Неомифы (сборник) - Григорий Неделько

— Сказал, вы до чего-то докопались. И будто бы в возникновении Катаклизма виноват некий Фенрир. Кто он вообще? Бог? Дьявол?

— Ни то, ни другое. — Похоже, я подобрал к исследователю ключик: его взгляд вдруг наполнился яркими искорками, и он заговорил быстрее. — Ой-вэй! Хоть кто-то воспринял моё открытие всерьёз! Наконец-то! А ведь это, может быть, величайшее достижение науки за всё время её существования! Пойдёмте, любезный, я покажу.

— Яков Израилевич, а не стоит ли вначале…

Но Берензон перебил мрачного телохранителя:

— Полноте, полноте. Видите, человек заинтересован? А что это значит? Это значит, что у него есть мозг и он им таки думает! А то в вашем милом обществе я совсем одичал…

Яков Израилевич ухватил меня за рукав и потащил по коридору.

— Это шанс, понимаете? Что знает один, знают все! Неведение же в нашем случае смертельно опасно! Оно грозит гибелью всему живому…

— Даже так? — Я приподнял бровь.

— Идёмте же! — поторопил меня эмоциональный профессор, увлекая за собой.

Мы прошли тёмным коридором с единственной рабочей лампочкой на потолке. Берензон приложил к блестящему кругляшу на стене палец, и стальная дверь мягко отъехала в сторону. Профессор пропустил меня вперёд, а когда я вошёл, заперся изнутри.

— Садитесь, уважаемый, я имею сказать вам несколько умных слов…

— Григорий Натаныч!

— Жора, в чём дело?

— Эта… в карцере…

— Ну!

Чернобровин нахмурился. От радушия, которым он «потчевал» недавнего гостя, не осталось и следа.

— Она проснулась!

— Так это же хорошо. Выходит, не сдохла и не сгниёт раньше времени. Будет на ком проводить эксперименты.

— Вы не понимаете!.. Она разбила камеру!

— Какого ху… То есть каким образом? Камера висит на трёхметровой высоте, под самым потолком.

— Подпрыгнула и пробила дыру! Вот так, кулаком. — Жора показал как. — А перед этим она изменилась…

— Измени-илась? — протянул Григорий Натанович. — Так быстро?

— Видно, сила облучения была настолько…

Чернобровин не дослушал.

— А ну-ка пойдём.

— Куда? К ней?

— Куда же ещё, идиот!

Уверенной походкой Григорий Натанович направился к карцеру. Жора бросился за ним.

— Но она там мечется, об стены стучится… Она опасна.

— Конечно, опасна, олух ты царя небесного. Это и прекрасно. Оружие при тебе?

— Да…

— А наручники? Отлично.

— Что вы задумали, Григорий Натаныч?

На незапоминающемся лице появилась мерзкая ухмылочка. Чернобровин снял с пояса рацию и вызвал по ней дюжих лаборантов.

— Я так понимаю, она теперь снорк? — убрав переговорное устройство, со странной интонацией произнёс ученый.

— Возможно… я не успел рассмотреть… Но она обросла шерстью, как волк, — это могу сказать точно.

— А она ничего, да?

— Григорий Натаныч…

Появились Дима с Лёшей — две безразличные махины в белых халатах.

— Говорят, по части страсти и любви снорков не превзойти, — ни к кому конкретно не обращаясь, заметил Чернобровин. — Сам не проверял — возможности не было, — но знающие люди…

— Она вам не позволит…

— А вы трое мне на что?! Хотя, если не будет любви, сойдёт и секс. Так что заткнись и открой дверь.

Из карцера раздавалось громкое буханье. Измененная Полигоном девушка продолжала биться о стены, обрушивать на толстую дверь мощные удары. В дрожащей потной руке Жоры появился магнитный ключ.

— Повезло мне с охраной, ничего не скажешь. — Григорий Натанович покачал головой. — Открывай уже!

