась. — Останься, пожалуйста. Мне очень нужна ваша помощь этой ночью.

София нехорошо улыбнулась.

— Будем отстреливаться?

— Нет, — Ники, словно заправский фокусник, взяла из воздуха колоду карт. — Сыграем в покер. Ты ведь любишь покер?

Софи выглядела ошеломлённой. Она метнула взгляд в меня, затем — встретилась глазами с Ники.

Похоже, страсть к кражам — не последний секрет Софии.

— Как ты узнала? — спросила она одними губами.

— Я не подслушиваю мысли, Софи, но ты иногда слишком громко думаешь. Брюс? Составишь нам компанию?

В покер я играю плохо. Я бы предпочёл смотреть.

— Сдавай, — Ники протянула Софии колоду. — Играем честно!

Интересное занятие — играть честно. Я не сразу понял, что имеет в виду Ники. Оказалось — не «заглядывать в будущее». Похоже, из нас троих только я не очень понимал, когда девушки «баловались» чем-то подобным. И только я не умел заглядывать дальше, чем на пару секунд.

Ники несколько раз хмурилась, глядя на Софию, и та в ответ краснела. Теперь я понимал, почему так злилась София, когда мы с Ники демонстрировали то, чем она ещё не владела. София теперь знает больше меня, умеет больше меня. Пусть и не пробует хвастаться этим, но приятнее не становится.

Я играл, почти не отдавая отчёта — флешь-рояли, каре, стриты и прочее не лезло в голову. Меня больше всего беспокоили «Ассасины» и их приговор Ники.