Жора приложил карту к сенсору. Красный огонёк погас — загорелся зелёный. Парень взялся за ручку. Обернулся на главного: с лица Чернобровина уже исчезли всякие эмоции.

Помощники встали по обе стороны от начальника. Такие же каменные физиономии, глаза недобро сверкают. Жора понял, что не отвертеться, как бы ни хотелось.

И, смочив пересохшее горло слюной, он открыл дверь…

…Берензон щёлкнул выключателем. Тусклый свет полился из-под потолка, частично рассеяв темноту. Помещение, где мы оказались, напоминало пещерку. Крохотную пещерку, стиснутую четырьмя стенами. Два стула, стол, шкаф, лампа под потолком — и более ничего.

Не успел я сесть на стул, как передо мной призраком возник проф. Куда он отлучался и когда — не имею представления. Тем не менее, за время своего короткого отсутствия он успел «вооружиться» стопкой бумаг, которые немедля сунул мне.

— Вот, просмотрите. А я пока вкратце расскажу о том, что отняло у меня одиннадцать лет жизни.

Я пролистывал бумаги, честно вглядываясь в них, вчитываясь, а вот вникнуть не мог. Какие-то цифры, графики. Редко — термины, значение которых мне было неизвестно.

— Чтобы понять происходящее ныне, надо вернуться на века назад, — вещал между тем Берензон. Он ходил из стороны в сторону, не обращая на меня внимания. Голос его — видимо, от волнения — стал громче и пронзительнее. — И искать причину следует не среди здесь, а около богов германско-скандинавского пантеона. Фенрир родом из тех верований. Он — огромный, свирепый волк. Фенрир божественного происхождения, однако для самих богов он стал врагом. Впрочем, те посчитали его недостаточно опасным и позволили жить рядом с собой, в Асгарде — небесном граде. Нет, вы себе представляете? Вырастить здоровенную и, что важно, опасную зверюгу, чтоб потом её сильно бояться! Ну и кто они после этого? Поцы, однозначно! Но я отвлекся. Когда вырос, волк стал настолько велик и ужасен, что кормить его отваживался только Тюр, бог воинской храбрости. Чтобы обезопасить себя, небожители решили посадить Фенрира на цепь, но ни один металл не мог удержать гиганта. В конце концов, хитростью богам удалось сковать Фенрира волшебной цепью Глейпнир. Её гномы сделали из шума кошачьих шагов, женской бороды, корней гор, медвежьих жил, рыбьего дыхания и птичьей слюны. Всего этого больше нет в мире. Глейпнир была тонка и мягка, как шёлк. Но, чтобы волк позволил надеть на себя эту цепь, Тюру пришлось вложить руку ему в пасть в знак отсутствия злых намерений. Фенриру не удалось освободиться, и тогда он откусил Тюру руку. Приковав Фенрира к скале глубоко под землёй, боги воткнули меч между его челюстями. — Яков Израилевич начал цитировать древний текст: — «Рукоять упёрлась под язык, а острие — в нёбо. И так распирает меч ему челюсть. Дико он воет, и бежит слюна из его пасти рекою, что зовётся Вон. И так он будет лежать, пока не придёт конец света». И чего я не удивляюсь с этих богов? Если б меня посадили на цепь и воткнули в рот ножик, я б тоже выл. Причем так гнусно, чтоб у них там в Валгалле брага скисла! — Берензон на миг замолчал, а затем продолжил прежним академическим тоном: — Но, согласно прорицанию Вёльвы, однажды Фенрир разорвёт оковы. Это произойдёт в день Рагнарёка, гибели богов. По преданию, хтонические чудовища, олицетворяющие собой изначальную дикую мощь вселенной, и боги, другое название которых асы, должны сойтись в смертельной битве. В финале этого противостояния Фенрир убьёт Одина, верховного небожителя, и сам будет убит Видаром, сыном Одина. Асам было известно о предсказании, но, невзирая на оное, те не умертвили Фенрира. «Так чтили боги своё святилище и свой кров, что не хотели осквернять их кровью Волка».